Княжья воля (СИ) - "Константин"

— Как в Болгарию попасть? — хитро ухмыльнулся воевода. — С войском Святослава, как еще?

Той же первой ночью после бегства я похоронил Младу. По христианскому обычаю. Втроем с Яромиром и Невулом вырыли на неподтопляемом берегу могилу и бережно поместили в разверстые черные земляные недра туго запеленатое тело. Не смог я оставить ее в Полоцке и на огненных похоронах присутствовать по известным причинам не мог, поэтому решил так и сделал все чин по чину, наплевав на вытянутые рожи соратников не привыкших закапывать покойников. Не без помощи парней водрузил на свежий холмик раздобытый где-то Невулом гладкий валун и простился, пожелав любимой спать спокойно.

Наш расчет оказался верным и к исходу четвертого дня водного пути по, практически, пустой реке мы прибыли к самому узкому месту водораздела между Двиной и Днепром. Здесь у небольшого, но богатого прибрежного селения артельщиков начинался довольно длинный волок на преодоление которого потребуется три дневных перехода.

Ветер с дождем прекратились еще вчера, в предвечернем, сером небе носились ласточки, горланили над рекой чайки, пахло рыбой и сырой, ожившей землей.

Немолодой волоцкий старшина для начала подивился столь ранним клиентам, потом предложил продать ему корабль, перегрузить поклажу на телеги, а на той стороне купить другое плавсредство и отправиться дальше по Днепру. Мы со Змеебоем в один голос отвергли это предложение как неприемлемое. Оставить такой корабль нужно быть полным кретином, да и возиться с погрузкой-выгрузкой неохота.

— Посчитай мыто и давай быков, — отрезал Змеебой. — От съестного тоже не откажемся, рыбы возьмем три корзины и оленины, если есть.

Артельный голова предпочел не перечить грозному на вид воину со связкой невиданных зубов на шее, снабдил нашу партию едой на три дня, выделил шестерку приличных тягловых парнокопытных для сухопутной транспортировки судна. Чтобы корабль во время движения не заваливался на бок, по обе стороны вдоль киля артельщики подсунули по длинному, окоренному бревну, увеличив площадь опоры на уложенные поперек катки. Удобная задумка. "Скорпион" встал как влитой, в нем даже ехать можно, быкам такой груз — ничто.

Следующим утром мы "поплыли" по бревенчатому накату со скоростью способной обогнать разве что хромого пешехода.

— Больше содрал, старый леший! — с деланным недовольством ворчал Змеебой. — Оборвал как бобер вешнюю ивушку. Ладно, хоть быков справных дал… глот смоленский…

Однако перед самым началом движения, когда быки уже втащили "Скорпиона" со снятыми мачтами и рулем на первые, мокрые от утренней росы бревна волока, произошло неожиданное событие.

— Вижу на реке три ветрила! Не купцы! — внезапно воскликнул один из дружинников Змеебоя по прозвищу Белогур, нависнув над правым бортом.

По прибитым к обшивке каюты перекладинам я вскарабкался на крышу надстройки, чтобы получше рассмотреть идущие с низовьев судна. Первому из них до причала им оставалось не больше километра. Головной кораблик гордо щеголял знакомыми черно-белыми полосками на парусе, ритмично взлетали над спокойной водой и опускались в дернутую туманом реку ряды весел.

— Узнаешь кораблик, Джари? — нервно крикнул я сверху-вниз.

— Морской дракон Хакстейна ярла! — мигом отозвался араб.

Именно так. Драккар, что мы отбили у данов, когда выручали арабов, а потом подарили полоцкому князю.

— Стоило ли нам, воевода, все это время опасаться погони, как думаешь? — с четырехметровой высоты задаю давно беспокоящий меня вопрос, готовый вот-вот обратится в материальную угрозу.

— Опасаться всегда чего-то стоит, — мудро отвечает Змеебой, поворочав во рту языком и сплюнув себе под ноги какую-то бяку. — Но думаю — не в этот раз.

Думает он! Спокоен как удав! Рогволд нагнал нас и нагнал в самом щекотливом положении — на волоке. И Мадхукар и Джари всю дорогу следили за рекой, постоянно мониторя речную гладь за нашей кормой, а я тихо радовался, что "горизонт" позади оставался девственно чист. И вот на тебе…

Пока я маялся в раздумьях бежать мне или сразу сдаться на милость Рогволда в надежде на справедливость, внизу Змеебой сочно прикрикнул на возниц:

— Трогай помалу, чего замерли!? Княжичу Рагдаю нужно место для его лодий на волоке!

Я спрыгнул на палубу, по веревочной лесенке быстро слез с борта "Скорпиона" и вплотную приступил к воеводе.

— Так ты знал? — никогда не думал, что умею шипеть и говорить сквозь зубы. — Знал и молчал?

— Только не говори, что тебе было неизвестно о том, что Рагдай пойдет к Святославу, самая последняя чернавка в Полоцке и та об этом твердила. Они вышли тем же днем пополудни, — спокойно ответил Змеебой. — Давай уже тронемся, устроим радостную встречу с княжичем на первой ночевке.

— Мне мог бы и сказать, — я скрипнул зубами и полез обратно на борт.

— В следующий раз обязательно скажу, — ехидно пообещал Змеебой вослед.

Волок этот проходил преимущественно по вырубленной в лесной чаще просеке и по идее считался самым оживленным в этой части Руси, но в раннюю весеннюю пору мы встретили всего один корабль, влекомый лошадками в противоположную сторону. Купчики из Овруча решили податься до Новгорода. Пришлось им уступать нам дорогу, так как их более легкую посудину гораздо легче своротить в сторонку.

Я настоял, чтобы параллельным курсом чуть впереди и чуть приотстав от корабля, по обеим сторонам, углубившись в лес на пятьсот шагов, двигались дозорные. Змеебой поворчал, но согласился выделить людей, ему как и мне не очень хотелось подвергнуться на марше нападению лихих разбойных отморозков, которым разграбить судно на волоке не менее сладко, чем растащить купеческий обоз на лесной дороге.

Ночевали кто на корабле, кто на полянках давным-давно облюбованных путешественниками из одной великой реки в другую. На таких полянах имелись землянки для ночлега, оборудованные кострища, сколоченные из жердей лежаки, длинные столы под навесами, коновязь и даже колодцы. Эдакие общественные постоялые дворы под открытым небом.

Как и сулил Змеебой на первом постоялом дворе мы встретились с подоспевшим к ночи Рагдаем. На трех кораблях с княжичем шли полторы сотни гридней, абсолютное большинство только недавно вернулись с ним из Киева, но были среди них и мои старые, но очень добрые знакомые: Вран, Вендар, Шест со Стегеном и… Голец.

Второй раз я жду появления Рогволда, а вместо князя приходит его старший сын. Честно сказать, в обоих случаях появление Рагдая приносит только облегчение. В первый раз его дружина спасла много жизней на лодейном дворе, а сейчас Рагдай ни словом не обмолвился о событии в Полоцке, которое предшествовало моему поспешному исходу из города. Мы с ним довольно радушно поприветствовали друг друга, перекинулись парой фраз о впечатлениях полученных в ходе путешествия, похвалили свои корабли и на этом наше общение с княжичем завершилось, к великой моей радости.

А вот разговор с Гольцом принял неожиданный оборот. После совместного ужина у костра, когда утихли восторги по поводу нашей встречи и воссоединения почти всего оставшегося десятка некогда бывшего под моим командованием, мы с Гольцом уже порядком хмельные умыкнули треть бочонка с пивом, уединились в каюте "Скорпиона" и при свете настенного масляного фонаря я узнал, что Рогволд обвинил в убийстве Миная совершенно левого персонажа.

— Ты будешь смеяться, но князь взял в оборот Большеухого, — с ухмылкой заявил Голец, выслушав мой рассказ о постигшей меня утрате и злой кончине боярина Миная и поведал, что накануне ребята Эйнара повздорили на торге с урманам, была небольшая стычка, а ночью возле корчмы троих варягов и одного дана нашли с перерезанными глотками. Взбешенный Эйнар заявился на подворье Миная со всем своим едва протрезвевшим хирдом, там среди окровавленных тел их и застал старый Тарш, решивший навестить приятеля. Просто чудо, что мы с ними разминулись…

Так же по большому секрету я узнал, что Голец отправился с Рагдаем в Киев вовсе не по воле сердца или от великой тоски по моей обаятельной персоне, а вполне с определенной целью — следить за самим Рагдаем. И если коротко, то по Рогволду выходило, что Рагдай слишком уж дружен со Святославом, чтобы быть независимым. Они друзья с детства, почти братья. Ежели Святослав не надорвется, Киев совсем скоро распространит свое влияние очень и очень широко, племена, народы и целые страны будут склоняться пред киевским престолом и только немногие, гордые и упрямые останутся в пределах своих владений. Рогволдов род очень старый и не менее достойный, чем Рюриково семя. Никто из его предков не платил дани. Им платили, с ними считались. Чтобы так продолжалось и далее, независимому княжеству нужен самостоятельный правитель. Рагдай отличный боец, умелый воевода, но если станет понятно, что он утратил свой голос, Рогволд будет готовить в князья Ингоря или Ольдара.