С Кощеем жить – злодейкой быть - Марина Бастрикова

Глава 38. Please, carry me, carry me, carry me home

8

– Нет, – прошептала.

Руки задрожали, а слезы выступили на глазах. Нет, я не верю.

– Он же Бессмертный, – попыталась убедить саму себя.

– Пф-ф-ф, моя дорогая, какая бы у него ни была фамилия, навыки и магические способности, да будь он хоть богом – ему не жить. А вот тебя буду рад видеть у себя, если решишь навестить старика. – Голос Некроманта звучал хрипло, отчего стало понятно, насколько наигранно его спокойствие и насмешка. – Мне жаль, красавица.

Кощей упал сломанной куклой, а я заскулила, не понимая, как такое может быть явью. В следующее мгновение от его неестественно лежащей фигуры в мою сторону рванул луч света. Некромант крякнул, удерживая те куски света, что пытались оторваться от направленного в мою сторону потока.

И я оказалась у себя в комнате. Дворецкого не было ни на окнах, ни на двери.

Впервые в этом помещении было абсолютно холодно и страшно.

Упала на колени и заплакала. Но, несмотря на закрытые глаза, я все еще видела фигуру Кощея, лежащую на полу, как будто его кто-то сломал.

– Мамочка, я хочу домой.

Легла на пол и скрутилась калачиком, обхватив колени.

В душе зияла дыра, а мир вокруг стал серым и безжизненным.

Дальше все события превратились в какие-то обрывки из ускоренного режима съемки.

Меня нашли мои друзья. Изначально я думала переехать к ним, но это было бы нерационально. Ха-ха. Кого я обманываю. Ни о чем не думала и ничего не хотела. Находилась в полузабытьи и пыталась спать под фоновые причитания скатерти.

Девочки, похоже, разбились на смены. И каждая из них попеременно со мной сидела.

Не знаю, сколько времени прошло, но однажды меня что-то обеспокоило то ли в глазах друзей, то ли в их перешептывании, когда они собирались вместе. И я огляделась. Багира сидела рядом и поглощала какие-то вкусняшки от скатерти.

– Сколько я так валяюсь? – спросила.

Багира вздрогнула, и пирожное, которое она в этот момент держала в руках, шлепнулось на пол.

– Да около суток, – пожала пантера плечами, отслеживая каждое мое микродвижение.

А я думала, прошло около недели. Или всего несколько часов.

Мир свой серый цвет не изменил. И почему я раньше не замечала, что в этой тюрьме так мало красок?

Мы с Багирой смотрели друг другу в глаза, и я поняла, что меня насторожило. Их решительность.

Они таки донесут обо мне ректору.

– Мне нужно идти, – сказала и встала с кровати пошатываясь.

Багира подошла и взяла меня за руку.

– Позволь им сделать по справедливости. Нам самим это важно.

К ректору я уже бежала. Наверно, сейчас, как никогда, хотелось оказаться дома. Чтобы меня туда забрали и крепко обняли.

Точнее забрал. И обнял. Но уже не получится.

Боль в сердце сбила с шага. Кашлянула сквозь колючки в горле от невыплаканных слез. Не время.

Я хотя бы могу спасти друзей от дополнительного года в тюрьме.

Но было уже поздно.

– Вы понимаете, что за ерунду говорите? – рыкнул ректор.

– Разве мы стали бы рисковать собственной свободой ради… ерунды? – сказала Яга.

Алиса, Баюн и Акела стояли позади старушки.

Ой, бли-и-ин, и нет бы кто один, так всей толпой. Акела, наверное, пошел за Ягой. Баюн за Алисой. Видимо, у этих двоих таки произошел разговор об их отношениях. И то, как Кот придерживал Алису за талию, стоя позади, говорило о том, что чувства у ребят оказались взаимными.

И вот теперь друг того, кто пожертвовал жизнью ради меня, будет нести последствия за свою попытку мне помочь? Как он вообще обо всем узнал?

– Не слушайте их, они веселителя, наверно, напились, – сказала и поморщилась от того, что ничего лучшего в голову не пришло.

– Ты за нас беспокоишься, – утвердительно сказал Баюн с улыбкой.

– Не стоит. Насколько я поняла, Кощей погиб, а значит, Снежная становится королевой. Вы ее не имеете права здесь удерживать. И вызвать комиссию – меньшее, что следует сделать, – уверенно сказала Яга Кэрролу.

Ректор взмахнул рукой и приблизился. На моей руке проявился уже знакомый браслет.

– Полное наследование, – спокойно проговорил Баюн, но вздернул брови, как будто до конца не верил в эту информацию.

– Пока нет доказательства вступления в права, она остается тут под моим надзором. Обвинения со Снежной Королевы не снимаются до момента ее коронации или же… проверки экспертов, – сказал ректор.

Друзья заулыбались, поняв, что своего добились – я отсюда выйду так или иначе. А я же зарычала с прихрипами, настолько сильный гнев во мне вырос, что не мог больше удерживаться внутри.

– Какая коронация? Какое наследство? Вы что, и правда своровали веселитель у Грымзы, как и планировали?

Эмоции рвали душу, принося такую боль, что казалось, я сейчас умру. Боже, я даже надеюсь, что сейчас умру. Только бы не испытывать это дальше.

Они в курсе, что Кощей погиб, и продолжают вот так улыбаться, как ни в чем не бывало? Даже его чертов лучший друг.

– Убирайтесь, – прошипела. – Во-он! Я не просила помощи! Я не просила вашего… самопожертвования!

Взмахнула руками, задев какую-то магическую дымку у невысокого шкафа. Последний пошатнулся и упал, процарапав при падении мне руку своим углом.

– Вот зачем было рвать удерживающие нити? К твоему списку, дорогая будущая королева, только разрухи в моем кабинете и не хватало, да? – заворчал ректор.

Я истерически засмеялась и села на пол. Самопожертвование. Ну что за бред? В этом ничего хорошего или романтичного. Это одна смерть вместо смерти другого. Никому хорошо не будет. Вот как жить без любимого, зная, что он погиб из-за тебя? Об этом Кощей подумал? А эта стайка идиотов? Сверкнула глазами на друзей, которые приблизились помочь. Наконец-то до них дошло, что я не хочу их видеть. Они ушли и закрыли дверь ректората.

А вот приходили зачем? Они думали, как я буду себя чувствовать после помощи, обернувшейся в несколько лет тюрьмы для близких? А ведь каждый за такое получит около года.

– Не получат они срок, если вступишь в права наследования. – Ректор сел на ковер рядом со мной. – Тогда ты королева, а, значит, на тебя обвинения не повесить.

Срать мне на эти обвинения. И вообще на все. Лишь бы больше никто не уничтожал свою жизнь ради меня.

Может, я сама накликала беду? Ведь поступок Кощея – тот единственный, который позволил бы его простить. Только это посмертно.

– Малышка, вот скажи мне, ты могла