Идущие сквозь миры - Владимир Лещенко

— Клянусь, сам видел. При хорошем ветре футов на триста поднимается. Ну, китайцы — они мелкие, как, к примеру, наши мальчишки. А вообще-то на военных кораблях у них для этого девки специальные.

— Ну ты сказал — баба на военном корабле! — бросил сидящий в углу долговязый моряк в черном форменном кафтане матроса конвойного фрегата.

— А еще есть шелковые мешки, надуваемые горячим воздухом, — продолжил боцман. — Те, говорят, еще выше поднимаются. Но сам не видел, друзья говорили.

— Это все языческие штучки, — бросил какой-то зажиточно одетый старик. — По небу летать — благочестивым христианам про такое и помыслить-то непристойно. Говорю, вольнодумство до добра не доведет — прогневаем Господа, ох, пошлет опять «красную немочь»!

Но вот наконец в дверях появился Рихард и кивнул в ответ на наш немой вопрос. Не дожидаясь конца столь ученого разговора, мы вышли на улицу, бросив недоеденную солянку.

Мы свернули под арку возле знаменитой далеко за пределами Роттердама таверны «Танцующая корова» (как говорили в городе, единственная таверна, не закрывавшаяся даже в разгар мора, существовавшая почти пять сотен лет). Прошли улицей Рыжего Кота. Узкие и грязные улочки образовывали настоящий лабиринт. Высокие облупившиеся дома, казалось, опасно наклоняются друг к другу — того и гляди, рухнут, прихлопнув как мух беспечно бредущих внизу прохожих. Между домами из окна в окно были протянуты веревки, на которых сушилось барахло. Мостовую заливали помои. По улице шли с базаров дородные хозяйки, неся корзины, набитые провизией, монахи различных орденов и братств в разноцветных рясах, солдаты в кирасах и парадных касках с петушиными перьями — публика, словно сошедшая со старинных картин. Тротуарами тут и не пахло, но тем не менее, видимо, за сотни лет выработались четкие границы — середина для всадников и телег, края — для пешеходов.

В одном месте путь нам пересекла церковная процессия, впереди которой несли статую какого-то святого, украшенную золотом и самоцветами. Я заметил, как при виде золота у Рихарда в глазах блеснул азартный огонек. Смешавшись с шумной толпой, мы прошли по мосту, переброшенному через мелеющий, затянутый зеленой ряской канал, благополучно миновали стражников, куда больше озабоченных заигрыванием с дородной прачкой, нежели надзором за порядком, и оказались на просторной площади. В центре искрился радужными брызгами фонтан в виде бронзового кита, выбрасывавшего из позеленевшего дыхала струю воды. Фонтан этот был в свое время построен на деньги Гильдии Китобоев, когда-то одной из самых богатых в Роттердаме.

Шесть широких улиц расходились во все стороны от площади, официально называвшейся площадью Морской Биржи, а неофициально получившей у горожан прозвище — площадь Кита. Постепенно состав прохожих менялся. Матросы в просмоленных куртках, рыбаки в своих в длинных плащах и висящих за спиной зюйдвестках свиной кожи, плотники и конопатчики с верфей. Мы оказались в небогатом квартале, населенном в основном мастеровым людом. Кривые грязные улицы, немощеные, залитые помоями, пахнущие нечистотами и гнилью. Дорогу преграждали кучи мусора и зловонные зеленые лужи, над которыми вились мухи. В узких переулках, зажатых глухими стенами и покосившимися высокими домами, дневной свет становился сумеречным. Мы довольно долго шли затененными пустынными улочками, грязноватыми тесными проулками, ныряли в узкие щели между старыми домами, буквально протискиваясь между потрескавшимися стенами, пересекали какие-то подозрительные, заваленные хламом дворы. А день уже клонился к вечеру, и все меньше людей встречалось на улицах. На глаза нам попался красноносый фонарщик, безуспешно пытавшийся разжечь позеленевший масляный фонарь с мутным стеклом.

— Ты вот говорил, что родом из Беловодья, — вдруг спросил Рихард.

Я кивнул. Беловодье — государство, занимающее почти всю Среднюю Сибирь, часть Монголии и Алтай, основанное четыреста с лишним лет назад новгородскими ушкуйниками и торговцами. Кроме него, тут существует еще пять русских государств, все княжества, с десятком деревянных городов каждое, почти сплошь заросшие лесами — такими же, какие росли при каком-нибудь Рюрике и Святославе.

По нашей легенде, мы трое, вместе с Голицыным и Таисией, происходили именно оттуда.

— Интересно бы побывать у вас, посмотреть, как там люди живут.

— Я на родине уже сколько лет не был, — на этот раз я сказал чистую правду. — Даже не знаю, как там сейчас и что. Может, уже все изменилось.

— Нет, твоих земляков встречать не приходилось, — сообщил Рихард, приложившись к фляге с водкой. — Новгородцев видал — что было, то было. А вот беловодских… А ваш этот, как его… Трунг, что ли? Он откуда? — продолжил он разговор. — Занятно лопочет, никогда я такого языка не слышал, хоть пять лет плавал. Как вы только его понимаете? Индусы, правда, как будто похоже кулдычут, только он на индуса не смахивает ни на полдюйма.

— Он издалека… — уклончиво ответил я.

Рихард понимающе усмехнулся.

Странно, но уже не первый раз каким-то шестым или двенадцатым чувством в нас интуитивно угадывают чужаков, может, даже не осознавая как следует, в чем тут дело. А ведь раньше я этого вроде не замечал. Быть может, дело в том, что прежде нас каким-то образом прикрывали маги? В конце концов, чем они там занимались, сидя на стоянках в своих каютах, — неизвестно. Или просто дело в том, что мы нигде долго не задерживались?

Почему-то этот аспект проблемы при подготовке к бегству мы совершенно упустили.

Ведь прежде мы ходили в те миры, о которых все, что надо знать, было хорошо известно.

Прежде чем торговцы начинали посещать мир, его детально, иногда даже не один год обследовали разведчики.

А теперь нам пришлось идти наобум, совершенно не зная — куда. И еще повезло, что не влезли в самый разгар жесточайшей войны или куда-нибудь, где имеют привычку приносить всякого чужеземца в жертву своим богам. Или в мир, где живут, например, только негры. Вот номер — приплываешь ты к берегу, а тебя хватают и, как белого демона из местного ада, — и на костер.

Или, по крайней мере, в мир, где именно чернокожие — доминирующая раса, согнувшая европейцев в бараний рог, — пара таких ответвлений, кстати, есть на границах зоны влияния Хэолики.

Удивительней всего, что мы не подумали об этом раньше, еще до того, как отправились в свое путешествие.

А ведь все мы были людьми бывалыми и, за исключением Дмитрия, да еще меня, повидавшие кое-что и в прежней жизни.

Как велика все же инерция мышления!

Наверное, в наших странствиях нас выручало еще и то, что ни на пиратов, ни на кого-нибудь еще в этом роде мы не походили, и поэтому за нас еще ни разу не взялись всерьез. Правда была слишком невероятна, чтобы кто-то мог хотя бы представить что-либо подобное, не говоря уж — заподозрить.