Беззвездный Венец - Джим Чайковски

Райф пошел по длинному коридору, ведущему от носа к корме. Но так далеко он идти не собирался. Каюта-гостиная, где находились также кладовая и камбуз, располагалась в средней части судна, где проход расширялся. Толкнув двери, Райф оказался в просторном помещении. В нос ему тотчас же ударил смрад потных тел и заплесневелого сыра – хотя отделить один запах от другого было непросто.

Каюта-гостиная была разделена на две половины. Справа тянулись шкафы и полки кладовой, а перед ними стойка, за которой стоял прислужник в небесно-голубой ливрее и рядом с ним угрюмый писец, заносивший в толстую книгу стоимость всего того, что съедал и выпивал каждый пассажир. Конечно, за один-два серебряных эйри можно было побаловать себя лакомствами: сухофруктами, холодным сгущенным молоком с сахаром, солониной. На камбузе имелась также чугунная печка, топившаяся углями, на которой можно было подогреть хлеб или сыр, но это удовольствие стоило пол-эйри. Райф, опустошив свой кошелек наймом каюты для «торговца-имри», не мог позволить себе тратить деньги на подобные скудные радости.

Даже натянув кожаный шлем с вуалью, часть наряда биор-га, Райф опустил лицо, оказавшись в гостиной. Подойдя к кладовой, он украдкой оглядел помещение.

Левая половина представляла собой зеркальное отражение правой, но только стойка на этой стороне ограждала полки с закрепленными веревками пыльными бутылками и ряды фляг и бочонков на полу. Здесь царила старая карга, выдававшая чарки с крепкими настойками, кружки пива и стаканы фруктовых вин. Она предлагала также всевозможные листья для трубок, курить которые можно было только здесь, где за любым огнем бдительно присматривал широкоплечий охранник. Впрочем, никто не возражал против такого пристального внимания: все прекрасно понимали, какая опасность над головой.

Войдя в гостиную, Райф обвел взглядом собравшихся там пассажиров. Их было человек десять, в основном кривоногих гулд’гульцев, но также несколько долговязых аглероларпокцев с обветренными лицами. У последних в рукавах курток имелись вырезы, открывавшие выжженные клейма их рангов. Лица всех присутствующих обратились к вошедшему. Из сотни с лишним пассажиров, направлявшихся на крайний запад, клашанцев была лишь горстка – по крайней мере, как смог определить Райф.

В обращенных на него взглядах читались все чувства от неприязни до неприкрытой враждебности. Все эти два дня Райф обыкновенно посылал за едой Пратика. Это было необходимо для того, чтобы сохранять маскарад. чааен, выдававший себя за члена касты имри и свободно владеющий клашанским языком, мог вступить в разговор, если бы к нему обратился кто-либо из соотечественников. Райф же знал по-клашански лишь несколько слов. Однако, как вскоре выяснилось, эта предосторожность была излишней. Никто из других клашанцев, находящихся на борту «Пони», и не думал заговаривать с Пратиком.

Причина подобной сегрегации была очевидна. На борту нарастало напряжение. Все стали свидетелями уничтожения клашанского судна у причала Эйр-Ригга. Пассажиры относились друг к другу с подозрительностью. Многие укрепились в убеждении, что у подобного жестокого нападения имелись веские основания. Иначе зачем Халендия дерзнула навлечь на себя гнев могущественного Южного Клаша? И, по мере того как «Пони» летел все дальше над бескрайними просторами моря, страхи нарастали, подпитываемые предположениями об ответном ударе, о неминуемой войне. Этим страхам нужна была мишень, и в конце концов козлами отпущения стали немногочисленные клашанцы на борту, говорившие на чуждом наречии и избегавшие общения с остальными пассажирами.

Пратик даже поведал о том, что один из попутчиков плюнул в него. Вообще-то имри не должен был стерпеть подобное оскорбление, однако Пратик промолчал, не желая привлекать к себе внимание. Несомненно, на такое неприязненное отношение попутчиков обратили внимание и остальные клашанцы. Чтобы не возбуждать новых подозрений, они не выходили из своих кают, стараясь свести до минимума общение с другими пассажирами.

К сожалению, Райф сейчас видел, что внезапная необъяснимая остановка в Азантийи довела напряжение до градуса кипения. Все до одного взгляды, встретившие его появление в гостиной, горели недоверием и подозрительностью. Глаза сверкали яростью, словно именно лично Райф был виноват во всем, в том числе в их собственных страхах.

Райф пришел сюда, чтобы как бы невзначай выяснить, известны ли кому-либо причины внезапной необходимости зайти в порт Азантийи. Но за те несколько шагов, которые потребовались ему, чтобы дойти до стойки перед кладовой, он понял не только бесплодность таких попыток, но также и то, что его с большой вероятностью вышвырнут за борт, если он привлечет к себе внимание расспросами.

Райф взвесил мысль просто сойти на землю в Азантийи. Может быть, ему и его спутникам лучше спрятаться прямо под носом у охотников, вместо того чтобы продолжать путь до Аглероларпока.

– Что угодно? – спросил прислужник, когда Райф подошел к стойке.

Поставив на стойку корзинку, Райф протянул расписку.

– Как обычно, – сказал он, притворяясь, что говорит с акцентом, словно халендийский язык ему не родной. – Премного благодарен, – с подчеркнутой вежливостью добавил он.

Подобной любезностью он заслужил лишь хмурый взгляд. Молча забрав у него корзинку, прислужник отвернулся к полкам, набирая снедь. Он двигался подчеркнуто медленно, всем своим видом выражая отвращение. Протянув было руку к свежему куску сыра, прислужник отдернул ее, выбирая другой, старый, с зеленой заплесневелой коркой. Он швырнул сыр в корзинку. Буханка хлеба, последовавшая за сыром, также была покрыта пятнами черной плесени.

Райф притворился, будто ничего не заметил. «Сейчас не время поднимать скандал». У него за спиной нарастал недовольный ропот. Несколько громких голосов были обращены прямо к нему.

– …Проклятые клашанцы…

– …Я говорю, нужно сжечь их всех до одного…

– …Выбросить мерзавцев за борт…

Старый писец за стойкой, чье лицо сморщилось в усталом отвращении, взял у Райфа расписку и отметил, что` ему выдал. Судя по разрезу на рукаве, это был уроженец Аглероларпока. Однако клеймо было рассечено шрамом, указывающим на то, что писца изгнали из его ранга. По-видимому, теперь для него единственным убежищем оставались просторы неба.

– Что-нибудь еще? – ледяным тоном спросил прислужник – этот вопрос он задавал уже несчетное количество раз.

Райф молча покачал головой. Даже если бы у него имелась лишняя монетка, он чувствовал, что сейчас лучше побыстрее убраться отсюда, не дожидаясь, когда расплавится этот твердый как камень кусок сыра.

– Пожалуйста, заказывайте все, что хотите, – раздался у него за спиной приглушенный тканью певучий голос. – Я с радостью заплачý.

Обернувшись, Райф увидел позади еще одну фигуру в расшитом биор-га. Женщина придвинулась к нему, возможно, чересчур близко, очевидно, ища родственную душу среди назревающего в гостиной шторма.

У Райфа внутри все оборвалось.

– Бен… миди, – выдавил он, приветствуя незнакомку по-клашански, стараясь изо всех сил подражать ее распевному говору.

Ему хотелось отказаться от великодушного предложения женщины, но для этого он недостаточно хорошо владел клашанским языком. А рисковать разоблачением Райф не мог. Можно было