Тень ее высочества - Лана Ежова

– В ближайшие дни, – уточнил Вариор Эспинс. – Храм закрыт для посетителей на пять белых ночей.

Злость сменили облегчение и досада. Белые ночи – время, когда падчерицы Судьбы молят покровительницу дать знак: останется настоятельница любимой дочерью богини или настал час для поисков нового оракула.

«Демократичный обычай», – хмыкнул Грэм.

«Не обольщайся. Возможно, когда боги ходили по земле, так и было. Ну а сейчас каждая Верховная жрица старается удерживать власть в своих руках по возможности дольше. И передают титул оракула и статус первой дочери богини не самой способной падчерице, а своей ставленнице. Последние три поколения настоятельницы вообще связаны родством. Даже в старшие жрицы пробиваются не одаренные, а те, кто клянется в верности не богине, а Верховной».

«Ваш храм – не дом богини, а террариум со змеями».

«Ага, пауки со стеклянными сколопендрами там тоже обитают».

Наш мысленный разговор с Грэмом длился пару мгновений, и все-таки я ответила Вариору Эспинсу невпопад:

– Да, конечно.

– Замечательно! А племянник уверял, что вы не согласитесь.

Хм, а на что это я дала согласие?! Переспрашивать не довелось – на что я бездумно подписалась, узнала тотчас.

– Думаю, эксперименты с вашей кровью помогут найти лекарство от лихорадки Мульхема. Да и просто получить возможность дальнейшего изучения способностей хэмелла я невероятно счастлив. Жаль, конечно, что у нас так мало времени.

Не разделяя ни восторга, ни огорчения мага, осознала, что опыты надо мной ставить все-таки будут.

Оазис Мектубиан, дворец рода Эспинс,

61-й день пришествия Эвгуста Проклятого

Четыре дня пролетели быстро. И не последняя заслуга в этом «опытов», которых я так боялась. Большую часть времени провела в лаборатории магистра и не только в качестве исследуемой. Стихийник, убедившись, что ничего трогать без его разрешения я не собираюсь, в точности исполняя его наказы, расслабился и наделил полномочиями временной помощницы.

А я, выдрессированная учителем Тристаном, неоднократно привлекавшего к проведению магических экспериментов, с удовольствием окунулась в знакомую атмосферу.

Вначале Вариор интересовался физическими возможностями многоликих: скоростью смены внешности, качеством обликов, временем регенерации небольших ран, мускульной силой и прочим. Порой он задавал вопросы, ответы на которые хотелось узнать и самой. Как сильно я могу удлинять кости верхних и нижних конечностей? А позвоночник? Получится ли кардинально переделать строение черепа? Вместо человеческой кожи могу покрыть тело рыбьей чешуей или звериной шерстью? Могу ли менять пол? Удастся ли принять облик животного? К слову, на последние три вопроса категорическое «нет», чему я несказанно порадовалась.

Получив часть ответов, Вариор принялся изучать сопротивляемость организма хэмелла болезням и ядам. В полнейший восторг его привело мое сообщение, что в детстве, побывав в зараженном лихорадкой Мульхема городе, я отделалась лишь небольшой красной сыпью.

Эксперименты с ядами, конечно, меня пугали, но Вариор «кормил» лишь теми, от которых имелось противоядие. Ох, как сходила с ума охранная татуировка на животе, когда я принимала очередную дозу! Но слава богам, подобные испытания скоро закончились.

Итак, за четыре дня я узнала о себе и своих возможностях много нового, а заодно неформально пообщалась с одним из самых могущественных магов Межграничья. И хотя Вариор порой травил меня смертельными ядами, смело могу утверждать, что он самый интересный, обаятельный, умный и образованный человек, с которым мне довелось близко общаться.

Нынешняя ночь последняя, которую я проведу в гостеприимном семействе Эспинс. Странное дело, нигде раньше мне не было спокойно, как здесь. Я расслабилась, отдохнула. Эспинсы, прямые потомки предтечи магов Антара, не кичились своей родословной или тем, что и в прошлом и в настоящем у них все сплошь фиолетовые маги, арбитры, целители или изобретатели. Поистине род, который благословили боги.

Впрочем, случались и у них трагедии. Я понравилась Анне, матери Карима, и милая, лишенная предубеждения перед хэмеллами женщина, выказывая свою симпатию, немного рассказала о своих домочадцах. Вот тогда я и поняла: не такие уж они и баловни судьбы, эти Эспинсы. Нет, их нельзя назвать любимыми детьми Предвечной, скорее, пасынками и падчерицами. На первый взгляд богиня осыпала их своими милостями, одарила удачей, но и проверки на прочность устраивала им чаще, нежели другим.

Анна – вдова. Ее муж, брат Вариора, погиб, исполняя обязанности арбитра. Карима женщина фактически растила сама, так как у родича имелись и свои проблемы.

Лавджой, рыжий целитель, с которым Карим спас меня из рабства, рано осиротел. Его родителей убили башевисты. Не пощадили даже его маленькую сестру Лавинию, но той повезло выжить после удара ножом в живот.

Вариор Эспинс был обречен не оставить наследников – жена Тамира, его единственная любовь, переболев лихорадкой Мульхема, осталась бесплодной. И лишь хитрая уловка супруги вынудила верного мужа сходить налево. Ушлая магесса заключила договор с пленницей-хэмеллом: та рожает и отдает им ребенка, а взамен Тамира устраивает ей побег. У Вариора, естественно, никто не спросил, хочет ли он наследника-полукровку… Тамира сварила приворотное зелье временного действия и собственноручно напоила супруга.

«Если бы пленница не забеременела, они опаивали бы несчастного снова и снова? – вставил в мои размышления свои полсеверина Грэм. – Бедняга, на третий или четвертый раз он бы сбрендил, приворот – опасная для разума штука».

«Думаю, риэллы четко рассчитали сроки, чтобы наверняка. Уверена, что жена Вариора, как бы сильно ни хотела карапуза, подкладывала под мужа другую женщину с обливающимся кровью сердцем. Неспроста ведь она и выбрала пленницу из многоликих, с которыми тогда шла война». – Я тоже не удержалась от зубоскальства.

Вот ведь странно, сама не люблю сплетен, но в грязном белье блестящего рода Эспинс порылась с удовольствием. Что-то я меняюсь, и, увы, не в лучшую сторону.

«Да ладно тебе, Эва, в людской природе испытывать любопытство и желать знать чужие секреты», – снисходительно успокоил сатуриец.

«Ну-ну, сам-то небось подобным не страдаешь?»

«А то, – с некой гордостью согласился телохранитель, – у сатурийцев мало слабостей и недостатков, мы в этом выше других народов».

«М-да, за подобные слова можно и по мордасам получить…»

«Эвка, что за уличный жаргон! Прекращай, ты ведь работала принцессой, а не бродяжкой», – строго напомнил Грэм, но я почувствовала, как в его голосе проскользнули стыдливые нотки.

Удовлетворенная, что вогнала в краску душу погибшего телохранителя, вернулась к размышлениям о роде Эспинс и разглядыванию альбома с портретами его представителей. Рисунки выполнены хоть и разными художниками, но в одном стиле. Остановившись на изображении Александра, сына магистра и девушки-хэмелла, вспомнила, что еще говорила Анна о пропавшем племяннике. Ребенка зачали с первого раза. Ох, как гневался на жену Вариор, когда отошел от приворота и понял, что та натворила! Пленницу, хоть и захватил его орден, магистр не имел права оставить при себе. А тут пришлось выкручиваться, чтобы она оставалась в его дворце. О том, что сын у Вариора от врага, Дюжина узнала нескоро. Большинству магистров и хранителей было на этот факт наплевать, многие даже понимали магессу. Один Альберт выставил себя блюстителем морали и потребовал выслать полукровку в Вискур. Но Эспинс, к тому моменту беззаветно полюбивший сына, невежливо послал его за Грань. Хотя Александра обожали отец, мать и немногочисленные родственники, жилось мальчику несладко. Когда ему исполнилось девять лет, Тамира погибла от укуса стеклянной сколопендры. Вариор, убитый горем, отдалился от сына, перестал обучать магии самостоятельно. А так как парнишку отметила стихия Земли, то ему пришлось учиться в школе магистра Альберта. Нет, Верховный маг Дюжины ничего плохого не делал неугодному полукровке. Но не делал и ничего хорошего, когда маленького Эспинса начали травить соученики. Возвращаясь домой на каникулы, Александр не жаловался родным, пытаясь справиться самостоятельно. А чуть позже отец заинтересовался способностями меняющихся, которые мальчик унаследовал от матери. И опыты, проводимые любознательным папашей, лишь усугубили ситуацию: ребенок возненавидел собственную суть. И, как с грустью признала Анна, до самого похищения сектой башевистов Александр так и не смирился с тем, что он наполовину хэмелл.

– Анна, а что это за девушка, стоящая между Каримом и Лавджоем?

Хозяйка дома оторвалась от составления схемы сложной вышивки и заглянула в альбом.

– Это Сиелла, подруга ребят, а также их побратим по боевой четверке.

– Не узнала, у нее тут волосы обычного цвета, – ляпнула я, не подумав, что вызову лишние вопросы.