Похищение свободы - Вольфганг Шрайер

Я нашел в комнате глиняные вазы, на которых еще сохранились следы земли, античный светильник, обломки какого-то барельефа, маленькие бронзовые статуэтки… По теории, которую я снова мысленно прорабатывал, Уолпол должен был где-то купить эти вещи и опустить в землю, чтобы затем выкопать обратно и показать мне. А может, все это выдумка? И поскольку я не мог судить о подлинности этих вещей, я сунул небольшой кусочек барельефа, отсутствие которого едва ли мог заметить Уолпол, в карман, чтобы эксперты контрразведки проворили, насколько верна моя версия.

Затем я наткнулся на толстую тетрадь, которую археолог запрятал довольно далеко. Она лежала на дне ящика, между шелковыми сорочками, и вряд ли ему придет в голову мысль, что кто-то залезал туда и листал ее. Страницам этой тетради Уолпол доверил тайну своей любви к мисс Ругон. Впрочем, в своих записях он называл ее не иначе как Элен.

При чтении этих излияний я испытывал ужасную неприязнь к автору. Это не было мечтательной исповедью или признанием в стиле влюбленного ученика старших классов, нет, это были деловые записи, в которых он сжато излагал, как развивалась «пагубная страсть» — именно так он называл свои чувства. Мне было противно читать эти записи, но я обязан был выполнить свой долг до конца. Копаться в личных вещах постороннего человека было самым неприятным в моем задании. Я сам себе казался грязным скотом, но все-таки, чтобы закончить это дело, мне пришлось по диагонали прочесть записи. Боже мой, старый Уолпол! Я подозревал его в чем-то подобном, но в таком…

Приведя все в порядок, я закрыл номер и, снова улучив момент, когда за стойкой не было портье, повесил ключ на место. Весь обыск занял не более получаса, чему я был обязан многочисленным тренировкам в период работы в таможне. Но в данном случав мое умение отыскивать различные спрятанные вещи не очень помогло: я не нашел у Уолпола ничего такого, что бы бросало на него тень подозрения. После такой работы у меня рубашка прилипла к телу. Я рывком снял ее, не расстегивая, через голову, встал под душ и смыл с себя все неприятные ощущения. Черт побери, что же будет дальше?

Вечером следующего дня, незадолго до полуночи, я встретил Уолпола в баре. Играл диксиленд. Американец сидел на высоком табурете за стойкой и очень походил на обезьяну; судя по его виду, он уже выпил несколько крепких коктейлей. От стеклянного подноса, на котором стоял стакан, падал ядовито-зеленый свет, придавая его крупному, с некрасивыми чертами лицу мертвенную бледность.

— Хэлло, мистер Уолпол, как дела? — поздоровался я, усаживаясь на соседний табурет.

Я заказал себе двойной джин со льдом. Мы вежливо раскланялись и разговорились. Очевидно, ему нравилось посидеть вечерком в баре с интересным собеседником: ведь у него были неприятности, а за коктейлем все плохое быстро забывается.

— Я был бы рад, если бы вы решились еще раз сопровождать меня в Акротири, — предложил он, благожелательно улыбаясь. — Мои люди сейчас как раз расширяют раскоп… Не выпить ли нам по бокалу мартини? Эй, бой, два мартини! В пятницу я снова туда еду.

— Если на службе все будет нормально, я охотно приму ваше приглашение.

— На сей раз, надеюсь, мне удастся показать вам немного больше, чем груду мусора. Вы не против, если мисс Ругон опять составит нам компанию?

— О нет, напротив! — горячо заверил я, возможно, даже слишком горячо, так как Уолпол пробуравил меня тяжелым взглядом, в котором можно было прочесть угрозу. Взгляд его мутно-зеленых, вероятно после выпитых коктейлей, глаз как бы предупреждал: «Берегитесь, юноша, она не про вас!»

— Мисс Ругон — необыкновенная девушка, — сказал он через некоторое время. — Я читал несколько ее статей и считаю, что она талантливая журналистка.

— Я придерживаюсь того же мнения, — согласиля я. — Она нашла свой стиль и, думаю, недолго пробудет корреспондентом такой газетенки, как «Сан-Антонио геральд».

— Ну, это ей вообще ни к чему, — буркнул Уолпол. — Она занимается этим ради спортивного интереса, чтобы не скучать, а может, из честолюбия. В наше время девушки отличаются беспокойным характером и довольно тщеславны, к тому же все хотят стать независимыми…

Я согласился с ним. Алкоголь, видимо, развязал Уолполу язык, и мне, собственно, ничего не оставалось, как направлять краткими репликами поток его рассуждений в нужное русло. Однако он не был пьян до такой степени, чтобы не контролировать свою речь.

— Она — девушка не без средств, мистер Андерсон. Вам, наверное, уже бросилось в глаза, что ее фамилия лучше звучит по-французски? Ругон… Старинная французская семья, которая со времен Людовика XIV владела землями в низовьях Миссисипи и далее к западу, в Техасе.

— А я-то думал, что Сан-Антонио находится где-то на Восточном побережье.

— Чепуха! — проворчал Уолпол. — В самом центре Техаса, а точнее, там, где земля стоит ненамного дороже, чем трава для скота, растущая на ней.

— Еще два виски! — выкрикнул я. — Вы не возражаете?

— Она мне ничего не рассказывала, лейтенант, — продолжал Уолпол, так и не ответив на мой вопрос, — но я подозреваю, что у нее там есть небольшая нефтяная скважина. Теперь вы понимаете? — спросил он, насмешливо взглянув на меня.

Я понял его так, что мне лучше оставить всякую надежду. Она была девушкой из богатой семьи, принадлежавшей к тем же слоям общества, что и он, Уолпол, состоятельный человек, копавшийся в древней земле Кипра ради собственного удовольствия. Лейтенанта, маленького человека, поставили на место.

— Выпьем за это? — предложил я. — За небольшую нефтяную скважину мисс Ругон!

Наши бокалы звякнули, и создалось впечатление, будто мы скрестили шпаги, а не стукнулись стекляшками.

— Она достойна внимания, — пробормотал археолог, и его взгляд вдруг помрачнел. — Бармен, еще одну, без содовой!.. Вы, лейтенант, хоть и англичанин, но совсем неплохой парень…

— Благодарю вас, мистер Уолпол. А сейчас я пойду спать.

— Так не забудьте, в пятницу! — крикнул он мне вслед.

Восседая на высоком табурете, он по-прежнему напоминал обезьяну, и на его лицо падал все тот же ядовито-зеленый свет.

Той же ночью я составил срочное донесение в отдел контрразведки, в котором вынужден был признать свою неудачу. Правда, в секретных службах армии просчета списываются легче, чем в подобных гражданских ведомствах, где руководство постоянно испытывает давление прессы и общественного мнения, если расследование затягивается и задерживается привлечение преступников к ответственности. Военной контрразведке значительно легче затушевать свои ошибки и неудачи, да и источники финансирования у нее намного щедрее. Вот у меня, например, нет никаких забот. К своему донесению я приложил изъятый из собрания Уолпола кусочек барельефа с просьбой как можно скорее произвести специальную экспертизу.

Под утро я увидел во сне мисс Ругон. Я так и не смог вспомнить, в какой именно связи она мне приснилась, но хорошо помню, что произошло это именно в ночь на 22 августа. Как Натан Уолпол в своем дневнике, во сне я называл ее просто Элен. Это была до смешного дурацкая история, результат тех глупых мыслей, которые нужно было поскорее выбросить из головы.

Наша вторая поездка в Акротири протекала более драматично. Чтобы нам было не так скучно, Уолпол повез нас другой дорогой. Ехал он быстро, ни разу не засомневавшись в выборе пути, когда надо было сворачивать. Я невольно подумал о том, что дороги на острове он знает как свои пять пальцев. На этот раз он избегал широкого шоссе, которое вело на Фамагусту и неделю назад служило ему гоночным треком. Вместо этого он катил в хорошем темпе в южном направлении, к горам, и, лишь миновав Атиену, свернул налево.

Вскоре мы проехали мимо только что созданного военного лагеря, перед которым я, к своему удивлению, заметил легкие французские танки АМХ-13, изготовлявшиеся в Швейцарии и, как я знал, с успехом применявшиеся в Алжире. Техника, должно быть, только что прибыла, потому что ее на скорую руку прикрыли маскировочными сетками. Меня несколько озадачила расцветка. В то время как французы, ведя войну в североафриканских колониях, применяли для маскировки военных машин серо-зелено-коричневую окраску, эти танки были почему-то выкрашены в желтый цвет.

Однако ни мистер Уолпол, ни мисс Ругон не высказали свои соображения по этому поводу, и я решил, что они просто ничего не заметили. Да и вряд ли они сумели бы разобраться в премудростях маскировки военной техники, а я, слава богу, не собирался ничего разъяснять им. Меня это, наверное, занимало довольно долго, поэтому я оказался плохим компаньоном.

— Где же вы были в прошлую пятницу, мистер Андерсон, во время пресс-конференции? — спросила меня мисс Ругон.

Я вздрогнул. Мне только сейчас пришло в голову, что, стоя у засыпанного раскопа, она упомянула о какой-то пресс-конференции, назначенной на три часа пополудни. А я, выдававший себя за офицера по делам прессы, не явился на нее. Вот черт! Я допустил грубейшую ошибку. Это могло ее насторожить, а еще больше Уолпола, если он не тот, за кого себя выдает.