Вардананк - Дереник Демирчян

Немного дальше, на берегу, горел костер; его свет выхватывал из сгустившихся сумерек очертания нескольких скирд.

Вардан медленно направился к костру, отблески которого освещали крупное задумчивое лицо немолодого крестьянина, сидевшего перед огнем. Суровые черты лица, густые усы, доходившие до самых ушей, и широкие плечи придавали ему, скорее, вид воина, чем человека мирного труда; он задумчиво и сосредоточенно смотрел вдаль.

Вардан подошел. Крестьянин, поднявшись, окинул его спокойным взглядом и с достоинством приветствовал его.

– Мир наступившему вечеру, брат-крестьянин! – спокойно и приветливо поздоровался Вардан.

– Да будет мир! – густым грубым голосом отозвался крестьянин и. мельком оглядев Вардана, добавил медленно:

– Не ведаю, князь ты или иного звания воин и как тебя величать полагается,..

– Никакого величания не надо, брат-крестьянин.

– Соблаговоли тогда присесть!.. – Он растолкал спавшего рядом с ним юиошу.

– Встань, Варданик, принеси охапку пшеницы для воина. Юноша, не очнувшись еще ото сна, вскочил и стал растерянно озираться.

– Не тревожь отрока! – сказал Вардан. – Я сяду и так. Крестьянин спокойно возразил:

– Нет, честь оказывать всегда должно!

Варданик принес сноп пшеницы, разостлал перед Варданом и присел у костра. Уселся и Вардан. Арцви стоял чуть поодаль.

– Косовицей занят ты, как вижу? – заговорил Вардан. – Но помощник у тебя очень молод, брат-крестьянин!

– Ушли помощники мои! – спокойно объяснил крестьянин. – Один – в полку нахарара Атома Гнуни. Другой – в армянской коншне, лично известен Спарапету, бог ему в помощь! – При этих словах крестьянин перекрестился. – На днях сам оч, как дым, пронесся по Аварайрскому полю. Заговорили мы с нг.м, а он исчез…

Опечаленный, Вардан не отводил глаз от огня.

– Трудно тебе, значит, приходится? – сочувственно спросил он крестьянина.

– Да благословит тебя господь, воин! Ты спрашиваешь, трудно ли? Мука из мук! Разве земля дает что-нибудь даром? Труда она требует… – Он задумался и добавил уже мягче: – Да, и то сказать, тому, кто на ней трудится, она дороже становится.

Он замолк, затем вновь заговорил:

– Вот, говорят, Азкерт идет на нас войной. Ну что ж, пусть идет. Придет он – и еще дороже станет нам наша земля!

Вардан поднял на крестьянина взгляд: нет, тот не шутил; наоборот, он был вполне серьезен и спокоен. Помолиав, Вардан спросил мягко и задумчиво, не отводя глаз от огня:

– Ты что ж, войны хочешь, брат-крестьянин?

– Кто войны захочет, брат-воин? – с укором ответил тот. – Война – от злого духа, – он приложил ладонь к земле, – кровью ведь она напоена! А кто крови захочет?.. Да только чем больше пролито на землю крови, тем она дороже сердцу делается. Вот это и есть родное – родина!..

Затем, подумав, он добавил:

– Земля – она впитанной горечью мудра и этой горечью сердцу мила. Жизнь в ней… Великая мудрость в земле, брат-воин!..

Тхмут катил свои воды. С подмытого берега с плеском рухнул в воду пласт земли и пустился в путь вместе с волнами.

Вардан с любопытством внимал скромному крестьянину, который так спокойно и с таким достоинством высказывал свои мысли о земле, о жизни. Как мало он был похож на встреченных Варданом в Александрии и Греции философов, которые выражали лишь заимствованные из книг или друг у друга мысли! А этот крестьянин и не подозревал, что он – философ. Его устами говорили земля, кровь, пот и труд, которые покрыли свинцовым налетом его загорелое, обветренное лицо и наложили иней седины на его волосы.

– Теперь Азкерт тащится сюда. Ну что ж, обломает себе рога о землю!.. – негромко рассмеялся крестьянин. – Когда же это побеждал кто-нибудь землю?

– А не случается разве, что народ погибает в борьбе? – спросил Вардан, стряхивая с себя задумчивость.

– Случается! – спокойно подтвердил крестьянин. – В мире покоя нет, брат-воин! – он показал рукой на реку. – Вот – видишь?

– Вижу.

– Вот и ушла… Не та уже!..

– Да, взглянул – и нет…

Костер затухал. Ветерок устало сложил крылья. Собеседники умолкли. Погруженные в свои мысли, они молча смотрели на огонь. Вардан думал о том, что крестьянин даже не спросил его, что это за лагерь раскинулся на берегу, не посмотрел в сторону каравана, не полюбопытствовал, с кем он говорит.

И Вардан решил не тревожить покоя старого крестьянина – на него подействовало это полное достоинства отсутствие любопытства. Игеьчю так этот человек и представлялся Вардану – как неисчерпаемая сила, идущая от той «горькой», «политой кровью» земли, которая делала родину «милой сердцу».

Пора било возвращаться: приближалась ночь, крестянин нуждался во сне. Да и сам Вардан был утомлен.

– Ну, доброй ночи, друг-крестьянин! Да ниспошлет тебе господь удачу!.. – произнес Вардан, подымаясь.

– Мир утру грядущему, брат-воин! – отозвался крестьянин, также вставая.

Вардан вернулся в заснувший лагерь.

Войдя в отведенный ему шатер, он сел и негромко хлопнул в ладоши. Вошедшему Арцви он приказал незаметно вызвать азарапета, Нершапуха, Артака Мокац и Шмавона, шатры которых били разбиты неподалеку.

Нахараров разбудили. Несмотря на усталость и недовольство тем, что потревожили их сон, они жаждали узнать, что хочет им сообщить Спарапет. Войдя в его шатер, они расселись. Но Вардан медлил.

– Почему ты не настоял, чтобы мы свернули к Арташату? – спросил Нершапух.

– Хотел выиграть немного времени. Нам надо спешить, – объяснил Вардан, – ведь позади наступает войско!

– Мысль об этом войске сильно меня заботит, – заявил азарапет. – Не можем мы спешить»…

– Нет, я решил не медлить. – возразил Вардан. – И именно из-за этого…

Устремив вдаль полные грусти глаза, он продолжал, как бы беседуя с самим собой:

– Остались в плену, в когтях у зверя, заложниками… Только бы удалось им вырваться! Но когда еще это им удастся.

– А-а… – протянул Нершапух и поник головой. Он понял: Вардан имел в виду армянскую конницу.

– А он-то, глядите, – предал своих детей! Ноет у него теперь сердце… Да он и впрямь достоин проклятия! А их у него двое… Каково же мне предать стольких моих сынов! Через море крови я провел их…

Глаза Вардана наполнились слезами. Он похож был на скорбящего отца, самое драгоценное сокровище сердца которого находится вдали, в смертельной опасности. Вардан как будто забыл, что вызвал к себе нахараров, намереваясь сделать им важное сообщение. Он мысленно унесся в далекую область Апар, увидел тысячи юношей, доверивших ему свей жизни: тоскующими и преданными глазами смотрели они ча него – своего отца, своего бесстрашного Спарапета, с которым вместе проливали кровь и который стал после этого самым близким и родным для них человеком.

Вардана терзала тревога за судьбу своих бесценных бойцов. Правда, события развернулись помимо его воли. Правда, отчизна била драгоценнее и требовала большего внимания, чем эти несколько тысяч всадников, которых он мог бы бросить в бой в случае военной необходимости, как бросал не раз. но Вардаи был так глубоко привязан к своим бойцам; и сознание, что он оставил и беспомощными бешеному зверю на расправу, сильно мучило его.

– А Лшуша? – пробормотал он. – Грех на нашу душу!.. Сын братского народа… наш соратник!.. Но что могли мы сделать? – И Вардан умолк со скорбью в глазах.

Артак нарушил тягостное молчание:

– Спарапет, меня мучают неопределенность и сомнения. Умоляю, скажи – что нам делать? Что ты решил?..

– Решение напрашивается само собой, князь: должна пролиться кровь!

– Но ведь ты работал днем и ночью, готовился, и все тебе не хватало времени. И мы все не готовы?

– Эта пора миновала!.. Теперь должен сказать свое слово сам народ: воевать-то придется ему! И когда он подымется, не пытайтесь сломить его дух! Теперь он – наша сила. Пусть только вырвутся из когтей Азкерта мои заложники, конница моя!.. Но я не стану ждать!.. Над ними кружит смерть… Погиб и Ашуша! Как и те дети – его сыновья…

– Спасибо, Спарапет! – мягко сказал Артак. – А то одолели меня горечь и тоска…

– Ты погоди, погоди! Я еще такую беду обрушу насильнику на голову, что проклянет он самое рождение свое… Ни на день раньше, ни на день позже…

– «Ни на день раньше, ни на день позже…» -задумчиво повторил азарапет.

Нершапух словно ожил:

– Добро!.. Какое же место ты наметил?

– До Зарехавана.

– Почему не начать с Цахкотна? Вардан горько усмехнулся:

– А с какими силами? Мы ведь пленники в этом персидском отряде! Удивляюсь, что нас еще не уничтожили!.. Видно, только потому, что пока мы еще «вероотступники»! На нас еще надеются… Боятся народа… Марзпан-то намеревается загнать нас в Зарехаван, в лапы крепостной охраны. Следовательно, необходимо разгромить этих до прибытия в Зарехаван!

– Разошлем гонцов к нахарарам, пусть явятся со своими отрядами! – предложил Артак.