Битва судьбы - Дмитрий Казаков

Они стояли под сенью сосен, на рыхлом весеннем снегу, и смотрели, как гибнут соратники. Многие порывались бежать на помощь, но их удерживали либо товарищи, либо сам Илигор: «Стой, дурак!» – то и дело звучал крик. Затем следовал удар по затылку. Излишне горячий воин некоторое время отдыхал,; скованный путами беспамятства.

Они все видели хорошо. И то, как горел лагерь, и как один из драконов рухнул на землю, разбрызгав черно-красный снег. Илигору показалось, что он заметил статную фигуру князя рядом с упавшим ящером.

Землетрясение случилось и в лесу, хоть и не такое сильное, как на поле. Илигор удержался на ногах, и на этот раз разглядел князя. Разглядел, чтобы увидеть, как тот погиб в пламени.

И все сразу закончилось. Остроухие на драконах, как-то вяло, словно по инерции, кружили над полем. Затем все вместе метнулись в сторону города. Там что-то глухо ухнуло, и вспышка, ярче молнии, ослепила глаза.

– Дракон, дракон сгинул! – зашептались по сторонам.

– Никак маг его сразил, – сказал пожилой дружинник рядом с Илигором и снял шлем. – Летозар его звали.

Летучие ящеры выстроились в линию и скрылись за лесом. Исчезли на западе, в той стороне, где умирает солнце. Город враги не тронули, или же на него просто не хватило сил. А может, даже Остроухие натешили кровожадные сердца, уничтожив несколько тысяч живых существ?

Илигор оглядел свое воинство. Уцелело несколько сотников. Повинуясь их зычным голосам, людская масса вокруг воеводы забурлила, как вода на огне. Быстро-быстро, подобно муравьям, забегали воины.

Их, построенных по сотням, оказалось легко пересчитать. Под началом Илигора собралось около двух тысяч бойцов. Лица мрачные, злые. Кое-где овцами в коровьем стаде стоят Полурослые.

Воевода взобрался на пригорок, откашлялся:

– Воины! Мне тяжело говорить, и все вы понимаете, почему. Тысячи наших братьев погибли сегодня, уничтоженные беспощадным врагом. Погиб князь наш, Владигер, погиб маг Летозар, нашли смерть почти все воеводы. Противник надеялся, что в сердцах выживших поселятся печаль и страх. Да не сбудутся эти надежды! У нас нет времени горевать. Время есть лишь для того, чтобы действовать. Погребальным плачем по погибшим будут рыдания жен Остроухих, когда мы отомстим! А мы обязательно посчитаемся. Не сразу, но отомстим. Это обещаю вам я, воевода Илигор!

Он подождал пока стихнут крики и невозмутимо продолжил:

– Есть время для действия, но нет того, кто поведет в бой. Князь не оставил наследника. И пока совет бояр не избрал нового князя, я, по праву старшего военачальника, беру власть в свои руки. Я сражался с вами бок о бок, и вы хорошо знаете меня. Если вы против, изберем другого воеводу!

– Нет у нас иного воеводы, кроме тебя! – донесся задорный крик. Одобрительный гул волной прокатился по войску.

– Хорошо. Тогда вот мой первый приказ. Надо похоронить павших. Не оставим тела братьев гнить без погребения!

– Не оставим! – единой глоткой выдохнуло войско.

Глава 20

Идти той же дорогой, даже самой сложной, по второму разу всегда легче. В этом Бран и убедился лишний раз. Он перевалил горы, не встретив особых препятствий. Выскочивший из засады снежный великан заревел обиженно, едва Бран взглянул на него, и, трусливо повизгивая, сбежал. Дар Правителя, кроме помощи в управлении государством, обладает и другими, не менее полезными, свойствами.

Внутренний лес встретил государя альвов настороженно, словно давнего знакомого, которого много лет не видел и от которого неясно пока, чего ожидать. Но ровные тропинки вели в нужную сторону, сушняк для костра не приходилось долго искать, чудовища беспокоили исключительно ревом, что доносился издалека. Ничего похожего на прошлый визит, когда Бран в этих же местах чуть ли не каждый день сталкивался с разнообразными страшилищами, и в помине не было.

До Храма оставалось не более ста верст, когда случилась серьезная, но не совсем понятная неприятность. Словно темная холодная туча налетела с севера, оставив на сердце налет инея. Что-то там, на родине, пошло не так, совсем не так, и Дар пытался сообщить об этом носителю. Но и его возможности ограничены. Первый раз в жизни Бран пожалел, что он не маг, и не может воспользоваться дальновидением.

Беспокойство росло, грозя достигнуть опасного размера. Солнечный день для правителя Эрина стал мрачнее темной ночи, и, что самое неприятное, никаких догадок относительно природы случившейся беды не было.

Дар, что обычно окутывает затылок и плечи приятным теплым прикосновением, то нагревался почти до кипятка, то наоборот, его касание казалось ледяным. Пот струился из всех пор, сердце колотилось, как бешеное.

Закончились неприятные ощущения резко и неожиданно. В сердце отточенным лезвием вошла острая боль. Бран вскрикнул, осел на колени – ив тот же миг ощутил, что где-то в невообразимой дали гибнут тысячи существ. Вопль их, донесшийся через сотни верст, оглушил Брана, а боль умирающих едва не уничтожила тело.

Некоторое время правитель Эмайн Махи лежал, уткнувшись лицом в мокрую траву. Боль ушла быстро, вновь грела голову надежная длань Дара. Но что-то ¦ изменилось в мире, что-то поменялось не в пользу альвов, руками которых совершилось неведомое злодейство. Руками тех, кем правил Бран, носящий Дар. И теперь благословенное сияние оказалось осквернено, а к осквернившему его народу оно возвращается очень неохотно. Именно поэтому драконов – порождение Дара – используют в войне очень осторожно.

В благосклонность Судьбы верилось теперь с большим трудом. Но не поворачивать же назад. И Бран двинулся дальше. Он шел, как и совсем недавно, только лицо его не лучилось больше довольством и уверенность. Глаза смотрели печально, вокруг них легли темные тени.

Он шел без остановок ночь, затем день, затем еще ночь. И вновь взошло солнце, даря слабую надежду на то, что на свету будет меньше хотеться спать. Вода, которой Костук смачивал веки, лишь раздражала, но сонливость не притупляла. Хотелось свернуться клубком, забиться в какую-нибудь нору поглубже и спать, спать, спать...

Защитное заклинание все работало, и немало живых существ пострадало, попав в его радиус действия. Несколько раз это были опасные создания, богато одаренные зубами, когтями, шипами и прочими атрибутами хищников. Но, в основном, попадали в сладкие объятия сна существа мелкие и безвредные, по крайней мере, на первый взгляд.

Есть приходилось на ходу. Вкуса не ощущал, но жевал, понимая, что без еды быстро лишится сил и не сможет противостоять усталости. Но бодрость все равно испарялась лужей на солнцепеке, и Костук с ужасом думал о том моменте, когда желание спать станет неодолимым.