Рассказы и повести - Анатолий Безуглов

– Кто его привез?– спросил я.– «Скорая»?

– Нет, отец на такси. А мать лежит дома после сердечного приступа.

– Где же выпивал парнишка?– поинтересовался я.– В компании с дружками?

– В том-то и дело – один… Понимаете, мальчик прогулял первый день учебного года. Катался на парусной доске. Кажется, называется виндсерфинг… А подбил его на это приятель постарше. Классный руководитель решил позвонить родителям: почему Максим не явился в школу? Родители в недоумении: утром он ушел в школу, как все… Конечно, мать с отцом разволновались, стали обзванивать друзей сына… Те ничего не знают. А парня нет в пять часов вечера, в семь, в восемь… Заявился он в девять. И отец не придумал ничего лучшего, как сказать: иди туда, откуда пришел, где болтался весь день!… Представляете, даже дверь не отворил!… Тоже мне, метод воспитания!… Максим, я поняла, мальчик с характером… Короче, нет его еще полчаса, час… Отец перепугался, вышел на улицу. Расспросил соседских детей, но никто его сына не видел… Матери плохо, свалилась с сердечным приступом… Отец пошел искать Максима по городу… Нашел под утро в сквере возле набережной, под скамейкой… Пришел в ужас!… Схватил такси – и к нам!

– Как себя чувствует Максим?

– Уже шутит,– улыбнулась завотделением.– А что им, молодым! Все как с гуся вода! Он даже не представляет, чего избежал!… Просто счастливая случайность…

– Я могу с ним побеседовать?

– Если не очень долго,-сказала Бек.– Все-таки он пережил немало… Кстати, у него сейчас отец.

– Действительно кстати,– заметил я.

Максим Подгорный лежал в крохотной палате, где с трудом умещались кровать и два стула. Парнишка, видать, был хорошо тренированный – широкая грудь, тугие бицепсы играли под рукавами больничной курточки, которая не сходилась на нем. Круглая, с коротким ежиком волос голова сидела на крепкой шее.

О том, что подросток перенес острое отравление, говорили синяки под глазами и чуть сероватый цвет лица.

Отец Максима, напротив, был неспортивного типа: долговязый, нескладный, с узкими плечами. Он суетливо поднялся со стула при нашем появлении, уступая его заведующей отделением.

– Сидите, сидите, я постою,– сказала Людмила Антоновна и представила меня.

Подгорный-старший хотел выйти, но я попросил его присутствовать на допросе. По закону допрос несовершеннолетнего может проводиться в присутствии педагога или кого-нибудь из родителей.

Обстановка в палате была довольно свободной. Наверное, после всего пережитого отец и сын уже выяснили отношения. Оба, по-видимому, чувствовали себя виноватыми друг перед другом, отсюда взаимная нежность и сердечность.

Отец не без юмора рассказал, как не пустил свое чадо домой. Я тоже не хотел вносить излишнюю официальность и спросил у подростка с улыбкой:

– Значит, решил «насолить» родителям?

– Проявил мужскую непокорность,– поддержал тон Максим.– Завил горе веревочкой…

– Ну и где же ты гульнул?

– На лоне природы,– ответил Максим.– Если можно назвать лоном природы сквер у набережной.

– С кем выпивал?

– В гордом одиночестве…

– А выпивку где достал?

– Это была проблема… Понимаете, магазины давно закрылись. Но я слышал, что можно раздобыть спиртное у таксишников.

Отец Максима не выдержал, театрально развел руки и произнес, качая головой:

– Нет, я из-за него умру! Я, кандидат наук, такого не знаю, а он…

– Значит, остановил я тачку,– продолжал Максим.

– Какую тачку?– удивился кандидат наук.– Ты же говорил, что такси…

– Это жаргон,– объяснил подросток.– Шофер послал меня подальше… Останавливаю второго. Результат тот же… Говорит: сначала сопли утри…

– По существу, он прав…– снова не выдержал отец.

– Папа, ну дай мне досказать! – взмолился сын.

– Молчу, молчу…

– Короче, подфартило мне не то на седьмом, не то на восьмом такси… Говорю: шеф, надо сделать пузырек. Он смеется: «Пепси-колы» или кефира?… Я уже хотел отойти. Он открыл дверцу и сказал, чтобы я садился. Только поинтересовался, есть ли у меня деньги. Я показал четвертной… Поехали… Остановился он на Партизанской улице, недалеко от трамвайной остановки. Там «семерка» ходит… Сбегал он, принес что-то завернутое в газету… Я ему – деньги, он – сдачу, десять рублей…

При этих словах отец шумно вздохнул.

– Что было в газете?– спросил я.

– Водка. «Московская»… Таксист спрашивает: куда меня везти обратно? Я сказал: на набережную, к «Бесстрашному»…

Это был памятник морякам, сражавшимся во время войны с фашистами. На пьедестале установили легендарный катер «Бесстрашный»…

– Я расплатился по счетчику,– продолжал Максим,– нашел в сквере пустую скамейку… И прямо из горлышка…– Заметиз муку на лице отца, Максим сказал: – Папа, я же объяснил: первый раз в жизни! И последний, честное слово!…

– Много выпили? – спросил я.

– Грамм сто, не больше.– Паренек поморщился.– Жутко противно! И неудобно… Течет по подбородку… И вдруг такая боль в животе!… Словно ножом!… А голова прямо раскалывается… Я успел сделать еще глоток и – провал… Ничего не помню… Соображать стал, и то смутно, когда меня отец растолкал… Как ехали в больницу – в тумане. Ну а уж здесь меня взяли в оборот… Спасибо Людмиле Антоновне…

– Вот видишь, Максик, до чего доводит выпивка,– менторским тоном, однако доброжелательно проговорила Бек.

Подросток сложил руки на груди и ангельским голоском пообещал:

– Людмила Антоновна, клянусь, как выйду из больницы, тут же побегу в «Антибахус»! Стану самым активным членом клуба!

– И будешь молодец,– погладила его по голове заведующая отделением.

– А где бутылка?– задал я очередной вопрос.

– Понятия не имею!

– А вы ее видели?– обратился я к отцу.

– Ничего не видел,– пожал плечами Подгорный-старший.– Вы бы знали, в каком состоянии находился мой сын! Лежит под скамейкой… Без пиджака, карманы вывернуты…

– Обокрали?– спросил я у парнишки.

– Обчистили,– вздохнул Максим.– Деньги, авторучку…

– Японскую,– подчеркнул Подгорный-старший.

– Даже календарик увели, ханыги проклятые!– со злостью произнес Максим.– Дружок привез из Сингапура… Смотришь – одна картинка, повернешь – другая…

– И правильно, что украли,– сказал кандидат наук.– Срамота, а не картинка!…

– Какая срамота! Главное-то прикрыто…

– Максик, Максик,– погрозила ему пальцем врач.– Не забывайся…

– Вернемся к такси,– взял я нить разговора в свои руки.– Номер не запомнил?

– Не-а,– отрицательно покачал головой паренек.– Впрочем… Кажется, пятерка была… да-да.

– Это хорошо,– одобрил я.– А имя, фамилия водителя? Ведь на панели обычно имеется, так сказать, его визитка.

– Я сидел сзади…

– Ладно. Внешность описать можешь?

– Рубашка с погончиками. По-моему, голубая… На сиденье лежала куртка. Из ортальона… На пяти молниях,– перечислял подросток.– Коричневая… Джинсы «Вранглер»… Часы фирменные, но не разобрал чьи. Электроника…

Мы, взрослые, переглянулись с улыбкой.

– Это одежда,– сказал я.– А внешность?

– Лет тридцать пять. Среднего роста. Кругломорденький, гладкий из себя…

– Усы, борода есть?

– Бритый.

– Волосы на голове?

– Чуть вьющиеся.

– Цвет?

– Темные…

– Особые приметы? Ну шрамы, родинки, наколки, фиксы?…

– Вроде ничего такого…

– О чем вы говорили по дороге?

– Я молчал. Трепался он. Анекдоты травил…

Я насторожился. Михальчику продал спиртное тоже любитель анекдотов.

– Что-нибудь запомнил?

– Уклон у него какой-то странный,– ответил подросток.– Сплошь и рядом композиторы, музыканты да певцы…

«Неужели – тот?» – мелькнуло у меня в голове.

– Понравилась мне только одна байка,– продолжал Максим.– Про знаменитого итальянского тенора. Не то Базини, не то Мазини… Он был сапожником. Как-то к нему подошел профессор музыки и попросил поставить набойки… Сапожник стучит себе молотком и поет… Потом замолчал… Профессор обалдел от его голоса, говорит: пой еще. А сапожник отвечает: «Сеньор, мне некогда заниматься пустяками. Петь, когда жизнь дана нам для того, чтобы ставить подметки?!» Впоследствии этот сапожник стал гениальным певцом.

– Скажи, если ты встретишься с водителем, узнаешь его?

– Факт!

– Еще один вопрос. Когда он остановился на Партизанской улице и пошел за бутылкой, рядом не было ничего приметного?

Подросток снова задумался.

– Я уже сказал: недалеко трамвайная остановка… Еще – киоск…

– Какой?

– «Союзпечать»…

– Спасибо, Максим,– сказал я, радуясь про себя: почти наверняка это было то же такси…

– Да,– вспомнил еще паренек,– на таксишнике были перчатки. Я подумал: во фраер!…