Грех бессмертия - Роберт Маккаммон

— Ты уверен?

— Да, я уверен! — сказал он и поставил фонарь на перевернутый бок холодильника так, чтобы его луч светил вниз, в расщелину. Это место прекрасно подходит, чтобы со всем этим покончить! Он отмахнулся от мельтешащих перед глазами мух. — Отойдите назад, — сказал он Эвану и, собравшись с силами, ударил киркой по земле. Стекло хрустнуло; Эван услышал звук металла. Нили вытянул кирку и снова ударил, затем еще и еще раз. После того он вытер каплю пота с кончика подбородка и отступил в сторону. — Теперь ваша очередь.

Эван стал копать своей лопатой. Ему попадались куски стекла, пустые жестяные банки, сплющенные пакеты из-под молока, обрывки газет и журналов. Он взял поглубже, налегая на лопату плечом; опять тот же хлам: стеклянные осколки, жестянки, мусор.

— Что это? — вдруг спросил Нили.

Эван решил, что он имеет в виду моток проржавевшей стальной проволоки. Он обернулся и сказал:

— Ничего. Просто хлам.

Но Нили не всматривался в расширяющееся отверстие; вместо этого он повернул голову направо, в темноту.

— Нет, — тихо сказал Нили. — Я что-то слышал. — Лунный свет отсвечивал от стекол его очков. — Далеко отсюда.

— На что это было похоже? — Эван оперся на лопату.

— Не знаю. На жалобный вой… что-то в этом роде.

— Свисток поезда? — предположил Эван. Он взглянул в том направлении, в котором смотрел Нили, затем снова воткнул лопату в яму. Но наткнулся на более плотную почву. — Здесь снова нужна кирка.

Нили повернулся к яме, взмахнул киркой. Снова их окутало облако пыли и налетели мухи. «Здесь Смерть, — подумал Эван, кровь застыла в его жилах. — Где-то здесь Смерть». Он шагнул вперед, работая лопатой следом за Нили. Еще через несколько минут он откопал то, что сперва показалось целой рубашкой, но, приподняв ее, он понял, что она была разорвана в лохмотья для каких-то домашних дел. Отбросив ее в сторону, он снова стал углубляться в грязь. Лунный свет тяжело опустился на лицо Нили; он вглядывался вдаль, прислушиваясь. О чем напомнил ему этот звук? спрашивал он себя. Да. О чем-то, что уже слушал раньше.

— Давай кирку, — сказал Эван.

Еще немного поработав киркой, Нили спросил:

— Вы не думаете, что это совершенно бессмысленно? Если вы ищете здесь кости, то вам нужно раскопать чертовски огромную территорию.

Эван ничего не сказал; он вкапывался вглубь, вывернул лопату глины, поднес ее к свету, затем отбросил в сторону. Снова копнул и снова посмотрел. И так много раз. Мухи облепили его потное лицо, и он покачал головой, чтобы избавиться от них. Смерть. Смерть. Где-то здесь смерть. Внезапно он замер. Вдалеке послышался скрипящий звук; он посмотрел вверх, затем обвел глазами темную, скрытую лесом линию горизонта.

— Вы услышали его, не так ли? — спросил Нили. — Что, к дьяволу, это было? — Его глаза округлились и сверкали из-под очков.

— Какое-то животное в лесу, — спокойно ответил Эван, напрягая зрение, но не видя ничего, кроме лунного света, гор мусора и темноты. — Кирку.

— Животное, дьявольщина! — резко вскрикнул Нили. — Это совсем не похоже ни на одно чертово животное, которое я когда-либо слышал!

— Мне нужно вскрыть еще один пласт земли, — сказал ему Эван, выбираясь из углубляющейся траншеи.

Нили, бранясь и ворча, спустился вниз и монотонно заработал киркой, которая поблескивала. Вдалеке что-то снова заскрежетало.

— Ей-богу, здесь ничего нет! — сказал Нили. — Господи! Я не знаю, то это место или нет! Как я могу сказать? — Он выбрался из трясины грязи и мусора.

Эван, в промокшей насквозь рубашке, тщательно просеивал мусор: бутылки из-под кока-колы, помятые банки из-под пива, коробки из-под дезинфицирующих средств, куски туалетной бумаги, жестяные банки из-под лизола. Тошнотворный запах усиливался. Мухи роились вокруг в ожидании лакомства.

Послышался СКРИП. Ближе. Теперь слева. Жуткое завывание, от которого внутри у Нили все сжалось.

Эван вкапывался в землю, поднимал лопату за лопатой. Темный твердый предмет выскочил наружу вместе с глиной. Он подобрал его и поднес к свету. Это был измазанный глиной и нечистотами ботинок, съежившийся и покоробившийся от долгой носки. Пока он держал его, мухи опустились ниже, чтобы рассмотреть добычу, затем вихрем взметнулись прочь. Он выкинул его из траншеи, которая была теперь глубиной по пояс, и продолжал копать.

— Вы ничего не найдете, — сказал Нили возбужденным голосом. — Давайте уберемся отсюда!

— Еще минуту, — сказал Эван. Копать. Копать. Копать. Края окопа начали осыпаться вокруг. Мухи роились над ним — посланцы смерти и пожиратели плоти. Его плечи отчаянно ныли, и он едва расслышал очередной получеловеческий вопль, раздавшийся справа, ближе, чем все предыдущие.

Нили круто развернулся на звук, его сердце бешено колотилось.

Он уже слышал его раньше на Кингз-Бридж-роуд, когда женщина с пылающими синими глазами глядела на него через окно грузовика за секунду до того, как сверкнул топор. Жара окутывала пеленой и было трудно дышать.

— Кирку, — сказал Эван. — Нили не шевелился. — Кирку, к черту! — Эван потянулся наверх, выхватил кирку у Нили, замершего от страха, и начал торопливо разбивать землю.

— Они идут, — прошептал Нили, пристально глядя в темноту и боясь в ней что-либо увидеть. — Господь милосердный, они идут…

Края траншеи уже были Эвану выше пояса; он отключил свой слух от приближающегося военного клича, отключил свой разум от того, что сейчас мчалось верхом на лошадях по направлению к ним, сверкая топорами в лунном свете.

— К черту, я знаю, что они здесь! — пронзительно закричал Эван ломающимся голосом и со всей силой ударил киркой в одну из стен траншеи. Стена треснула, разделилась надвое и начала кусками обваливаться вокруг него.

И отовсюду начали выпадать кости, они текли, словно поток зловонной жидкости, крушащий стены земляной дамбы.

Целые скелеты в прогнивших одеждах, проломленные черепа и тазобедренные кости, руки и ноги с остатками серой разложившейся плоти; позвоночники, похожие на жуткие лестницы, громоздились вокруг ног Эвана. Он повернулся, крик застрял у него в горле. Собрав все последние силы, он стал еще глубже вгрызаться в траншею. Посыпался домашний мусор: ящики, жестянки, бутылки. Он ударил еще раз. Опять кости: ухмыляющиеся беззубые черепа. Каскадом осыпалась глина и вместе с ней разбитые бедра, сломанные пальцы, челюсти, череп со скальпом черных волос, грудная клетка, забитая грязью, облаченная в синюю клетчатую рубашку. Он снова ударил лопатой, ужас, казалось, разрывал его на части. На этот раз из глины посыпались крошечные черепа и кости позвоночника. Да. Да. Ужас охватил его сердце, разрывая на куски. Маленькие мальчики. Вот куда отправляются маленькие мальчики, чтобы уснуть и навсегда успокоиться. Его сознание, трещавшее от нестерпимого шока, вдруг безумным образом напомнило ему строчку из песни «Битлз»: «Все хорошие дети отправляются на небеса. Все хорошие дети отправляются на небеса». Он глотал пыль, мухи пировали, упиваясь запахами Смерти, они пожирали засохшее мясо, все еще свисавшее с человеческих костей. Это было нечестивое место Смерти в Вифаниином Грехе; нет, не кладбище, нет, потому что там было освященное место, и, вероятно, в нем покоились только женщины. Сюда приносили убитых мужчин и младенцев мужского пола, бросали их вместе с остальным мусором, покрывая нечистотами и подвергая забвению. Это была территория для резни и бойни амазонок. Трупы были свалены здесь подобно телам на промокшем от крови, пропитанной дымом древнем поле битвы.