Слово атамана Арапова - Александр Владимирович Чиненков

– А оне не побоятся? Уж больно робки. Поди при виде лешака все портки обгадят? – засомневался есаул.

– Отстирают и пойдут, – заверил Пантелей. – Вообче-то оне дюже пугливы, но с тобой завсегда храбростью обрастают!

– Итак, порешили. – Атаман перевернулся на спину. – С утра на отлов лешака… А теперя всем зараз спокойной ночи!

* * *

Есаул проснулся раньше всех. Он вышел на улицу и осмотрелся. День занимался ясный. В бледном небе солнце стояло как багровый шар, а снег и иней сверкали, как стекло. Протерев лицо и тело мягким снегом, Кочегуров пулей влетел обратно в избу и насухо обтерся полотенцем. Стараясь не шуметь, он наскоро перекусил куском холодной лосятины и запил пищу водой.

Натянув на себя одежду, Петр прицепил к поясу саблю, взял ружье и, с сожалением посмотрев на мешочек с жалким запасом пороха и пуль, отобранный у мужиков, спрятал его в карман и направился к выходу.

– Удачи вам, Петро, – сказал вдогонку атаман, который, как оказалось, молча наблюдал за сборами Кочегурова.

– Смекаю, што пустое все энто, – обернувшись, улыбнулся на прощание есаул. – Он што, думашь, все ешо нас дожидается, за стволом прячась?

– Думаю, што нет, – согласился Арапов, – хотя хто ево знает.

– Стало быть, все одно прогуляться надо, – взялся за дверь Кочегуров. – А ты гляди тута. Лекаря слухай и варево ево не выплевывай, а пей.

Толкнув дверь, есаул вышел на улицу, где его дожидались только что продравшие глаза Андрон и Кузьма. Вид у мужиков был далеко не героический. Они отчаянно трусили, собираясь с Кочегуровым на поимку лешака, и не скрывали этого. Затрапезный вид и дрожащие в руках и рогатины вызвали невольную улыбку на лице есаула.

– Ну што, оседлам лешака, детушки? – усмехнулся он, озорно подмигнув мужикам.

Получив в ответ лишь выразительные вздохи и угрюмое молчание, Кочегуров скомандовал:

– А ну, топайте за мной, сиволапые. Как шпиена антихриста словим, враз и домой возвернемся.

Они шли к берегу реки друг за другом, след в след. Андрон и Кузьма в точности повторяли все, что делал есаул. Стоило ему остановиться – останавливались и они, стоило ему присесть – в ту же минуту присаживались и они, совершенно не отдавая отчета своим действиям. Весь путь до реки Кочегуров забавлялся тем, что провоцировал мужиков на повторение своих движений. Единственное, что не позволил себе сделать Петро, так это изобразить бегство. Он не сомневался, что Андрон и Кузьма побегут обратно быстрее ветра и их едва ли можно будет остановить и заставить идти к реке.

Добравшись до места, Кочегуров и его спутники, впрочем, как и ожидали, следов лешака не обнаружили. Выпавший за ночь снег надежно скрыл следы как людей, так и животных. Бестолково потоптавшись у дерева, из-за которого, со слов Андрона и Кузьмы, за ними наблюдал загадочный старик, есаул решил спуститься на ледяной панцирь реки.

– Што дееть-то будем? – осторожно поинтересовался Кузьма, которого продолжение поисков не приводило в восторг.

– Мож, обратно? А? – поддержал его обычно немногословный Андрон, который тоже не горел желанием искать непонятно кого.

– А то как же, щас! – Кочегуров строго посмотрел на притихших мужиков и добавил: – Значится, так: по реке прогулямся всем скопом! Вверх али вниз, щас обмозгую.

Но думал есаул недолго. Взвесив все за и против, он решил пройтись по реке вверх. Почему он принял такое решение, Кочегуров не знал и сам. Просто внутренний голос подсказал. Он даже не знал, что именно собирался искать. Старика? Вряд ли. Может быть, надеялся увидеть какое-то жилище в прибрежном лесу?

– Цепляйте снегоступы! – приказал он ожидавшим его решения мужикам. – Потопаем к верху.

Повинуясь приказу Кочегурова, Андрон и Кузьма быстро сняли со спины сплетенные из веток ивы снегоступы. Когда они прикрепили их к ногам, есаул скомандовал:

– Айда, с Хосподом.

Сам Кочегуров пошел по середине реки. Андрон шагал ближе к правому берегу, а Кузьма – ближе к левому.

– Што искать-то, Петро? – прокричал Скородумов.

– День вчерашний, мать твою, лапоть, – выругался есаул, разозлившись на бестолковость своих спутников. – Хоть кол на ваших головах теши. Последний раз грю: хоть што узрите, немедля мне сообчать! Особливо тропы ишшыте, хоть зверины, хоть людски! Чую, лешак хде-то недалече околачивается. Будь ево нора далеко, едва ль он к нам бы босиком притопал.

Поход по льду в верховья реки занял много времени. Не тратя силы на отдых и разговоры, Кочегуров и мужики молча двигались вперед, всецело обратившись в слух и зрение. К тому времени, когда солнце достигло зенита, они уже прошагали значительное расстояние от звериного водопоя. Есаул устал. Тело под одеждой сделалось мокрым от пота. Андрон и Кузьма и вовсе с трудом передвигали ноги. Для продолжения пути отдых был необходим. Да и для возвращения тоже. Голод все настойчивее заявлял о себе урчанием требующего пищи желудка.

– Валите сюды, сиволапые, – крикнул есаул. – Трапезу вкусим, какову Хосподь послал.

Пока Кочегуров стелил на снег тряпку и выкладывал на нее кусочки замерзшего мяса, Кузьма подошел и сел рядом на снег. А вот Андрон повел себя странно: вытянув голову в сторону берега, застыл в нелепой позе, свойственной гончей, высматривающей добычу.

– Чево энто он? – удивился Кочегуров, посмотрев в сторону Скородумова.

Но внезапная догадка, осенившая гибкий ум есаула, заставила его вскочить и, позабыв о пище, поспешить к Андрону. Кузьме ничего не оставалось, как затолкать в рот кусок мяса и поспешить за Кочегуровым.

Андрон не пошевелился и тогда, когда запыхавшиеся от быстрой ходьбы есаул и Нечаев остановились рядом. Мужик сосредоточенно всматривался в сторону леса и втягивал носом морозный воздух.

– Чуешь што? – тихо спросил Кочегуров, тоже втянув носом воздух.

– Дым чую, – ответил Андрон, слегка расслабившись. – Хде-то костер жгут али печь протапливают.

– Што-о-о? – Есаул напрягся и вновь принюхался.

Так и не уловив запаха дыма, он недовольно поморщился и, сгорая от нетерпения, тронул Скородумова за руку:

– Откель запах-то доносит? Отсель далече?

– Хто ево знат, – пожал плечами мужик. – Кажись, вона оттудаво.

Кочегуров внимательно проследил за рукой Андрона, снял с плеча ружье и решительно взвел курок:

– Што ж, айда поглазем, хто тама у огонька задницу греет, ково ешо приютила мать Сакмара в суровое время года.

11

– Хосподи Иисусе! – воскликнула Матрена, закрыв лицо руками.

Перед ней стоял отпущенный Куракиным Антип, голову которого озарял лунный свет.

– Голубка моя! Я энто! – как только смог, нежно промолвил атаман разбойников, склонив голову перед женщиной.

Матрену выдало тяжелое дыхание. От страха и счастья одновременно она быстро моргала и покачивала головой.

– Ты? – прошептала наконец женщина,