Происхождение - Ирвинг Стоун

– Я должна уважать твои убеждения. Но какими доводами ты обоснуешь столь неприемлемую идею?

– Чтобы написать о непостоянстве видов, их изменчивости, росте, исчезновении, я собираюсь изучить все жи" вое и получить документальные подтверждения. Растения и животные, насекомые, рыбы, птицы, пресмыкающиеся, земная кора с ее горными хребтами, долинами, плато, моря и океаны. Эта задача невыполнима, ни один человек не может знать все секреты нашего мира, вплоть до каждого изначального существа. Но ведь кто-то должен начать! У иудеев есть изречение: "Ты не обязан проделать всю работу, но и уклоняться от нее не имеешь права…"

Вдруг настроение у него упало, он приуныл. На лбу жены обозначились морщины. В голосе ее звучали теплые нотки:

– Тебе кажется, что для этой задачи избран ты?

– Я избрал себя сам, – ответил он с саркастической улыбкой.

– Это одно и то же, Чарлз. Если это предначертание судьбы, ты не должен противиться. Раз уж ты цитируешь изречения, утешься словами Евангелия от Матфея: "Если возможно, да минует меня чаша сия; впрочем не как я хочу, но как ты".

Он обнял жену.

Чарлз устроился в своем отгороженном уголке, напоминавшем каюту на корме "Бигля", поперек ручек его зеленого кресла лежала все та же покрытая зеленым сукном планка. Было приятно думать, вновь окунуться в работу, столь его занимавшую. В январе два их сына слегли с лихорадкой и бронхитом, и Дарвинам пришлось снять дом в Лондоне, на Бейкер-стрит, отчасти для развлечения, отчасти для того, чтобы сменить обстановку, – они надеялись, это пойдет сыновьям на пользу. Но едва они переехали, как в городе ударили крепкие морозы, и большую часть времени пришлось просидеть дома. В ту зиму разразилась ужасная Крымская война, англичане и французы сражались с русскими. Англия тяжело переживала гибель многих своих сынов; и хотя после появления поэмы Теннисона "Атака легкой пехоты" настроение в народе поднялось, Лайель заметил:

– Помните, что сказал французский генерал Боске: "Она была прекрасной, эта атака, но атака еще не война".

Недовольство страны тем, как ведется Крымская война, вынудило кабинет лорда Абердина уйти в отставку; премьер-министром стал лорд Пальмерстон. Наконец-то отменили налог на газеты, теперь их могли покупать и менее обеспеченные люди, особенно недавно основанную и выходившую большим тиражом "Дейли телеграф". Господа Страхэм, Пол и Бейтс, крупные банкиры, присвоили себе на двадцать две тысячи фунтов акций – и были пойманы с поличным. Поскольку это были образованные люди и полностью отдавали себе отчет в том, на что идут – по крайней мере, так сказали в суде, – им был вынесен суровый приговор: ссылка в Австралию на четырнадцать лет.

– Австралия! – воскликнул Чарлз, вспоминая, как был в этой стране во время путешествия на "Бигле". – Хороший край. С богатейшими возможностями. Так что я о них не беспокоюсь. Купят огромные пастбища, возьмут в жены хорошеньких австралиек. Я бы [приговорил их к четырнадцати годам ссылки куда-нибудь в район лондонских трущоб: Бермондси, Холборн, Ист-энд. Это было бы для них наказанием!

Мелькали и хорошие новости. Флоренс Найтингейл с группой медсестер высадилась на Скутари, чтобы ухаживать за больными и ранеными жертвами Крымской войны. На улицах Лондона впервые появились почтовые ящики, избавив жителей от необходимости ходить на почту каждый раз, когда нужно отправить письмо. В честь королевы Виктории и принца Чарлза в Версале был дан бал; король Сардинии Виктор Эммануил, взявший в войне сторону Англии и Франции, нанес визит королеве Виктории и принцу Альберту, ему был пожалован орден Подвязки, что предвещало надежные дипломатические отношения между странами.

Когда позволяла погода, Дарвины ездили в Кью, к Джозефу и Френсис Гукерам. Они брали двенадцатилетнюю Генриетту на концерты дирижера Луи Жюльена, представительного француза, столь много сделавшего для популяризации симфонической музыки в Англии, знаменитого также своими роскошными жилетами. В первое же воскресенье в Лондоне они наняли закрытую карету и отправились на обед к Эразму, он жил в шикарном четырехэтажном доме на Куин-Энн-стрит, недавно им купленном, неподалеку от чудесного парка на площади Кавендиш-сквер. Дом стоял в тихом переулке, за ним находились лишь два красивых здания; самое дальнее – Чандос-Хаус, штаб-квартира престижного Королевского медицинского общества. Рядом проходила Харли-стрит, на которой практиковали лучшие, по крайней мере, самые дорогие хирурги в Лондоне. Позади шла Уимпол-стрит, где в доме отца, тирана и собственника, выросла поэтесса Элизабет Моул-тон; сбежав от отца, она вышла замуж за Роберта Браунинга и перебралась в Италию, во Флоренцию. Пять лет назад она опубликовала "Сонеты из Португалии", которые пользовались большим успехом. Эразм жил в нескольких минутах ходьбы от Церкви всех душ на Лэнгем-Плейс, с ее прекрасным кругом колонн и изящным тонким шпилем.

Целую минуту Дарвины стояли перед домом Эразма в восхищении, хотя на дворе была февральская стужа. Сквозь шерстяную шаль, закрывавшую рот, Эмма пробормотала:

– Брат выбился в люди. Пользуется наследством.

– О да. У него на обедах часто бывают молодые члены парламента. С тех пор как он подружился с драматургом Чарлзом Ридом, автором популярных "Масок и лиц", в гости к нему частенько заходят самые модные актеры, красотки актрисы. Но его фавориты все-таки писатели: Чарлз Кингсли – ты читаешь его "Эй, к западу!", Энтони Троллоп – сейчас печатают его роман "Попечитель", Уилки Коллинз – дома ты читала мне его "Антонину"…

Они поднялись по ступеням. Дворецкий в элегантном черном костюме, накрахмаленной белой рубашке и белом галстуке открыл дверь на первый же, стук дверного молотка. Он взял их пальто. Войдя в просторную, с высоким потолком гостиную, они подошли к мраморному камину в резной деревянной раме, по обе его стороны стояли медные ведра с углем. Эмма протянула руки к огню, чтобы согреться. Чарлз повернулся к камину спиной. Эмма заметила:

– Как меняются вкусы. В прежнем доме Эразма все было светло. Но королева Виктория ввела новый стиль, и эта гостиная уже в более темных тонах. На окнах тяжелые плюшевые гардины, атласные обои – темные, и рисунок какой-то мрачный.

Гостиная была примечательна обилием заполнявших ее вещей: коллекция китайских шкатулок, большие и маленькие вазы и статуэтки, богато украшенные часы, растения. На спинках стульев ручной работы висели вышивки. Были здесь и английские вещички, например прекрасной работы конторка, стол с откидной крышкой – Эразм последнее время пристрастился ходить по антикварным лавкам Лондона.

– Нравится? – раздался голос Эразма. – Сейчас все здесь доведено до конца. Чтобы обставить эту комнату как должно, я затратил два года.