Обитель Варн - Райдо Витич

осознав, что можно обмануть смерть, получить новую жизнь для Марыси.

Он немного опоздал. Подлетая к дому юного глупца, увидел, как Лесс буквально

волоком тащат к машинам, что застыли у подъезда. Толпа военных не оставляла

сомнений — СВОН получил, что желал путем хорошо спланированной операции, и не

отступит. Вырвать Лесс силой не представлялось возможным из-за обилия

вооруженных своновцев и их скученности по периметру и вокруг девушки, что

обступали ее, прикрывая плотным кольцом. Оставалось одно.

Бэф спланировал на землю в темноте двора и пошел на свет, навстречу группе

захвата.

— Что происходит?! — спросил громко, привлекая внимание группы. Седовласый

мужчина с лычками полковника на кителе внимательно осмотрел прохожего,

сопоставил с имеющимися в его картотеке фотографиями и вздохнул, неуловимым

движением приказывая своим взять того в кольцо.

— Граф Рицу? — спросил, присоединяясь к бойцам. Встал напротив Бэфросиаста,

лицом к лицу.

— Да. Мы знакомы?

— Полковник Горловский.

— Какая честь, — скривился Бэф. — Я так понимаю, вы главный в этом вертепе.

Объяснитесь, чем вызвана подобная суматоха и по какому праву захватили мою

знакомую?

— Алиса Сталеску ваша знакомая?

— Да.

— Как долго вы с ней знакомы? Как давно?

— Это допрос полковник? По какому праву?

— Лейтенант Сталеску дезертировала, и только что убила офицера.

— Ерунда, — прищурился Бэф: что ты наделала, малышка?

— Факт. Как вы здесь оказались, граф?

— Я тоже подозреваюсь в убийстве?

— В соучастии. Вам придется проехать с нами.

— На каком основании?

— Для обстоятельной беседы.

Полковник кивнул бойцам, и те, качнув стволами автоматов, сопроводили фальшиво

возмущающегося Бэфросиаста к машине, без церемоний запихнули внутрь.

Глава 19

Время близилось к утру. Но ничего подтверждающего или опровергающего теорию

Гнездевского о том, что двое захваченных — вампиры, не возникало. Оставались

неясными и другие аспекты дела. Из показаний бойцов, присутствующих при встрече

Сталеску с Гнездевским и его убийстве, следовало, что девушка угрожала

последнему оглашением компромата, встречей с Горловским. Опять путаница. Какой

компромат? Откуда, на какую тему? Блеф? А смыл оного? Из стенографии допроса

свидетелей ясно, что лейтенант Сталеску, числившаяся дезертиром после рапорта

капитана, ни о чем капитана не просила: ни о восстановлении в рядах СВОН, ни о

помиловании, ни о том, чтоб ее отпустили или хотя бы сняли обвинение в

дезертирстве. Они вообще перекинулись лишь парой ничего незначащих фраз, и

девушка просто вскрыла горло офицеру, причем — ногтями. Тоже интересно. Хотя,

учитывая уровень ее подготовки, вроде бы и нет — ничего уникального — проза.

Такие, как агент Лиса даже тюбиком зубной пасты убить могут, не то что ногтем.

Но в том и дело. Она могла лишить жизни капитана тихо, без крови и тем более

свидетелей. Пробежалась бы пальчиками по паре точек, и лег бы Игнат с миром к ее

ногам так, что ни он, ни окружающие ничего бы не поняли. Нет, демонстративно

совершила горловое харакири, да еще провентилировала мозг. Воспользовалась самым

кровавым, вызывающе-неприятным способом. Специально? Случайно? Срыв,

намеренность, стечение обстоятельств?

А Гнездевский? Тоже хорош! Пошел на встречу с дезертиром, очень опасным, и в

человеческом обличии бойцом, без группы сопровождения, без санкции сверху. Сам

по себе, сам за себя, взяв всего лишь четверых из своей группы, и никого более

не поставив в известность. Халатность? Переоценка собственных сил или опять же —

намеренность? А как понимать его разговор с Зелинским, сумбурный бред мальчишки

— племянника, докладную бойцов? Из полученных данных ясно, что капитан шел на

вампиров. Двух! Матерую особь, которую подозревали в графе Рицу и агенте Лисе!

Накрутил, намудрил. И возникает чувство, что капитан хотел перехитрить кого-то,

а перехитрил себя.

Просто черт знает что!

Полковник лишь качал головой и выжидательно поглядывал на Зелинского,

закопавшегося в бумагах, данных компьютера, то и дело поглядывающего на монитор

и дисплеи, что-то лопотавшего себе под нос с отстраненно-заумным видом.

Анализирующего полученные, увы, насильственным образом лабораторные данные.

Граф Рицу бушевал и грозил нешуточной расправой, что при его связях и

возможностях устроить даже полковнику СВОН было не трудно. Это так же не вносило

спокойствия в душу Горловского. Пришлось графа скрутить, силой взять пробы крови,

просканировать психофизические данные и ждать, очень, очень сильно надеясь, что

результаты подтвердят версию Гнездевского о том, что этот норовистый скакун —

вампир.

Пока же графа запихнули за решетку, понятно, в еще более раздраженном состоянии.

Минут тридцать, как он перестал пинать по железным прутьям и пытаться дотянуться

сквозь них то ли до горла караульного, то ли до телефона в его нагрудном кармане.

И не дай Бог, дотянется…

— Понять его, конечно, можно, — вздохнул полковник. Благородный отпрыск

древней фамилии в клетке для приматов, доставленный неизвестно куда, лишенный

всяческих привычных ему благ, комфорта, корректности по отношению к столь

знатной особе, да еще и подвергнутый анализу, как какой-то самец бабуина! Три

облупившихся стены, решетка, единственное узкое окно под потолком и деревянная,

не факт, что чистая скамейка. Да-а, полковник бы сам взбесился, вздумай его кто-нибудь

поместить туда. И уж желания отвечать на вопросы у него бы точно не возникло,

как и у Бэфросиаста, а вот воздать по заслугам наглецам…

`Н-да-а…Ну, авось, посидит, успокоится. Там что-нибудь выяснится и будет

понятно, что делать дальше с заключенным: под суд, на роль подопытного кролика,

или с извинениями на волю. Правда, чем больше времени он здесь проведет, тем

весомей придется извиняться. Так и до нижайших поклонов дойти недолго', - начал

раздражаться Виктор Николаевич.

— Что там, Адам? Вы скажите, наконец, или нет? — спросил у Зелинского.