Игра Джералда - Стивен Кинг

Оглянувшись через плечо, Джесси на миг замерла, удивившись тому, как жутко выглядит дом при лунном свете. Как человеческий череп! В точности как громадный череп! Дверь – это рот, окна – глазницы, тени деревьев – остатки волос…

А потом ей в голову пришла совершенно шальная мысль. Джесси даже рассмеялась в ветреную ночь, только ее смех был больше похож на сдавленный крик.

И мозги… не забудь про мозги. А мозги – это Джералд, понятное дело. Мертвые, разлагающиеся мозги этого дома.

Она опять рассмеялась, на этот раз громче, и собака завыла в ответ. У моего песика злобные блохи, они кусают его за коленки, – подумала Джесси. Ее собственные коленки неожиданно подогнулись, и она вцепилась в дверцу «мерседеса», чтобы не упасть. При этом она продолжала смеяться и никак не могла остановиться, хотя вряд ли сумела бы объяснить, почему  она так смеется. Наверное, потом она это поймет – когда те части ее сознания, которые «закрылись» в плане самозащиты, раскроются снова. Но это случится не раньше, чем она отсюда уедет. Если вообще уедет.

– И мне, наверное, потребуется переливание крови, – сказала она вслух и опять рассмеялась. Потом, все еще смеясь, неуклюже залезла левой рукой в правый карман, чтобы достать ключи. И тут она снова почувствовала этот противный запах и поняла, что существо с плетеной коробкой стоит у нее за спиной.

Джесси медленно повернулась, по-прежнему давясь смехом и кривя губы в нервной улыбке, и на мгновение ей показалось, что она действительно видит  эти узкие белые щеки и восторженные бездонные глаза. Но она это увидела только из-за

(затмения)

того, что была сильно напугана, а вовсе не потому, что там действительно что-то было. На заднем крыльце не было никого. Дверной проем был как высокий прямоугольник черноты.

Но тебе все равно надо поторопиться, – высказалась примерная женушка Берлингейм. – Да, тебе надо поторопиться. Пока не поздно.

– Очень мудрое замечание, – согласилась Джесси и снова расхохоталась. Кажется, у нее начиналась истерика. Она достала ключи из кармана и едва их не уронила, но все же успела поймать за брелок. – Ты сексапильная штучка, – сказала она и рассмеялась совсем уже диким смехом, когда у нее за спиной хлопнула дверь и мертвый ковбой – призрак любви встал на крыльце в белом облаке костяной пыли. Но когда она обернулась (чуть не выронив ключи, несмотря на огромный брелок), там не было никого. Дверь хлопнула от ветра. Только от ветра – и больше ничего.

Она открыла машину, села за руль и втянула в салон дрожащие ноги. Потом захлопнула дверцу, нажала на кнопку, которая автоматически запирала все дверцы (и, конечно, багажник – немцы все делают очень добротно, как говорится, на совесть), и вздохнула от невыразимого облегчения. Но дело было не только в том, что она наконец почувствовала себя более или менее в безопасности. Ощущение было такое, как будто она вырвалась из безумия и вновь обрела прежнее здравомыслие. Джесси подумала, что в жизни не переживала ничего подобного – ничего, что могло бы сравниться с этим сладостным ощущением возвращения чего-то, что казалось уже безвозвратно утерянным… кроме разве что первых глотков воды из-под крана. С тем первым глотком вообще ничего не могло сравниться.

А ведь я и вправду могла бы сойти с ума. Ведь могла бы?

Тебе действительно хочется это знать?  – угрюмо отозвалась Рут Ниери.

Нет. Наверное, все-таки нет. Джесси вставила ключ в замок зажигания и повернула его. Ничего не случилось.

Смех застрял в горле, но Джесси не ударилась в панику. Она по-прежнему чувствовала себя разумной и здравомыслящей женщиной. Думай, Джесси. Думай.  Она подумала, и ответ пришел почти сразу. Машина была уже старой, и в последнее время коробка передач начала барахлить (немецкое качество – это, конечно, надежно, но даже добротные вещи когда-то изнашиваются). В частности, иногда двигатель не заводился с первого раза. Джесси знала, как с этим бороться: надо было как следует потрясти рычаг переключения передач и одновременно включить зажигание. Но для этого ей нужны были обе руки, а правая рука буквально разрывалась от боли. При одной только мысли о том, что ей придется трясти рычаг больной рукой, Джесси аж передернуло. И не только из-за того, что будет больно. Она боялась, что глубокий порез на запястье опять разойдется.

– Господи, помоги мне, пожалуйста, – прошептала она и попробовала еще раз провернуть ключ в замке зажигания. По-прежнему – ничего. Нигде даже не щелкнуло. И тут ей в голову пришла кошмарная мысль, что машина не заводится вовсе не из-за неполадок в коробке передач. Это опять постарался ее ночной гость. Он перерезал телефонный провод; он выкрутил из мотора распределитель зажигания и зашвырнул его в лес.

Хлопнула дверь. Джесси нервно взглянула в том направлении, и ей опять показалось, что на мгновение в темном дверном проеме промелькнуло белое ухмыляющееся лицо. Сейчас он выйдет из дома, поднимет с земли камень и разобьет стекло в дверце машины. Потом он возьмет осколок стекла и…

Джесси протянула левую руку к коробке передач и со всей силы надавила на рычаг (который, сказать по правде, почти и не шелохнулся). Потом она неуклюже схватилась за ключ зажигания правой рукой и повернула его.

Ничего. Только беззвучный сдавленный смех чудовища, наблюдавшего за ней из темноты. Джесси явственно слышала этот смех, пусть даже он раздавался лишь у нее в голове.

– Пожалуйста, Господи, ну помоги же мне, твою мать!  – закричала она. Рычаг коробки передач слегка поддался у нее под ладонью, и когда она повернула ключ в замке зажигания, мотор ожил. – Да, мой фюрер!  – выдохнула она с облегчением и включила фары. Два ярких желто-оранжевых глаза таращились на нее с подъездной дорожки. Джесси истошно завопила. Ей показалось, что ее сердце сейчас выпрыгнет из груди и застрянет в горле. Конечно, это была собака… бродячий пес, образно выражаясь, последний клиент Джералда.

Бывший Принц застыл в ступоре, на мгновение ослепленный ярким светом фар. Если бы Джесси в этот момент переключила передачу на скорость и нажала на газ, она бы наверняка сбила его насмерть. Мысль пронеслась в голове, но как-то так – мимоходом. Ее ненависть к псу и страх перед ним прошли. Она увидела, какой он тощий, и жалкий, и весь ободранный… и шерсть у него слишком редкая, чтобы защитить его от холодов, а ведь уже скоро зима. Но самое главное: она увидела, как он отшатнулся от света, прижав уши и припадая на задние лапы.

Я думала, это уже невозможно, – подумала Джесси. – Но кажется, этому псу еще даже хуже, чем мне.