Княжья воля (СИ) - "Константин"

Я выдохнул и опустил топор, справедливо полагая, что сопротивляться бесполезно, если захочет, воевода уделает меня как щенка.

— Ты как здесь, Бурун?

Змеебой подошел ближе и протянул в мою сторону левую руку ладонью вниз. На одном из пальцев тускло блеснул подаренный мною золотой перстень с тремя царапинами. Благодаря этому перстню Змеебой когда-то получил свое прозвище.

— Это вещица Миная.

— Как узнал? — искренне удивился я, — Ты уверен?

— Я верю Дрозду и пришел покарать убийцу, но ты меня немного опередил.

Змеебой повернулся к дружиннику.

— Лоботь, грузите все ценное в телегу. Стяра тоже в телегу, прикидайте сеном и увозите все… на его корабль. Быстро!

Глава тридцать третья

Длинно тянется за стремниной бурый, безлюдный берег. Мимо проплывают сонные, обнаженные деревья и подтопленные кустарниковые заросли. Вспухшая, весенняя Двина кипит на стрежне коричнево-грязными гребнями, взбивает пену возле прошлогоднего камыша и плавней. Река возбужденно и радостно гудит, словно ворочает невидимые, тяжелые мельничные жернова и работа ей эта не в тягость.

— На стремя не правь! — перекрывая треск терзаемых порывистым ветром парусов, кричит Змеебой кормчему. — У берега держись!

Араб без труда понимает воеводу, ибо тот активно подкрепляет свои слова понятными даже младенцу жестами. Корабль жмется влево к высокому берегу. На носовой площадке дежурит впередсмотрящий, готовый предупредить об опасности. Угодить в такое половодье на мель маловероятно, а вот встретить обшивкой несущееся по течению бревно или корягу — запросто.

— Торельф, смени-ка Масуда за кормилом, он устал! — на правах капитана командую я и шлепаю обрадованного дана по плечу. Кое какую сноровку он приобрел, будучи вторым кормчим у Хакстейна Пустая Берлога, вот и пусть дальше тренируется.

— Раз! Раз! Раз! — мерно выкрикивает назначенный старпомом Лободь. Десять весельных пар дружно падают вниз, кувыркают темную воду и взлетают вверх. — Не задирать! Раз! Ровней держать! Раз! Раз!

Из низко опустившегося свинцово-серого небесного подбрюшься брызнул косой дождик. Я отдал команду развернуть над гребцами защитный полог из провощенной льняной ткани, а самим гребцам чаще сменяться. Благо две полноценные смены у нас имеется и даже с избытком, если на скамейки усядемся мы со Змеебоем и Джари с Мадхукаром.

Корабль оказался даже лучше, чем я предполагал. Узкий, стремительный обрис, два паруса и достаточное количество гребных скамей делали свое дело. Гонимые попутным ветром, подталкиваемые весельным усилием, мы летим навстречу речному течению как моторный катер береговой охраны за нарушителями. С одной лишь поправкой — нарушителями, точнее — преступниками являемся мы сами.

Из входа в надстройку показалась голова Яромира.

— Стяр! Идите снедать, нечего под дождем киснуть!

Усаживаемся со Змеебоем за небольшой столик приколоченный к полу посреди каюты. Чудо, а не кораблик! Такой изолированной кормовой надстройки ни у одного драккара, ни у одной лодьи нету. Там для ночлега мастерят над палубой тент или ставят шатер, а тут — настоящая каюта. Места, правда кот наплакал, четыре спальных лежака всего, но если на пол настелить шкур, еще человек пять-шесть уместится.

Убегали мы из Полоцка в великой спешке, толком так и не собравшись. Покидали на палубу оружие да пожитки, взяли кое-что из съестного, один бочонок пива и все, что успели заранее приготовить из корабельных запчастей. Прошли на веслах под полотским мостом, выскочили в Двину, установили мачты с парусами и уже в преддверии сумерек ходко пошли вниз по течению. С наступлением темноты развернули корабль и на веслах, без огней прошли мимо засыпающего Полоцка в обратную сторону. До полуночи резали килем рябую, серебряно-лунную дорогу, затем встали к берегу на ночлег. С первыми зорями подняли паруса и, помогая ветру веслами, пошли к верховьям Двины.

Еду Яромир сразу же начал экономить. Разделил общее количество припасов на дневные пайки по количеству человек на корабле, взяв в расчет четыре полных дня, что понадобиться нам, чтобы добраться до днепровского волока и выдавал хавку в полном соответствии с распорядком.

На вчерашней ночной стоянке, главным образом по настоянию Змеебоя, было решено идти в Киев. А куда еще? Я убил княжьего ближнего человека, главного тиуна и боярина, без очевидных доказательств его вины. Даже если Рогволд и рассудит верно, то обиду точно затаит, а из этого ничего путного не выйдет. По лесам ныкаться? Проситься под руку смоленского князя? Чего я забыл в Смоленске? Миша ушел с данами в теплые страны, из Киева туда попасть проще, чем из Полоцка или того же Смоленска. Да на таком корабле хоть до Индии! Я, кстати, дал ему имя "Скорпион". Потому что быстрый и разящий. Разить, правда, пока особо нечем, но надо будет как-нибудь заказать паруса с вышивкой силуэта смертоносного насекомого…

Труднее было понять почему свалил из Полоцка Змеебой. Бросил службу, положение, оставил заслуженную у Рогволда, а не подаренную с широкого плеча вотчину, потянул за собой часть своей дружины? Какие у него доказательства против Миная кроме перстня? Какие-то невнятные слухи, что нарыл Дрозд? Ему и предъявить нечего кроме разгрома Минаевой усадьбы, так это легко списать на горячий нрав его дружинников, повздоривших с урманами. Отплатился бы вирой в княжий кошель, только и всего.

Мое появление в усадьбе Миная безусловно спутало его планы. Но не слишком критично. Змеебой в отличии от меня к наказанию боярина готовился. С самого утра и до того момента как из его уст прозвучал приказ верным людям отправиться вместе с ним на подворье заклятого, как выяснилось чуть ранее, врага. За эти несколько часов воевода успел собрать в дорогу часть припасов и даже купил у знакомого купца небольшую лодью, так как тоже планировал уходить из Полоцка по реке. Этот кораблик так и остался ждать Змеебоя в устье Полоты…

— Завидую я тебе, Стяр, — произнес Змеебой в ответ на мой прямой вопрос о мотивах его бегства. — Удаче твоей загадочной завидую. С удачей обычно приходит слава, но ты ее не ищешь, словно чураешься и, вроде все у тебя есть… было, но еще, я уверен, будет. Такие как ты взлетают высоко, становятся великими героями или князьями если имеют к этому желание. Я князем не желаю, но славы и удачи мне не хватает. Протух я в Полоцке, чувствую, как огонь во мне гаснет. Свет поглядеть хочу, себя показать. Да и с Рогволдом объясняться нет у меня никакого желания.

И этот туда же! Я голову сломал, размышляя, зачем Миша потащился с какими-то данами в какие-то теплые страны. Насильно повели или у кореша моего от побоев в плену крыша потекла? Я раз сто заставлял Торельфа повторять свой рассказ и по его словам выходило, что обращались с Мишаней неплохо, в цепи закован он не был, хорошо одет, прилично обут и, вроде как, доволен жизнью. Никогда не замечал за Рваным безумной тяги к приключениям. Вместо того, чтобы упросить тех, кто его привечал помочь вернуться в Полоцк, рванул неизвестно куда. Если, конечно, это был Миша…

— Эйнар тоже все твердил: удача, да удача… Вы, по ходу, все здесь одинаковые, — вслух пришел я к очевидному выводу.

— Где это — здесь? — насторожился воевода, но не дождавшись ответа, продолжил: — Тот, кого ты ищешь, отправился на юг. На юге много хороших мест, но начать поиски я тебе предлагаю с Болгарского царства.

Я непроизвольно дернул плечом и скривился от боли — зашитая на живую рана на лопатке при движениях побаливала, хоть и была неглубокой.

— Как в ту Болгарию попасть — вот вопрос, — вздохнул я, посчитав доводы Змеебоя не лишенными смысла. Поступательное движение к цели начинается с первого шага. Искать человека на абстрактной территории, известной как "юг" — та еще забава. Болгария, безусловно, теплая страна, как и родина Джари, уж про тот юг, откуда прибыл Мадхукар я даже вспоминать не хочу. Что же мне подходить к каждому встреченному "южанину" и приставать со словесным описанием Мишани? Чушь собачья, конечно же, но это все, что покамест пришло мне в голову.