Пробуждение Чёрного Дракона - Лэгэн Алумдор

Осдар пришёл в себя после удара Круна, выпрямился, поправил съехавшую шапку. Скула горела отголоском досады.

— Что, без своего кнута ты никто? Приехал сюда с кнутом, как хлыщий! — Эти слова, брошенные кем-то из толпы, окропили душу страхом. Кончики пальцев одеревенели.

Лишь на мгновение. Удар сердца, и Осдар сбросил морок. Это — просто издёвка.

Тут же последовал рубящий выпад здоровяка Круна. Предсказуемый. Топорный.

Осдар отскочил в сторону, но удар Круна оказался обманным, раз и последовал укол в живот. Пришлось резко отступить, оказавшись у края деревянного помоста. Полшага, и он бы проиграл. Скрип дерева под ногами ввинчивался в уши, как ржавое сверло.

Наблюдать. Не отвлекаться. Свартов страх ходил по кромке сознания.

— Меч держать не умеешь, убогий?

«Убогий» уже лучше, это слово даже не задевало.

— Айя Сарэтис ~

Хлыщий. Так назвали надсмотрщиков за рабами. Очень обидное прозвище. Осдару не забыли кнута. Ненависть к рабству, кажется вся вылилась на него. Должно быть сложно сражаться, когда все против. Айе хотелось, чтобы к ней отнеслись благосклоннее.

Мон Этрадор покачал головой и пошёл прочь от арены в гущу сосен. Осдар заметил удаляющегося омпата и на миг застыл. Крун воспользовался этим. Пастух получил скользящий удар по предплечью. Следом несколько атак. Мощных, как таран по воротам замка. Осдар ушёл от всех, а последний парировал мечом.

Айя ощутила, что выдохнула в этот момент. Переживала за него? Нет. Конечно, нет.

Крун злился, как и толпа. Злость к чужаку, который смеет сопротивляться? Здоровяк сделал выпад сбоку, заметно уставший Осдар заблокировал, затем Крун, который был выше на полголовы, обрушился на него ударом сверху. Пастух едва удержал, противник продолжал давить. На худых руках Осдара стали видны жгуты мышц. Желваки перекатывались на его скулах. Мгновение правила тишина. Только мгновение.

Крун пнул Осдара в живот, заставляя упасть на колени. Послышались одобрительные возгласы.

Пастух. Всего лишь пастух, которому не место здесь. От этой мысли почему-то стало больно. Крун врезал Осдару ногой в грудь. Так сильно, что тот укатился Айе под ноги, слетев с помоста. Кандидаты разразились поздравительным улюлюканьем Круну.

Айя подавила желание помочь ему подняться. Завтра он уедет, как проигравший, а она должна победить.

Удар в гонг.

— Победителем боя на мечах объявляется Крун из Томарана, — провозгласила омпат Нэта.

Всего лишь пастух. Сарэтис опустила взгляд под ноги.

Кольцо. Изумительной работы золотое кольцо с разноцветными камнями лежало у её ног. То самое, что она видела на пальце Осдара по пути сюда. Айя подняла, пока никто не увидел. Убрала во внутренний карман туники.

— Следующий поединок без оружия. Крун, Осдар, приготовьтесь, — командовала Нэта.

Айя заметила, как на скамейку для омпатов сел Пард Сэмтис.

— Панэх Дайядор ~

— Са'Омэпад, это когда-нибудь закончится? — простонал Панэх и попробовал встать с кровати.

Боль вонзила иглу в висок, пришлось сесть на бежевую простынь. Младший омпат сжал зубы.

— Сложно предугадать, — добродушно сказал Сэур, попивая чай из маленькой чашки. — Свет Дэйи помог мне преодолеть влияние Тина.

— Я должен проводить Ярмарку кандидатов, а не лежать здесь. — Панэх опять попытался встать, на этот раз в голове разлился шум, как от вина, который был терпим.

— Омпат Нэта справится, не беспокойся.

— Мне жаль, что я не смог исполнять свой долг, — произнёс Панэх с горькой горячностью. — Могу ли быть уверен в том, что не причиню никому вреда?

— Пока нет, но скоро, — выдохнул Сэур. — Я ощущаю, что Тьма, которая отравила твой разум, отступает. Как твоя память?

— Не возвращается. Помню лишь, как пытался убить Актаму, как мои руки сами взмахнули мечом. — Панэх старался унять дрожь голоса.

Им завладел страх, что он снова окажется не хозяином своему телу. Страх, от которого сердце замирало. Страх, который заставлял голову вжиматься в плечи. Было унизительно для омпата — испытывать что-то подобное. Но Панэх не мог прогнать это чувство. Оно охватывало внезапно и вводило в оцепенение.

После происшествия в Тотемном саду непреодолимое желание умереть овладевало им лишь дважды, последний раз — больше десяти дней назад. Однако ужас бессилия оставался с ним всегда. До зуда в кончиках пальцев хотелось вдохнуть дым-травы и немного расслабиться.

— Я считал, что магия лишь сказки, — сдавленно сказал Панэх. — А она кошмар, оказавшийся явью.

Сэур сел на стул рядом с кроватью. В ноздри пахнуло ароматом кориандра. Благовония, которые поджигал Са'Омэпад у себя в келье, въелись в его одежду. Он приходил каждый день, чтобы заглянуть в разум Панэха, и каждый день пах одинаково.

— Ты дал удивительно правильное определение магии, — бесцветно произнес глава клана. — Так и есть, но тебе выпал удивительный шанс научиться с ней бороться.

Гзоудор достал из кармана маленькую меловую фигурку. Бюст Тхаймоны. Панэх фыркнул про себя как в прежние времена, повторяя за Пардом.

«Да что эта Тхаймона… Просто женщина, о которой остались лишь смутные легенды». — Слова Сэмтиса прочно сидели в его голове.

Са'Омэпад поставил белёсую фигурку на стол. Два белых глаза глядели на Панэха укоризненно.

— Сейчас ты должен сосредоточится на практике Света Дэйи, — нахмурив брови, сказал Сэур. — Видишь пылинку, что парит рядом с Тхаймоной?

Панэх напряг глаза и разглядел маленькую точку где-то у шеи бюста.

— Вижу.

Так хотелось, чтобы Сэур поскорее ушёл и можно было поджечь палочку дым-травы.

— Представь, ты — эта пылинка. Крохотная, пустая, без всяких мыслей и желаний.

— Мы много лет практиковали это… — возмутился Панэх.

— Если магия проникла в твой разум, значит, недостаточно! — Сэур впервые за долгое время повысил голос.

Панэх ощутил, как оседает на кровать.

— Или недостаточно усердно. — За один удар сердца Са'Омэпад обрёл спокойствие. — Знаю, что ты уже не мальчик, не ученик. Но ты должен очистить разум, только тогда Тьма тебя покинет.

— Хорошо, — выдавил Панэх.

— У тебя осталась дым-трава?

— Что?

— Положи на стол, — скомандовал Са'Омэпад.

Панэх поджал губы и достал из тумбы одну палочку. Последнюю. Которую истово желал. Забытье в приторном запахе ванили. Медленно рука клала дым-траву на деревянную столешницу. По венам струился песок стыда. Тягучий, неприятный. Парализующий. Младший омпат не смел поднять голову. Как будто в детстве, когда хозяйка поместья ловила его ворующим булки из печи.

— Держи. — Сэур протянул ему чашку с чаем, а сам отхлебнул из своей.

Панэх осторожно взял и тоже отхлебнул.

— А теперь разломи палочку, — мягко сказал он.

Только вот за мягкостью тона стояла грозовая туча. Младший омпат кожей чувствовал, что Сэур сердился. Но руки не слушались.

— Ты полон желаний, а должен быть пуст.