Алмазный меч, деревянный меч (Том 1) - Ник Перумов

Человек на мясницкой колоде вдруг съежился.

— Легионеры пришли в дом, где жила девочка, — змеиным шепотом продолжал Патриарх. — Им было стыдно и противно, однако они присягали и обязаны были выполнить приказ. Девочку оторвали от родителей… и потащили в башню. Две когорты окружили ее… там было, наверное, десять колец оцепления. Видишь ли, мой дорогой, эта девочка умела колдовать… совсем немного, чуть-чуть, но в ней были большие силы… ее следовало сделать одной из вас. Однако… — голос чуть дрогнул, — даже у могучей Радуги случаются неудачи. Сломать девочку им не удалось. Да, да, малышка не выдержала пыток… оговорила многих… но те отделались поркой… а вот ее… — Скованного пленника начала бить крупная дрожь. — Ты понял меня? — прошипел Патриарх. — Помнишь, что случилось с ней позже, с этой девочкой и с ее матерью? Помнишь костер? А теперь подумай — только недолго! — и скажи мне, что я с тобой сделаю.

— Радуга… — прохрипел было пленник, однако Патриарх лишь презрительно махнул рукой.

— Тебе уже будет все равно, неважно, отомстит за тебя твой Орден или нет. Моего конца тебе не видать. А вот я твой увижу. И возрадуюсь. Так что подумай хорошенько, прежде чем увалишь в отказ.

Некоторое время пленник молчал. Тихо потрескивали жаровни. Темнота вокруг ждала крови и криков.

— Убивай сразу, Хеон, — он сдавленно всхлипнул. — Если я расскажу — меня прикончат свои за предательство. Если не расскажу — убьешь ты. Но даже твоя фантазия не додумается до того, что будет ждать меня в башне!

— Ты так уверен? — ласково сказал Патриарх — ни тени гнева в голосе. — А что ты скажешь на предложение уехать отсюда? Я переправлю тебя на южный берег. Тебя проводят до границы. У тебя будет вдосталь золота. По-моему, это лучше, чем смерть.

— А откуда я знаю, что ты сдержишь слово? — жадно спросил пленник.

— Твои слова говорят лишь, что ты ничего не знаешь о Лиге, — Патриарх надменно отвернулся. — Решай, только быстро.

Человек раздумывал недолго.

— Я буду говорить… — пролепетал он чуть слышно.

— А будешь, так и хорошо, — спокойно заметил Хеон. Негромко отдал один за другим несколько коротких приказов — готовить корабль; принести золото; доставить соответствующую одежду; подобрать охрану; ну и тому подобное.

— Говори, говори, мы слушаем. Кто послал; какая цель; все по порядку рассказывай.

— …Тоже мне, Радуга… — с едкой насмешкой сказал Патриарх, когда пленник умолк, выдохнувшись, и его, расковав, повели наверх, не забывая, правда, обкуривать при этом отбивающим способность к колдовству дымком. — Такие же, как и все. Маму родную продадут, если жареным запахнет. Фихте! Гонца к Императору. Пусть знает. Деревянный Меч у Арка, хм, хм… и сулятся вот-вот заполучить Алмазный… Что-то сомневаюсь я, что у них это получится, а ты как думаешь, Фихте?..

— К-конечно… Но… Патриарх… позволено ли будет спросить…

— Спрашивай, Фихте, я сейчас в хорошем настроении.

— У вас… действительно… сожгли дочку? Патриарх прикрыл на миг глаза.

— Нет, конечно же. Просто этот дурак должен был убедиться, что я разрежу его на мелкие кусочки при первой же возможности.

Однако пальцы Патриарха судорожно сжались при этом в кулаки.

— Будь ты проклят, Сидри, — вполголоса ругался Кан-Торог, обсасывая содранную костяшку.

— Говорил ж я тебе — Старые Пути. Тут осторожно надо…

— Осторожно, осторожно… по такой крутизне лазить только мухи могут. А если б Тави сорвалась совсем? И я б ее не удержал?

— Пошли дальше бы вдвоем, — буркнул Сидри.

— Спасибо за откровенность, — не удержалась девушка.

— Когда Старыми Путями идешь, только так и нужно говорить, — Сидри то ли не понял иронии, то ли сделал вид, что не понял. — Погодите! Это еще что! Пока только камни, да каменные крысы, да каменные же змеи… (Тави брезгливо вздрогнула.) Это все пустяки. Труды наши начались еще только…

— Будет вещать, — зло оборвал гнома Кан. — Нам нужна вода. И дневка. Долго еще вверх-то лезть?

— А кто ж его знает? — спокойно ответил гном. Сухо щелкнуло, блеснула искра — Сидри раскуривал трубочку. — В Старых Путях завсегда так — когда на ровное место выберешься, неведомо. Даже мне.

Несчитанные часы они лезли по узкому извилистому проходу. Непохоже было, что его касались руки здешних обитателей — острые выступы, изломы, трещины, тоннель то взвивался ввысь, подобно норовистому коню, так что ползти приходилось по отвесному скату, то, напротив, распластывался, вытягивался, подобно червяку. Несколько раз приходилось пускать в ход предусмотрительно захваченные с собой костыли, вбивая их в едва заметные трещины. На выработанную жилу ход ничуть не походил — скорее на прогрызенный чьими-то зубами ход, неровный и низкий. Пробирались то и дело ползком, с трудом протискиваясь в узкие лазы; коренастый, широкоплечий гном проявил при этом куда больше сноровки, чем даже тоненькая Тави, не говоря уж о мощном Кан-Тороге.

Горы вокруг них оставались мертвы. Тави не чувствовала ни соседних тоннелей, ни какой-либо жизни — одна сплошная, глухая каменная толща. И даже обычных скальных духов тут не водилось, и саламандровых зародышей тоже, и жуков-камнеточцев — никого. Смерти, однако, тут тоже не ощущалось — казалось, жизнь вообще никогда не приходила сюда, трое же путников — первые и единственные гости этого мира с самого дня Сотворения. Не чувствовала она и следа тех, кто создал этот путь. Тягота строителей, их горе и отчаяние, их кровоточащие руки (если, конечно, они наделены руками) — все это оставляет вечные, неуничтожимые следы в душе окружающего камня. Знающий может разобрать их, хоть и с большим трудом — горы ревнивы и не любят ничем делиться. Здесь же… Тави могла б решить, что тоннель проложен быстрой водой, если судить по полному молчанию сошедшихся над их головами скал.

— Сидри! Ты же говорил — будут лестницы… Кто это строил? Гномы?

— Нет, — после паузы отозвался тот. — Не гномы. И не кобольды. Старые Пути, я ж тебе говорил. Лучше тут такие вопросы не задавать. Потом, красавица, потом, выберемся на Перемычку, потолкуем.

Помолчали. Гном сосредоточенно пыхал трубкой, Кан, точно пес, зализывал ссадину. Тави осторожно закрыла глаза. Прошлый раз ей было очень плохо. Однако, несмотря ни на что, повторить попытку она обязана.

И сразу же — вниз, вниз, вниз, раскрываясь навстречу поднимающемуся из глубин — сдавленному вечному стону изнемогающего под тяжестью камня, нетерпеливому бульканью жаждущей вырваться из подземного плена воды, смутному бормотанию тех немногих живых созданий, что обитали далеко, далеко от Старого Пути.