Тень ее высочества - Лана Ежова

И я утолила его любопытство. Рассказала, что до сих пор не верится в то, что выжила. Что воспоминания про то, как, теряя кровь по капле, начинаешь ощущать слабость и апатию, навсегда останутся со мной.

Юлиан слушал молча. Разделив с ним свои страхи, я почувствовала облегчение.

– А теперь ешь, Эва. Выздоровление невозможно без полноценного питания.

Нотация в духе рассудительного дедушки. Я так и сказала, а следопыт, поморщившись, подвинув поднос еще ближе ко мне, заявил:

– Да хоть в духе рассудительной бабушки, только ешь.

– Не хочу, – притворно вздохнула я, – аппетит пропал, так как не терпит принуждения.

– Уж не я ли виноват?

– Вполне вероятно.

– Нахалка, – сделал комплимент маг и торжественно вручил ложку. – Или сама ешь, или буду кормить тебя, как ребенка, внученька.

– Конечно-конечно! Ложечку за маму, ложечку за папу…

Продолжить не дал упомянутый столовый прибор с кашей, который стихийник подсунул мне прямо под нос. Сваренная из какого-то желтого мелкодробленого зерна, щедро сдобренная маслом и специями, она дразнила обоняние, и я принялась за еду.

На самом деле я зверски проголодалась, но дурачиться с парнем весело. В итоге десерт доедала из ложки, которая находилась все-таки в руках Юлиана. В начале завтрака Грэм что-то бурчал о дурочках, флиртующих с опасными личностями, потом мысленно махнул рукой и притих. И на время я забыла о его присутствии.

– Вот умница! А теперь ложечку за четвертого магистра Дюжины, за Петера Воронова. Молодец. Так, за кого ты еще не ела? О! За императора Северной империи!

За своего нанимателя, от которого бежала, спасая жизнь, ложку ягодного мусса я еще проглотила. Но когда маг предложил следующую кандидатуру – второго регента Эвгуста – закашлялась и отвернулась от кормильца.

– Хочешь, чтобы проклятый богами отступник остался голодным?

– Поверь, этот никогда себя не обделит и не обидит.

Юлиан криво усмехнулся:

– Говоришь так, будто успела хорошо его изучить.

Приняв загадочный вид, пожала плечами и перевела разговор на другую тему:

– Спасибо за вкусный завтрак. А теперь уйди, пожалуйста, я хочу переодеться.

– Не прогоняй, вдруг пригожусь? Крючочки застегнуть, например, – предложил следопыт и подмигнул.

– Не переживай, все крючочки спереди.

– Откуда подобная уверенность? Ты ведь еще не видела одежду, оставленную тебе хозяйкой? Не отказывайся от помощи, – промурлыкал парень игриво.

– Я привыкла быть самостоятельной.

– Печальное качество для красивой девушки. – Его голос утратил шутливый тон, став серьезным. Хотела возмутиться столь дикому заявлению, но маг продолжил: – Женщине нужна независимость лишь до тех пор, пока она не найдет того, из-за чьей широкой спины уютно выглядывать.

Я растерялась от его взглядов на отношения полов. Но еще больше сбило с толку выражение его карих глаз, которые светились непривычной теплотой и еще одной эмоцией, которую тогда не смогла распознать. И когда Юлиан осторожно протянул руку к моему лицу, почему-то не увернулась, продолжая сидеть неподвижно. Возможно, потому, что вспомнила волнительный момент, когда попутчик отдавал мне свой артефакт на хранение?

Он ласково провел кончиками пальцев по контуру губ – и они загорелись, словно я только что дегустировала острое блюдо.

– Крошка от пирога, – объяснил невозмутимо и убрал руку.

– Какая я неаккуратная, – прошептала, не опуская глаз.

– Нет, ты – само совершенство, – внезапно севшим голосом возразил парень и нежно обхватил мое лицо ладонями.

Теперь я поняла выражение про бабочек в животе…

«Да целуйтесь же!»

В предвкушении поцелуя забыла обо всем на свете, поэтому вопль Грэма прозвучал гневным гласом богов над головами нечестивцев. Я вывернулась из рук воздушника, отчаянно покраснев. Как я могла забыть о сатурийце! Какой позор…

– Юлиан, выйди, пожалуйста, мне нужно одеться, – глухо попросила, опуская взгляд.

Маг, забрав поднос с пустой посудой, тотчас вышел. Обиделся.

«Я бы тоже обиделся, – согласился довольный собой Грэм. – Нет большего оскорбления, чем шарахающаяся от тебя желанная женщина. Но запомни, Эва, чем дольше охотник гоняется за дичью, тем выше ценит добытый трофей».

Игнорируя доморощенного знатока дел сердечных, посетила ванную комнату, а затем принялась одеваться. Белоснежная блузка с двумя десятками пуговичек и расширяющаяся книзу юбка из шелестящей серой с серебристыми переливами ткани – прошлогодняя мода Семиграда докатилась и до аристократии пустыни. И да, пуговицы находились спереди, так что я легко обошлась без посторонней помощи.

«Эвка, ты на меня дуешься?»

Храня мысленное молчание, занялась прической и лицом: волосы закрутила в тугой пучок и скрепила магией, потом, используя способности хэмелла, добавила яркости губам. Как завершающий штрих, удлинила и затемнила ресницы. Все-таки удобно быть многоликой – даже потеряв в числе прочих вещей скудную косметику, я могла оставаться привлекательной.

«А что, я должен молчать и позволять тебе кувыркаться в постели с подозрительным мужиком? – возмутился сатуриец. – Пока я делю с тобой тело, никто не прикоснется к тебе, поняла?»

«Ты ревнуешь, Грэм?» – не удержалась от злой насмешки.

«Помечтай, Эва», – грубо ответил телохранитель.

В одиночестве я находилась недолго. В комнату, вежливо постучав, вошел темноволосый мужчина, лицом и фигурой похожий на моего спасителя Карима Эспинса. Я отошла от окна и сделала несколько шагов в его сторону. Явное родство подтверждало и то чувство, что испытала при встрече с арбитром, – ничем не оправданное доверие и спокойствие в его присутствии. Опасное свойство этой семьи – умение расположить к себе с первых мгновений общения – настораживало Грэма, но не меня.

– Доброго и светлого дня, риэлла. – Импозантный брюнет со шрамом на скуле поставил поднос с едой на столик у кровати. – Меня зовут Вариор Эспинс, я целитель и дядя тех недоумков, что не сумели уберечь вас от артефакта Мульхема. И я пришел к вам с завтраком и несколькими вопросами.

Деловитость, открытость и напористость речи старшего Эспинса усилили мою симпатию. Это не расчетливый интриган Альберт Элевтийский, в его словах и поступках не нужно искать двойное дно.

– И вам доброго и светлого, магистр. – Я уважительно поклонилась магу. – Благодарю за заботу, хоть я уже позавтракала, но выпить чашку чая в вашей компании не откажусь. И, конечно, если смогу, то отвечу на ваши вопросы.

Мне показалось, или Вариор Эспинс вздохнул с облегчением?

«Не показалось, – ворчливо отозвался Грэм. – Похоже, он опасался, что ты в обморок упадешь от счастья, когда услышишь, кто пришел к тебе с визитом. Он ведь не знает, что, как двойник северной принцессы, ты привычна к общению с великими людьми Межграничья». Хм, к сатурийцу вместе с хорошим настроением вернулась и его ирония?

Тем временем магистр ордена Огня разлил чай в чашки и с комфортом устроился в одном из кресел.

– Я не буду терять время даром, сразу перейду к интересующим меня вопросам. Племянник сообщил, что вы общались с послом Вискура. Так ли это?

– Сложно назвать это общением, но да, мы пересекались пару раз.

– Каково его физическое и эмоциональное состояние?

– Он здоров, а вот эмоции… сами подумайте, что он испытывает? Отправился налаживать отношение с Дюжиной – и попал в рабство.

Эспинс затеребил воротник рубашки, словно тот стал ему жать, стесняя дыхание. Он хотел что-то еще спросить, но я оказалась быстрее:

– Магистр, ваш племянник уверял, что я не пленница в вашем доме и тем более не рабыня. И завтра он сопроводит меня в храм Судьбы.

– Эва, о чем речь? Не сомневайтесь, вы не пленница! А говорить о рабстве в свободолюбивом полисе Мектуб вообще оскорбление! – Магистр возмущенно вскочил с кресла. – Эспинсы – прямые потомки великого предтечи Антара, и мы всегда стояли на страже его заветов! Знаете ли вы, сколько наш род сделал для возникновения такого явления, как арбитраж и вольные города-полисы? Мы и только мы стояли у истоков…

Похоже, огневика, взнуздавшего любимого конька, понесло. Надо спасать положение.

– Простите, риэл, – попыталась извинениями прервать намечающуюся лекцию по истории, – я не хотела обидеть вас.

Стихийник отмахнулся от моих слов и продолжил высокопарную речь о влиянии Эспинсов на ход истории.

Минут через пятнадцать, когда я перестала даже делать вид, что слушаю, он вдруг оборвал фразу и, пристально глядя на меня, подозрительно довольным голосом заявил:

– Племянник на несколько дней уехал по делам ордена. Да и вообще, в храм Судьбы вы не попадете.

«Я же говорил! – торжествующе завопил Грэм в моей многострадальной, переполненной датами и фактами голове. – Тебя пустят на опыты!»

– Как не попаду? – пораженно воскликнула я.

– В ближайшие дни, – уточнил Вариор Эспинс. – Храм закрыт для посетителей на пять белых ночей.