Меч с человеком. Дилогия (СИ) - "RedDetonator"

– Да, конечно хотел! – рассмеялся Бальдон Лоодрейн. – Награда должна найти своего героя! Ты же город спас! Проси, что хочешь, но только денег не могу дать. Сам понимаешь, война. Ещё и Хадрейнский нагрянуть может, тоже с войной. И город восстанавливать ещё нужно, а это деньги. А их почти нет. Баронский титул хочешь? Жену из благородных дев? Любую, даже графскую дочку! Или, может, в дружине моей, воеводой? Или, звание герцогского мага придворного? Слава и почёт тебе во всём герцогстве, везде как родного привечать будут! Ну?

Нептаин задумался. Баронский титул – соблазнительно, но он подразумевает подчинение герцогу. А если кто‑то будет иметь право соваться в их с Аркимом дела – жди беды. С воеводством та же история, как и с придворным магом. Должности вроде почетные, но связывают руки похлеще самых тугих верёвок.

– Не нужно мне баронство, и дочки графские не нужны. – вздохнул Нептаин немного картинно. – И в дружину я не хочу, даже воеводой. А маг из меня бестолковый, сам о себе ничего ещё не знаю, о помощи другим и речи заводить рано. Другое мне надо, Ваша Светлость.

Герцог напряженно молчал, ожидая ответа. В его глазах читалось, что он опасается какой‑то каверзы. И отказывать ему не с руки, так как репутация, да и магу может не понравиться отказ. Иллюзий про боеспособность его гвардии против полистихийного мечника‑мага, который рассеял два боевых отряда Белой ватаги, он не питал.

– Земля мне нужна в черте города, возле таверны Анома, может знаешь такого. Один квартал. – Нептаин почесал затылок. – И право мне нужно, на создание ордена чудовищерубов. Дела с изнаночниками у нас плохи, я по дороге их даже специально не искал – натыкался на каждом шагу. Вот и задумал я славное воинство возродить, которое будет исключительно чудовищами заниматься, в политику не лезть, оставив герцогу – герцогово. Условие одно – в мои дела не лезть, я лучше остальных знаю, как надо чудовищерубство устраивать и советам не внемлю.

Нептаин перестал говорить, но герцог молчал. В глазах его отражался тяжкий мыслительный процесс, в ходе которого благородный правитель взвешивал все «pro» и «contra». По всей видимости, ничего актуально опасного для себя он не увидел.

– Хорошо. – хлопнул Бальдон Лоодрейнский по поручням трона. – Будет тебе земля та. И право тебе напишем. И в дела твои не полезем. Все мелочи со Сговомиром утрясете, на бумаге гербовой выпишите и мне на рассмотрение дадите. Дело ты доброе затеял, Нептаин, сын Саенвана. Зело доброе. Я бы и сам занялся изнаночниками, но для дружины то занятие неблагодарное, мрут часто, а это ведь за мои деньги взращённые и вскормленные вои! Да ладно деньги! Воя вырастить – время потребно. Они на каждой грядке по трое не растут.

Герцог объяснял своё решение скорее для собственного убеждения, так как в глубине души он ощущал угрозу от независимой военизированной организации в черте города. Но у него была надежда, что договоры сдержат амбиции молодого мага на первое время, а со временем можно будет и раздавить угрозу. Или жестко ограничить законами.

– Знаешь, что, Нептаин, сын Саенвана? – герцог Лоодрейн встал с трона. – Давай сегодня поедим, попьём корчмы хадрейнской, поговорим о ратных подвигах, а в это время Сговомир созовёт городское вече и обсудит, как оно тебе всё устроить, чтобы полюбовно мы все с тобой были довольны. Сам понимаешь, я к старикам из веча должен прислушиваться, поэтому единолично решение про раздел городской земли принять не могу. Город не поймёт.

Арким предупреждал его, что будут предприняты попытки утопить запрос в бюрократическом болоте.

– Хорошо. – согласился Нептаин. – Но слово мне твоё нужно, что в конечном счёте я получу, что просил. Я хочу иметь право держать в черте города сотню воев‑чудовищерубов, чтобы быть способным защищать свою собственность. На небоевой люд ограничений быть не должно. Земли должно быть ровно столько, сколько попросил – один квартал городской, по всеобщей мере. Даёшь слово?

– Эх, вот так ты заговорил? – покачал головой герцог. – Я же к тебе со всей душой, а мог ведь дать тебе пару десятков монет и отпустить своей дорогой…

– Я тоже со всей душой к вам, Ваша Светлость. – усмехнулся Нептаин. – И у ворот Белую ватагу встретил, потом ополченцев неумелых развернул и в замок повёл, на подмогу гвардии вашей… Если дорого это всё для вас, так и скажите и пойду я своей дорогой.

– Эх, урезонил. – недовольно пробормотал герцог. – Продавлю я в вече твои условия, слово герцога даю. Получишь полной мерой всё, что заслужил за оборону города сначала от изнаночников злотварских, а потом и от наймитов иностранных. И быть по сему. Сговомир, вели подавать блюда!

//POV. Арким, меч уважаемого в городе человека//

– Видишь, как оно бывает, да? – поинтересовался я у Нептаина, когда мы шли по лесу, в поисках следов изнаночника. – Вроде напоили‑накормили, восхваляли и славили, а всё равно осадочек такой остался… Неискренние они. Из‑под палки как‑то всё это. Типа, велел герцог, а они и веселились, и лебезили перед тобой. Ещё думаю, зря мы Хадрейну такое стратегическое преимущество отдали – теперь всю округу спаивает нашим бухлишком.

Да, тут надо сказать, что дал я маху. Решил пристроить Милону, мать‑перемать…

Хадрейн оптимизировал производство алкоголя, упростив рецепт и избавившись от «лишних» этапов. Теперь это галимая бормотуха с сивушными маслами и метиловым спиртом в составе, которые успешно перебиваются душераздирающим ароматом и вкусом мёда с солодкой. Теоретически, это хорошо помогает от простудных заболеваний, но параллельно с этим очень практически бьёт по печени. Зато это дерьмо стало заметно дешевле, не дерёт горло, даёт в голову и вообще стало народным продуктом, которое, к тому же, продаётся всяким благородиям с существенной скидкой, якобы из расположения к августейшим братьям. На самом деле они не августейшие ни на грамм, так как королевских кровей в них не наблюдается, но раз им такими приятно себя считать, то пусть считают. И цель герцог Хадрейн преследует другую – сделать всех такими же алкашами, как и он, чтобы потом амбициозно захватить. Наивный чукотский юноша упускает тот момент, что сам уже беспробудный алкаш, жирующий на алкогольных сверхприбылях.

Но мы всё же решили составить конкуренцию алкогольной империи Хадрейна, начав гнать свой продукт, олдскульный, качественный и дорогой, который можно пить как воду и не болеть с утра.

Объемами мы Хадрейна уже не возьмём, так как, по слухам, возле Смолокурни возникло новое поселение, именуемое в народе Корчмой, где заправляет всем свежеиспеченная баронесса Милона, развернувшая на месте масштабное производство, где‑то около пятисот литров в день. По местным меркам – пивоварни Гиннесса. Болтают, что герцог на неё чуть ли не молится, так он зависим от алкоголя. Конкурировать мы с ней, по понятным причинам, не сможем. Пока мы тут крутились и выживали, она воспитывала помощников и строила производство. Максимум, чем мы можем ей противостоять – альтернативные напитки, которые знаю я, но не может знать она, и качество произведенных напитков. Ну и маркетинг ещё, само собой! Я любого в этом мире могу научить по вопросам маркетинговых ходов, брендов и прочей дребедени из двадцать первого века. Там люди на такую ерундистику покупаются, что диву даёшься… Есть основания полагать, что люди здесь такие же, да ещё и не приученные воротить нос от откровенной лажи.

А сейчас мы идём по следам зверюги‑изнаночника, за которого обещают тридцать серебряных монет. Нет, это не Иисус решил почтить этот мир своим визитом, а самый натуральный Кирюха, или, в иной классификации – корром. Бедняжка отбился от себе подобных и совершенно потерялся. Похитил и сожрал одного из городских стражников, за что за его голову объявили хорошую награду. Желающих забрать награду ещё не было, а значит мы были первыми.

– Вижу паскуду! Таится за кустарником. Сейчас выскочит! – предупредил я. – Принцесса, прострели ему колено!

Стрелять Кирюхе в голову можно, но это в два раза менее эффективно, чем с остальными изнаночниками, так как у конкретно этого поганца целых две головы. Уцелевшая голова обычно практически мгновенно перехватывает контроль над телом и продолжает бой как ни в чём не бывало.