Слово атамана Арапова - Александр Владимирович Чиненков

В один миг сабли скрестились, как огненные змеи. Кони вздымаются на дыбы, всадники падают. На берегу речушки кишит целое море голов, а над ними сверкает оружие, как белая пена на гребне валов. Оставшиеся в живых разбойники сражаются у реки. Атаман подбадривает их громким голосом:

– Вперед, молодцы! Ужо малость басурманов остается! Ешо напор и в полон брать неково будет!

Тесня перед собой отступающих хивинцев, разбойники перешли мелкую реку. На другом берегу нападавшим удается окружить малочисленную стражу. Кольцо заметно сузилось, и вскоре от защитников каравана осталась только груда тел.

– Вот и все, – устало вздохнул Антип, вытерев вспотевшее лицо, даже не обратив внимания, что рука, как коркой, покрыта запекшейся кровью. – Егорка…

– Здеся я, атаман. – Шустрый парень осадил взмыленного коня рядом и склонил голову, ожидая дальнейших указаний.

– Скоко нас осталось? – спросил Антип, видя перед собой не более двух десятков изрядно потрепанных боем соратников.

– Хто жив, все перед тобою, батько, – ответил Егорка, вытерев о рукав саблю и убрав ее в ножны.

– Дорого нам сея победа обошлась, – вздохнул Антип.

– Таково ешо не бывало, – согласился парень.

– Ты давай пошукай вокруг. Раненых, коих излечить можно, в повозки сложи. Остальным всем помереть подсоби! Оне ужо свое дело сделали.

Возложив на Егорку кровавую миссию, Антип взял пятерых более или менее державшихся в седле разбойников и сказал:

– А мы щac округ обскачем. Поглядим, не утаился ли хто, темнотой прикрываясь!

* * *

Гурьян не щадил скачущих во весь опор коней. Кожа бедных животных лопалась от ударов кнута, и они отдавали все силы спасению людей в повозке. Ночь. Степь. Ни направлений тебе, ни дороги. Только тот, кто умеет ориентироваться по звездам, мог выбрать правильный путь. Но Куракин не был знаком со звездной картой. Он направлял лошадей, сам не зная куда. Лишь бы подальше отъехать от каравана, на который напали разбойники.

Заданного темпа лошади вынести не смогли. Уж скоро их искалеченные кнутом тела покрылись кровавым потом. Из последних сил они перемахнули попавшуюся на пути канавку и рухнули на землю, поломав, как спички, оглобли.

– Будь вы неладны! – в сердцах выругался Гурьян и, подбежав к лежащим на земле лошадям, попытался поднять их.

Но бедные животные лишь жалобно ржали и вновь ложились на землю, как только сильные руки казака отпускали их.

– Мать твою, – выругался Куракин и, обхватив руками голову, сел на землю.

– Што, никак? – участливо поинтересовалась Матрена, присаживаясь рядом.

– А ты што, не зришь? – зло огрызнулся Гурьян.

– Зрю – коней загнали, – вздохнула женщина. – Мож, оне полежат да поднимутся?

– Скорее мертвяки из могил повылазят, чем клячи энти,

Куракин выхватил у Матрены кинжал и подошел к лошадям.

– Отвернись, – приказал он женщине. Дождавшись, когда она покорно отвернулась, казак приподнял голову первой лошади и, коснувшись ее горла острым лезвием, с сожалением в голосе сказал: – Прости.

Покончив с лошадью, Гурьян понуро вернулся к телеге, у которой всхлипывала Матрена, прижимая к груди дочку. Нервы женщины не выдержали бешеной скачки по ночной степи и горькой участи загнанных животных. Куракин тоже переживал случившееся, но внешне оставался спокойным.

– Думашь, оне и досюда доберутся? – справившись со слабостью, спросила Матрена, еще крепче прижав дочку к груди.

– Ежели с головой, то да, – подтвердил ее худшие предположения казак. – Оне как пить дать проверят, не ушел ли хто от каравана, воспользовавшись тьмой и боем.

Словно в подтверждение его догадки где-то в ночи послышался лошадиный топот. Сколько было всадников, оставалось только догадываться. С каждой минутой становилось ясно, что они скачут в их направлении.

– Што дееть будем, Гурьян? – Матрена прижалась к казаку, не зная, что делать.

– Прячься за телегу али беги куды глаза глядят, – посоветовал Куракин, взводя курки.

– Дык бежать-то куды? – взмолилась женщина.

– Куда хош, – отмахнулся казак и вскинул ружье. – Лучше за телегу. В степи все едино долго одна не выдюжишь.

Рассмотрев освещенные луной неясные фигуры всадников, Гурьян решительно вскинул ружье. Казак давно не держал в руках оружия, поэтому целился очень тщательно. Поймав на прицел одного из приближающихся всадников, он, как положено перед выстрелом, выдохнул из груди воздух и нажал на спусковой крючок. Пуля попала точно: тот, в кого целился Куракин, нелепо взмахнул руками и рухнул с коня.

Матрена взвизгнула и вместе с дочкой полезла под телегу. Гурьян быстро перезарядил ружье и попытался отыскать следующего, кого смог бы достать пулей.

Но разбойники были вояки отменные: полная боевых схваток и опасностей жизнь научила их многому. Потеряв товарища, они быстро соскочили с коней, чем сделались незаметными для стрелка. Отпустив лошадей, разбойники упрямо двинулись вперед, держа наготове оружие. Они поняли, что стрелявший один и едва ли представляет большую опасность. Но боевое чутье подвело бывалых воинов. Они даже не могли себе представить, с каким редким силачом придется скрестить оружие.

Не выпуская из рук ружья, Куракин приготовился к схватке. Он разгадал планы разбойников – скрытно подобраться к нему, а потому ждал их, решительно поджав губы. Гурьян вскинул ружье и выстрелил сразу, как только Антип встал у него на пути и взмахнул саблей. Но, на счастье атамана разбойников, ружье дало осечку. Куракин не растерялся. Досадливо чертыхнувшись, швырнул бесполезное ружье в своего врага и, выхватив из-за пояса пистолет, вновь пустил в него пулю.

Атаману и на этот раз удалось избежать гибели. Он успел схватить стоявшего рядом разбойника и беззастенчиво прикрылся его телом, спасая себя от верной смерти.

– Хватайте ево, – прохрипел Антип, успев рассмотреть при лунном свете огромный рост своего противника и не рискнув скрестить с ним свою саблю.

Успевшие вскочить на коней разбойники угрожающе гикнули и ринулись прямо на Гурьяна. Но первые две лошади тут же рухнули на землю с размозженными головами, придавив всадников. Видя, что противник необычайно силен и может без особого труда перебить всех лошадей, прежде чем его поразит чья-то сабля или пика, Антип приказал разбойникам спешиться и окружить казака. Атаман был храбрым человеком, но то ли из гордости, то ли из суеверного страха он так и не решился выступить навстречу страшным кулакам противника.

В руках разбойников появились пики. Вчетвером они окружили вросшего каблуками сапог в землю Гурьяна. Повинуясь команде Антипа, все разом бросились на казака, намереваясь заколоть его. Но пики разлетелись в куски, и разбойники со страхом отступили. Выхватив сабли, они ринулись на Гурьяна, но скоро двое из них упали, окровавленные, к ногам казака.

Антип и оставшийся в живых разбойник не решились приблизиться к Гурьяну, видя, что прямым нападением огромного