Собрание сочинений. Том 2. Нервные люди. Рассказы и фельетоны (1925–1930) - Михаил Михайлович Зощенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тогда я рассердился, взял с кустаря свои пречистые и отбыл.
А вчера узнал, будто не очень давно в Гавани химическими газами травили крыс. Вот они и ринулись в другие, более буржуазные районы.
Гаванские ребята, не гоните крыс в нашу сторону. Тут тоже трудящийся народ проживает.
Это, конечно, достижение — в рабочем районе крыс истреблять, одначе просьба: не гоните больше на Петроградскую сторону. Своих довольно.
Рассуждение об иностранцах
Рассуждение первое
Между прочим, насчет немцев и насчет иностранцев, насчет ихней хваленой чистоты.
Чуть что — нам завсегда в нос тычут ихнюю чистоту. И которые товарищи приезжают с германских городов — те все очень ахают.
— Очень, — говорят, — чисто! Прямо по улицам ходить неприятно. Сору нет, окурков не видать, и лошади вроде как приучены терпеть — не марают улицу.
А на наш ничтожный взгляд, это просто, знаете, брехня. Подумаешь! Окурков не видать! А чего немцы курят? Немцы безмундштучные папироски курят и сигарки сосут. Откуда у них могут быть окурки?
А восторженные товарищи этого не учитывают. Нахваливают.
Тоже и лошади. У них заместо лошадей все больше таксомоторы ходят. Тут и пачкать нечем.
Вообще, знаете, брехня и брехня. Ну скажем, довольно чистовато у них, но чтобы до того восторгаться — это прямо непонятно.
Поглядите лучше на этого молодца. На этого иностранца. Это у них такая последняя мода. Брючки-то — обратите внимание! Брючки-то закатил аж до колен. Мода модой, а тоже, наверно, в смысле чистоты не так уж у них сверхъестественно чисто. Материю-то подвертывают. Побаиваются, небось, забрызгать или запылить. Мода, знаете, зря не бывает.
Одним словом, придется как-нибудь самому проехаться в Германию — поглядеть, как и что.
Семейный купорос
Тут недавно поругалась одна наша жиличка со своим фактическим супругом.
Безусловно, у них каждую неделю какой-нибудь семейный купорос случался, но это превзошло ожидание. Они, сукины дети, начали вещами кидаться.
Он в нее самоварным крантиком кинулся. А самовар, знаете, потек. Она рассердилась — и в него блюдечком. А он осколок подобрал от этого разбитого блюдечка и нарочно ковырнул этим осколком свою потертую личность. И орет, дескать, произошло зверское мужеубийство.
Но она, то есть его супруга Катюша Белова, оказалась более сознательная.
— Ах так! — говорит.
Ну одним словом, сами понимаете, что она говорит.
— Я, — говорит, — может сейчас же перестану с тобой жить. Вот сейчас же, — говорит, — соберу свое имущество и тогда кидайте крантики в своих соседей, а с меня довольно.
Он говорит:
— Ах, — говорит, — скажите, как напужали. Пожалуйста, — говорит. — Чище воздух будет.
Тут у них снова произошло некоторое оживление, так сказать, небольшая стычка семейного характера. После чего Катя собрала свои вещички. Завернула их в простыню. Плюнула в своего фактического подлеца. И пошла себе.
Она пошла до своей родной матери. До своей мамы. А ее мама не слишком обрадовалась прибытию. Одним словом, не прыгала вокруг своей дочки.
— Так что, — говорит, — я сама угловая жиличка и, — говорит, — как вам известно, у меня нету комнатных излишков.
Катя говорит:
— Так что, я всего, может, на пару дней, до приискания комнаты.
Старушка не проявила идеологического шатания в этом вопросе.
— Знаем, — говорит. — Другие, — говорит, — по шестьдесят лет ищут комнаты и находить не могут, — а ты, — говорит, — нашлась какая веселая.
Ну дочка видит, что мама склокой занимается — положила узел в углу и пошла до своей подруги. У ней подруга была — Тося.
Тося говорит:
— Очень, — говорит, — я тебе сочувствую. Можешь, — говорит, — рассчитывать на мою моральную поддержку, но, — говорит, — я сама с мужем проживаю в одной небольшой комнатке, так что рассуждения излишни.
Тогда побегла Катюшка еще до одной знакомой дамы, но ничего такого не получилось.
А уже вечер приближается. Надо куда-нибудь деться. Не на юге.
Побегла Катя еще в одно место. После зашла в гостиницу бывш. «Модерн». В «Модерне» ей говорят:
— Так что у нас допущают только приезжающих. А то, — говорят, — процветает разврат. А вот, — говорят, — если б вы жили, для примеру, в Москве, то, — говорят, — мы охотно допустили бы вас, как приезжую, а так, — говорят, — извиняемся.
Тогда еще немного походила по улицам Катюшка и пошла тихими шагами к своему потухшему семейному очагу. Ее фактический муж говорит:
— Ага, вернулись! Ножки-то, — говорит, — извиняюсь, не промочили ли, трепавшись по улицам?
После чего, слегка поругавшись, они отужинали и легли спать.
А она видела во сне, будто кто-то ей сказал, что где-то сдается комната.
А вообще квартирный вопрос, несомненно, укрепляет семейную жизнь.
Некоторые товарищи говорят, будто семейные устои шатаются, будто разводы часты и так далее. Нет, это неверно!
Брак сейчас довольно крепкий. Крепковатый.
Подождем, над нами не каплет
Хотели мы, знаете, в Саратов съездить. По своим личным делам. Повидаться кое с кем. Но теперь не поедем. Отменили это решение.
Ну его к черту, этот Саратов! Туда очень уж опасно ехать. Там крушения часто бывают.
Конечно, не в самом Саратове, а вокруг, на разных маленьких станциях. Разные там Князевка, Курдюмовка и так далее.
Эти маленькие станции не на высоте положения. Они небрежно поезда пропущают. И через это крушения очень часто случаются. Если говорить правду — ежедневно.
А другой раз как заколодило, так, верите ли, несколько в день.
А раз такой денечек выпал — одиннадцать крушений в сутки! Двенадцатого не было, потому как, сами понимаете, движение почти что замерло.
А вы говорите: поезжай в Саратов!
Газета «Поволжская правда» пишет:
Начальники станций Саратовского узла загружены работой, ранее исполняемой их помощниками. Теперь помощников нет. Дорога экономит. Но экономия влетает в копеечку. Так, 4 октября за один день было одиннадцать крушений поездов.
Одним словом, в те края что-то мало интереса ехать. Дорога экономит, но и мы тоже последнее время скуповаты стали: экономим свою мелкую жизнь. Может, на что-нибудь пригодится.
Одним словом,
