Аркадий Гайдар. Мишень для газетных киллеров - Борис Камов

На «Богомдарованном» исполнительные чиновники неизвестно из какого расчета оставили семь трехлинеек и по 30 патронов на каждую — словно охранять требовалось арбузные бахчи. Директор шахты просил тех, кто приехал забирать оружие: «Добавьте хотя бы еще десяток винтовок». Ему отказали. Мол, для охраны рудника достаточно.

Подозрительно скоро на рудник нагрянул Соловьев. Его сопровождали 60 человек. Рабочие встретили налетчиков редким ружейным огнем. Атаману не стоило труда сломить сопротивление. Рабочие были обезоружены.

Соловьев вынул из сейфа намытое золото — 12 килограммов 312 граммов, приказал забрать из складов и частных домов все съестное. Атаман не оставил ни ложки крупы даже для малолетних детей. Учитывая отдаленность рудника от других населенных пунктов, решение Соловьева обрекало рабочих с семьями на голодную смерть.

После этого Соловьев, изрядно пьяный, устроил суд. Собран всех жителей поселка, он приговорил рабочих, которые оказали сопротивление, к смерти. И сам же вызвался их казнить.

Нескольким шахтерам на глазах родственников и товарищем по работе атаман собственной рукой отрубил головы шашкой. Остался последний. Но Соловьев, человек мощной комплекции, утомился. Отрубить голову последнему шахтеру не сумел. Только покалечил. Рабочий выжил, но весь век провел инвалидом — ходил скособочась. Голова его лежала на плече. Об этом мне поведали местные жители.

В честь подвига и мученической смерти рабочих рудник «Бо гомдарованный» был переименован в «Коммунар». У въезда на предприятие был установлен камень-памятник с именами героев. У меня хранится пленка — я этот камень фотографировал.

Таким оказалось «гуманное» отношение некогда православного урядника Ивана Соловьева к им же ограбленным рабочим-единоверцам.

Теперь мне уже легче ответить на вопрос Владимира Алексеевича: «Мог ли борец за "хакасское народное счастье" Соловьев проявить нетоварищеское отношение к Насте Кукарцевой "посредством применения казачьей шашки"?»

Здесь особый сюжет, о котором Солоухин, по обыкновению, не имел понятия.

Настя действительно была хакаска. Отец ее слыл известным искусным народным лекарем, травником и костоправом. Но его убил атаман Другуль, к которому отец Насти не согласился пойти в банду. После случившейся трагедии Соловьев приехал к Насте, выразил ей сочувствие и заявил, что Другуля он наказал, а Настю берет под свою защиту. В знак этого он выдал ей специально заготовленную «охранную грамоту». Любой обидчик Насти становился личным врагом атамана.

А Настя влюбилась в Голикова, стала его разведчицей. Грамота открывала ей путь в такие потаенные углы «империи» Соловьева, куда не мог проникнуть самый искусный лазутчик. Настя обнаружила несколько баз, которые захватил Аркадий Петрович. Там хранилось оружие, боеприпасы, но главное богатство представляла мануфактура. За счет трофеев Голиков с ног до головы приодел и обул своих бойцов. Кожуховская с подругами шили для отряда рубашки. Однажды сшили сразу 200 штук.

Когда Сильвестр Астанаев, начальник разведки Соловьева, стал намекать, что Настя работает «на Аркашку», атаман отказывался этому верить. Тогда Астанаев подстроил ловушку, в которую Настя с таежным простодушием попалась.

Да, Соловьев объявил себя защитником интересов инородцев, но Настя изменила «великому делу освобождения хакасского народа». Она воспользовалась искренним к ней расположением атамана, чтобы помогать его главному врагу.

Гнев Соловьева за измену взломал все национально-охранительные барьеры, установленные им для самого себя. Атаман расправился с Настей, да еще под воздействием хакасской молочной водки, безжалостно. Однако этого ему показалось мало. Он думал, что у Аркадия Голикова с Настей был роман, и распорядился подбросить бездыханное тело.

Мне остается ответить на последний, беспощадно-прямой вопрос Владимира Алексеевича:

— Ну, как же вы, Борис Николаевич, собираетесь документировать эту клевету на Ивана Соловьева, который, мол, был не способен «обрубать пальцы юной хакаске»?

Тело Насти нашли на берегу Теплой речки. Родных у нее не было. Хоронить решили в тот же день. Рядом случайно оказался Павел Никитин с разведгруппой. Он видел Настю перед тем, как ее предали земле. Павел боялся только одного: чтобы до похорон на Теплую речку не прискакал Аркадий… Все это подтвердила и Кожуховская.

Воспоминания Никитина и Кожуховской у меня записаны на пленку.

Была в этой истории еще одна подробность. Павел Михайлович сорок с лишним лет спустя, сидя на диване в моем кабинете, рассказывал мне о смерти Насти со слезами на глазах. За плечами была тяжелая жизнь, Отечественная война, работа и немецком тылу. Давно существовал дом, благополучная семья. Но первую, неразделенную любовь Никитин не забыл.

Жалел ли он, что предложил Голикову пригласить Настю в разведчицы?.. Не знаю. У меня не достало духу его об этом спросить.

А был ли Голиков талантлив в качестве командира? Призывая руководство губЧОН «к переходу на тактику противника», был ли он готов к подобным переходам сам? Вот история, которая полностью базируется на документах. Некоторые цитирует даже Солоухин. Еще эта история интересна тем, что углубляет наше представление о «гуманизме» Соловьева.

После того как Соловьев до крупинки обобрал рудник «Богомдарованный», в поселке начался жестокий голод.

Зима. Тайга. До ближайших селений многие километры заснеженной дороги. Да и кто накормит сразу несколько сот человек? Соловьев, «борец за счастье хакасского народа», обрек простых рабочих православного вероисповедания на голодную смерть.

Губернские власти, опасаясь за жизнь людей, выделили для рабочих 253 пуда хлеба. Восемьдесят мешков. Директор рудника обратился к Голикову с личной просьбой обеспечить доставку муки.

Голиков послал для охраны «Богомдарованного» половину своих наличных сил — 20 всадников под командой Козлова.

Прибыв на рудник, Козлов тут же отправил депешу Голикову: «Получены сведения, что банда (Соловьева. — Б. К.) готовится отбить обоз. В налете собирается участвовать сам Соловьев. Прошу усилить мой отряд».

Голиков внутренне заметался от нелепости своего положения. У него под рукой тоже оставалось только 20 человек.

Мало того, от своего разведчика-хакаса, который был Голикову многим обязан, Аркадий Петрович узнал: где-то по дороге от деревни Яловая, откуда должны были везти муку (Соловьев знал все!) до рудника «Богомдарованный», атаман готовит завал.

Перед Голиковым возникло две задачи: либо просто защитить хлеб любой ценой, либо, рискнув, не только спасти хлеб, но и сурово проучить Соловьева. Аркадий Петрович выбрал второй вариант.

«…Комбат Голиков вступил с 20 штыками в район Яловая… напал на след бандитов и выступил для розыска в тайгу на 100–150 верст, где ведет усиленную разведку. Голиков потребовал для усиления его отряда 30 штыков при двух пулеметах…»[135]

Началось накапливание сил.

26 апреля Голикову выслали «шесть штыков под командой Галузина».

30 апреля. Еще «десять штыков под командой Клевича… на усиление района Голикова».

2 мая. Из деревни Балахта «высланы девять штыков с одним пулеметом… в распоряжение начбоеучастка-2 Голикова (курсив мой. — Б. К.)»[136].

На принятие решения направить подмогу штабу ЧОН губернии понадобилась неделя.

Из тридцати человек, которых запросил Аркадий Петрович, ему прислали на всякий случай… двадцать пять. Штаб ЧОН и в этой трагической ситуации продолжал свою игру…

Пока шло неторопливое «собирание сил», которых на соседних боеучастках имелось в избытке, по 300 с лишним человек на каждом, люди на руднике опухали от голода.

Вдумайтесь. Сначала Соловьев увез из поселка все съестное. Руководство губернии, то есть гражданская администрация, выделило для шахтеров 80 мешков муки. Соловьев, не таясь, готовился их перехватить. А штаб ЧОН, то есть военное командование, не спешило ему помешать.

Думаю, если бы Голиков не сумел спасти обоз, если бы мука досталась Соловьеву, красноярские стратеги были бы счастливы.

А Соловьев с присущей ему способностью к ведению «психологической войны» оповестил близлежащие селения, что муку он обязательно перехватит. Десятки людей, которые сочувствовали голодным рабочим и хорошо относились к Голикову, приходили в штаб и предупреждали Аркадия Петровича об опасности. Десятки!

Соловьев таким блестящим способом пытался подорвать решимость Голикова.

На «Богомдарованный», начальнику отряда Козлову Аркадий Петрович отправил распоряжение: пятеро красноармейцев продолжают охранять рудник и поселок. Остальные 15 под командой Козлова едут в Яловую, получают муку и ждут дальнейших указаний.