Естественный отбор - Александр Звягинцев

Пахан вел себя удивительно. Гостей уложил на высокие перины, сам лег на полу. Долго рассказывал про последние киевские разборки. Вспоминал старые добрые времена, когда он корешился с Пацей Рыжим и Тройнятами.

— Я деда Ворона уважаю, — сказал им на прощание Сидор Тихий. — Он меня вот таким пацаном отогрел у лагерного костра. Я на первую ходку, как простодыра деревенский, влетел за изнасилование. Попробовал, называется, бабу. Бугаи здоровые задрали телку, а я рядом постоял. Вот и влепили мне пятерку за компанию. Если б не Ворон, быть мне по моим годам на зоне казенной невестой.

Наутро на квартиру пахана позвонил некий молодой ученый и попросил пригласить к телефону руководителя российской экологической экспедиции пана Луковкина.

Он долго благодарил московскую штаб-квартиру организации «зеленых» «Радуга» за предоставление гранта их киевским коллегам из солидарной организации «Вэсэлка».

Скиф чуть было не послал его спросонья ко всем чертям, но когда украинский «коллега» предложил ему съездить в радиологическую экспедицию на самый север Украины, он мигом очнулся от сонного наваждения и с радостью принял приглашение посетить лабораторию украинских коллег, заслышав про машину, которую им решили предоставить на две недели.

Хозяйки притона, две вертлявые девицы, никого не отпустили, пока не напекли пирогов в дорогу и основательно не опохмелили путешественников-экологов.

— Киньте, хлопцы, дурное. На что вам эти мудроголовые экологи, — отговаривал перед дорогой пахан. — Я дам вам две машины и целую роту братанов с перьями и пушками.

— Спасибо, — сказал Скиф. — Дело щепетильное, пусть все будет не по уголовке.

Пахан долго присматривался к гостям и все раздумывал, на какое же такое дело отправляет под самым его носом свою банду старый Ворон. Неужто украденная девчонка стоит таких грошей?

В штаб-квартире экологической организации «Вэсэлка» молоденький очкарик долго жал им руки и разливался в благодарностях за столь щедрый грант — прямое финансовое вливание под исследовательские программы, подаренные московскими коллегами.

— От щирого серця благодарю! Нас, украинских «зеленых», наши бюрократы подчистую съели.

— Бюрократы, они и в Африке бюрократы! — сплюнул Засечный. — Попаслись, говоришь, на вашей зелени?

— Затоптали вконец, — кивнул эколог.

Был он маленький, тщедушный, но такой боевитый, хоть сейчас на надувной лодке под атомоход или с киркой на бульдозер.

В знак благодарности он предложил им симпатичный японский микроавтобус с оформленной доверенностью на вождение и командировочные удостоверения. Вдобавок ко всему приготовили им полный комплект армейской полевой радиодозиметрии, без которой любому экологу в экспедиции просто делать нечего.

Особенно нужны экологам оказались цейссовские бинокли и приборы ночного видения. Они, правда, были сугубо гражданского предназначения, но радиоактивного волка с их помощью даже темной декабрьской ночью в кустах высмотреть можно.

Лопа лишь морщился от такой оперативности.

Засечный тоже кривился.

— Что-то здесь не похоже на паханские замашки Ворона, — выразил он свои опасения Скифу.

— Я тоже думаю, такая оперативность больше в духе Чугуева, — ответил Скиф. — Не пойму, зачем им это, но чую, духом Конторы пахнет.

— За свое дитя не только гэбэшникам, самому черту душу продашь! Бери и дареному коню в зубы не заглядывай, — посоветовал после недолгого размышления Лопа.

Лобастый очкарик, видно, догадался об их сомнениях, но лишь хитро ухмыльнулся. Он долго разглагольствовал об экологической ситуации на Украине, водя указкой по карте. Потом обвел полукругом Овручский район и настойчиво заглянул Скифу в глаза:

— Некоторые специалисты по ряду косвенных доказательств считают, что именно это место будет самым удачным для целей вашей экспедиции.

Скиф долго недоверчиво всматривался в глаза очкарика. Тот, не отводя их, даже подмигнул ему, кивнул в ответ и молча пожал ему руку.

В тот же день, не мешкая, выехали на Коростень. К вечеру добрались до Белокоровичей, вся местность вокруг которых оказалась грандиозным полигоном бывших ракетных войск стратегического назначения бывшего Союза.

Ехали спокойно. Украинские гаишники в провинции не были рвачами. Брали все подряд от рублей до купонов.

На одном из милицейских постов в зоне радиационного загрязнения их попросили замерить уровень радиации. Бывший ракетчик Лопа запросто справился с заданием.

— Ну, покажь-покажь, шо там нас просвечивает, — толкнул его под руку сержант с дорожным жезлом.

— Тю, — вмешался в разговор старшина на мотоцикле, видя, как стрелка прибора отклоняется от нулевой отметки. — Цэ брэхня. Я вон и мясо тутошнее ем, и грибы у бабок покупаю с ягодами, и до сих пор еще не свечусь в темноте.

После этого разговора милиция их остановила только в Овруче. Им посоветовали, чтобы не создавать панические настроения, никому из местных жителей не рассказывать, какой радиационный фон и насколько загрязнена почва или молоко радионуклидами.

Люди жили здесь приветливые и очень непосредственные. У любой бабки, торгующей молоком и вареной картошкой на железнодорожном полустанке, легко можно было узнать, сколько имеется в округе стационарных ракетных пусковых установок.

— Петровна, ты, можэ, чула, дэ тут шахта вийскова поблизу?

— Та в Михалюках…

— А про Казаны забула?..

Оставалось только разложить перед собой карту и нанести названные населенные пункты.

Но самую полную информацию выдавали «экологам» крестьяне в построенных еще военными «чепках» и столовках за хорошей кружкой коростеньского пива.

— Ни, — тыкал грязным ногтем собеседник в туристический путеводитель. — То ще було за москальским часом. Вси карты тоди брэхалы. Мы сами проверялы. На ту ракетну базу напрямки по просеке идты, так верно будэ.

Скифу за всю свою жизнь не удалось бы выудить столько информации от черногорских крестьян в корчме под Титоградом, сколько ему всего за полдня наговорили словоохотливые полещуки.

По их данным, всего пусковых шахт насчитали тринадцать, хотя на самом деле их оказалось пять. Две из них были начисто взорваны, на одной оставалась военная охрана. Еще две оказались ложными объектами, предназначенными для того, чтобы сбить с толку вражескую разведку.

Следов на свежем снегу не было, и это показывало, что нигде в этих местах не проходили люди.

И только на самой границе с Белоруссией, в глухом болоте, с помощью падких на дармовую выпивку браконьеров команде Скифа удалось узнать, что в лес за деревней Ботивка стали наведываться какие-то «новые русские» или «новые украинцы». Пытаются расплачиваться за молоко «зелеными американскими бумажками», а бабки шарахаются от них, как от нечисти.

— Далы мэни ту гумажку, якись-то нерусский на нэй намалёванный. Щоб тебе переказыло, погань, яки ж то гроши? Шо на их куплять можно?

Засечный, Скиф и Лопа последние три дня ночевали по крестьянским хатам, где рубли наотрез брать отказывались. Пришлось Лопе съездить в Овруч и наменять купонов.

Ворон и Чугуев наперебой не давали им соскучиться. Только один положит трубку, так другой тут же трезвонит. Так что зарядное устройство их спутникового телефона работало с полной нагрузкой.

Дед Ворон с каждым днем от скуки и по причине, как они считали, старческого маразма требовал от них все более подробной информации. Скиф мог послать куда подальше Чугуева, болтающего каждый день о титанических усилиях чекистов по обнаружению логова бандитов и об успехах в оформлении подлинного паспорта Скифа, но обидеть деда просто язык не поворачивался. Вот и приходилось развлекать старого чудака нудными подробностями и описаниями своих поисков по подаренному им же спутниковому телефону.

К заброшенному военному объекту по раскисшим лесным дорогам можно было подъехать только на хорошем джипе. Поэтому они оставляли свой микроавтобус километра за два до нужного места и месили талый снег до самого сосняка, где с деревьев можно было вести незаметно наблюдение за объектом, а недовольного Волка оставляли сторожить машину.

И лишь на третий день Скиф услышал со стороны, где замаскировался на сосне Засечный, утиное скрипучее кряканье. Он бы еще соловьем среди зимы запел, недовольно подумал Скиф, наводя бинокль на высунувшегося из хвои Засечного. Тот настойчиво тыкал рукой в сторону деревянной сараюшки.

Скиф протер линзы и подкрутил фокус. Он долго водил биноклем, ощупывая кусты рядом с ветхим строением, пока не выплыла перед ним в окулярах из полутьмы курносая рожа Хряка, одетого в военный бушлат…

ГЛАВА 36

В Цюрихе с утра шел холодный дождь. За его завесой почти не просматривались богатые дома, оснащенные охранной автоматикой и отрезанные от остального мира высокими ажурными заборами.