Постскриптум. Поможет ли России Путин? - Алексей Пушков

– Вы считаете, раскаяние состоялось?

— В полной мере не состоялось. История с Ираком и это вынужденное раскаяние — поразительный пример конформизма и политкорректности, которая оборачивается общенациональной слепотой. Пресса поддерживает власть в заведомо неправедном деле, и начинает выступать против власти, когда та проигрывает. Понимаете, какова степень лицемерия? Законность, суверенитет другой страны, права человека — все это пустое, главное — победить за три месяца и без жертв. И тогда американские СМИ поддержат власть и простят любую кровь. Почему война в Югославии считалась успешной? Потому что она длилась всего 78 дней. Почему война в Ливии начинает вызывать вопросы — и в США, и в странах НАТО? Потому, что ее продлили еще на три месяца, а Каддафи держится, несмотря на все авиаудары. В западной прессе вы не встретите вопроса: а кто сказал, что Каддафи убил 6000 мирных граждан? Этому принято верить на слово — просто потому, что он объявлен врагом. Вот это и есть политкорректность. А ведь Каддафи предлагал прислать комиссию ООН по расследованию обвинений в его собственный адрес, но США и Европа отвергли эту идею: ведь тогда могло бы выясниться, что таких жертв не существует…

– Сейчас, по слухам, на телевидение возвращаются Доренко, Макаров, подтягиваются другие старые кадры. Может быть, с их помощью хотят политкорректность разбавить какой-то живинкой?

— Любой избыток политкорректности порождает обратный результат. Чем больше власть зажимает общественное мнение, тем сильнее впоследствии оно мстит власти. Судьба Буша-младшего — яркий пример. Его администрацией была предпринята мощная пропагандистская кампания в поддержку иракской войны. Но когда общество узнало правду, это очень сильно ударило по Бушу, он ушел как самый непопулярный президент за всю историю Соединенных Штатов. Когда повышается градус кипения, крышку над кастрюлей надо приподнимать. Я не исключаю, что на ТВ планируются программы, призванные выпустить пар, дать понять людям, что их реальные проблемы обсуждаются. Хотелось бы только, чтобы новые проекты не превратились в способ реализации личных комплексов ведущих, как это уже бывало, или не превратились в нечто виртуальное, создающее лишь видимость серьезных дебатов.

– Отчасти торжество политкорректности, о которой вы говорите, компенсируется на нашем телевидении постмодернистскими приемами. Особенно в этом преуспело НТВ, создающее иллюзию какого-то движения, дискуссионной атмосферы, обсуждения важных общественных проблем .

— Суть постмодернизма — подмена, как правило, в коммерческих целях. Постмодернизм провозглашает псевдо-политику, псевдо-культуру, псевдо-обсуждения. Очень многие — не все, но многие дискуссии на ТВ, по сути — псевдо-дискусссии. На одних видно, что ведущий боится зайти дальше положенного. В других случаях сразу задаются параметры, из которых ясно, что спор будет ни о чем. Постмодернистское телевидение — это виртуальная дискуссионность, виртуальная открытость. И так происходит не только у нас. Тот же Барак Обама — виртуальный президент, человек, взгляды которого — или, как минимум, заявления — весьма далеки от политики, которую проводят при нем США. Барак Обама пришел и сказал, что протянет руку мусульманскому миру — и протянул ее к горлу Муаммара Каддафи. Он не сумел примирить Израиль и палестинцев. Он продолжает войну в Ираке. В Афганистане увеличил число военнослужащих на 30 тысяч человек. Спрашивается: где же президент, получивший Нобелевскую премию мира? И за что он ее получил? По данным журнала «Ньюсуик», секретных операций за пределами США при Обаме проводится больше, чем при Буше. Тюрьма в Гуантанамо не закрыта, к убитым мирным афганцам добавляются новые жертвы в Ливии. Где же тот великий миротворец, образ которого нам так активно продавали? Обама — президент, который призван создать иллюзию движения, иллюзию изменений. Виртуализация политического и информационного пространства стала приметой нашего времени.

– В какой степени это относится к России?

— Показателем виртуализации политики становится чрезвычайно большое число речей и выступлений. Существует точка зрения, что постоянное присутствие на телеэкране позитивно для политика. Но у меня другое ощущение: наступает этап, когда это становится негативным фактором, особенно, если не видно убедительных результатов. Кстати, это уже подводит Николя Саркози, ведь его избрали как президента действия. Саркози сказал, что придет и переделает Францию, и это понравилось избирателям. А сейчас, когда французов спрашивают, почему они разочаровались в нем, они отвечают: его «слишком много» на экране, он слишком много говорит и слишком мало делает. В результате — рейтинг 20 %, это рекордно низкий уровень. Мы живем в эпоху тотального телевидения, и эта эпоха рождает для политиков проблему — как часто и по какому поводу появляться на экране. Вполне возможно, нация оценит позитивнее деятельное молчание.

– Как вы считаете, является ли нынешнее телевидение идеологическим инструментом? В рамках какой идеологии существует российское ТВ?

— После политических и идейных схваток 90-х нам была предложена потребительская модель развития. Тезис о комфортности существования стал чуть ли не национальной идеей. Интересно, кстати, что в цитадели потребительского образа жизни — в США, прекрасно понимают, что людям нельзя предлагать исключительно потребление в качестве национальной идеологии. Отсюда поддержка высоких идеалов: демократии, свободы, американской миссии за рубежом… В США понимают: не хлебом единым будет сыта американская нация. Да, жители России должны жить лучше, чем в советские и ельцинские времена. Но предлагать России — стране, которая исторически сыграла выдающуюся роль в мировой политике, культуре, в развитии человечества, исключительно стремление к комфорту, значит вести дело к деградации нашего общества. Потому что, если главное комфорт, то ради него можно принести в жертву все — и самоуважение, и историческую память, и суверенитет, и идеалы.

– Для либералов слово «миссия» является чем-то неприличным, воспринимается с иронией, сарказмом. Из сферы культуры, искусства, общественных отношений понятие перекочевало в бизнес. На сайте всякой уважающей себя коммерческой структуры можно найти раздел — «миссия компании ». Миссия ЛУКОЙЛа, например: «Мы созданы, чтобы энергию природных ресурсов обратить во благо человека ». Эта маркетинговая пошлость пришла к нам вместе с западными учебниками по рыночной экономике. Как вы считаете, а телевидение должно руководствоваться представлениями о миссии?

— Я не принимаю идею, что телевидение это, прежде всего, бизнес. Отсюда один шаг до кредо Трахтенберга: деньги не пахнут. Если телевидение — прежде всего, бизнес, значит деньги, которые оно зарабатывает, не должны пахнуть. Но на деле они пахнут, а на ТВ особенно. Это особая сфера, где формируются идеи и мораль, где вольно или невольно происходит воспитание общества, а значит — здесь должна быть повышенная степень ответственности. У телевидения действительно должна быть миссия, если же ее не будет, то оно превратиться в инструмент вырождения нации. Кстати, либеральная общественность относиться к этому понятию с сарказмом, пока дело не доходит до глобальной и «правозащитной» миссии США. Как только речь заходит о США и их миссии, либералы падают на колени и начинают молиться. Американская миссия у них не вызывает протеста — несмотря ни на бомбежки, ни на «Томагавки», а вот наличие миссии у собственной страны кажется им чем-то чудовищным. Либеральное крыло нашей политики — побочный продукт американской культуры, поэтому в России правая партия и не имеет серьезной поддержки.

– При этом его доступ к СМИ непропорционально высок.

— Сейчас ситуация выправилась, но очень долго было тотальное засилье либералов на телеэкране. Они 12 лет имели почти полную монополию на телевидении, и теперь уже все слишком хорошо знают, что они хотят и могут сказать. И главное — ради чего.

– Со многими либералами у вас общие корни, вы вышли из одной среды — благополучных советских мажоров. Но стали носителем государственнических идей…

— Столыпин тоже происходил из «мажоров» царской эпохи и, тем не менее, был государственником. Есть и другие примеры… Мне кажется, дело в другом. Просто есть люди, для которых высшей ценностью является право набить живот гамбургерами и купить фирменные джинсы. И есть другие, которые понимают: нация существует для чего-то большего.

Примечания

1

Хиллари Клинтон имела в виду ставшее знаменитым и вызвавшее целый вал критики высказывание Буша о Путине после их встречи в Любляне в июне 2001 года: «Я заглянул ему в глаза, и увидел его душу».