Суть тантры - Бхагаван Раджниш

Четвертое: держите человека как можно более несчастным — потому что несчастный человек запутан, несчастный человек не ценит себя, несчастный человек осуждает самого себя, несчастный человек чувствует, что он, должно быть, сделал что-то неправильно. Несчастный человек не имеет почвы под ногами; вы можете посылать его то туда, то сюда, он очень легко может поддаться течению. И несчастный человек всегда готов к тому, чтобы им командовали, чтобы ему приказывали, чтобы ему навязывали определенный порядок, потому что он знает: “Сам по себе я просто несчастен. Может быть, кто-нибудь еще сможет привести в порядок мою жизнь?" Он готов быть жертвой.

И пятое: держите людей как можно дальше друг от друга, так, чтобы они не могли собраться вместе для того, чтобы достичь какой-нибудь цели, которую не одобрили бы священники и политики. Держите людей отдельно друг от друга, не позволяйте им очень тесно сближаться. Когда люди разделены, одиноки, отдалены друг от друга, они не могут собраться вместе. И есть тысяча и одна хитрость, чтобы держать их в отдалении.

Например, вы держите руку мужчин. Вы — мужчина, и держите руку мужчины, и прохаживаетесь по дороге, распевая — вы почувствуете вину, потому что люди начнут смотреть на вас: вы что, транссексуал, гомосексуалист или что-то в этом роде? Двум мужчинам не разрешено быть счастливыми вместе. Им нельзя держаться за руки, им нельзя обниматься друг с другом; их обвиняют в гомосексуализме. Возникает страх.

Если к вам подходит друг и пожимает вашу руку, посмотрите вокруг: смотрит кто-нибудь или нет? И вы уже торопитесь бросить руку. Вы трясете руками в такой спешке. Наблюдали ли вы это? Вы просто касаетесь друг друга руками и трясете их, и на этом все заканчивается; вы не держитесь за руки, вы не обнимаете друг друга. Вы боитесь.

Помните ли вы, чтобы ваш отец когда-нибудь обнимал вас? Помните ли вы, чтобы ваша мать обнимала вас после того, как вы стали сексуально взрослыми? Почему нет? Создан страх. Молодой человек и его мать обнимаются? Между ними могут возникнуть какие-то сексуальные отношения. Создан страх: отец и сын, отец и дочь — нет; брат и сестра — нет; брат с братом — нет!

Людей держат в отдельных коробках с толстыми стенами. Каждому определено свое место, и существует тысяча и одно препятствие. Да, в один прекрасный день, после двадцати пяти лет обучения, вам будет позволено заниматься любовью со своей женой. Но теперь обучение вошло в вас настолько глубоко, что внезапно вы обнаруживаете, что не знаете, что делать. Как любить? Вы не выучили этот язык.

Это подобно тому, как если бы человеку не позволяли говорить двадцать пять лет. Только послушайте: двадцать пять лет ему не позволяли говорить ни единого слова, и, внезапно, вы ставите его на трибуну и говорите ему: “Прочти нам великую лекцию”. Что должно произойти? Тогда он упадет там же. Он может потерять сознание, он может умереть... двадцать пять лет молчания, а теперь, внезапно, они надеются, что он прочтет великую лекцию. Это невозможно.

Это то, что происходит: двадцать пять лет анти-любви, страха, — и теперь, внезапно, вам позволено делать это легально: лицензия выдана, и теперь вы можете любить эту женщину. Это ваша жена, вы ее муж, и вам позволено любить. Но куда вы денете эти двадцать пять лет неправильного обучения? Они будут здесь.

Да, вы будете "любить”... вы будете совершать усилие, жест. Это не будет взрывным, это не будет оргазмическим, это будет очень крошечным. Вот почему вы разочарованы после занятия любовью, более сильно разочарованы, чем когда-либо раньше. И они чувствуют: “Что?.. Ничего! Это неправда!”

Сначала священник и политик смогли сделать так, что вы не можете любить, и теперь они приходят и проповедуют, что в любви ничего нет. И, конечно, их проповедь кажется верной, их проповедь выглядит абсолютно соответствующей вашему опыту. Сперва они создают в вас чувство тщетности, разочарованности, потом... потом они учат. И то, и другое вместе, одним куском, кажется логичным.

Это величайшая хитрость, самая великая из всех, которые когда-либо были сыграны с человеком. Эти пять вещей можно суметь сделать с человеком посредством единственной вещи: это табу, наложенное на любовь. Можно достичь всех этих целей, каким-либо образом мешая людям любить друг друга. И это табу было сотворено столь научным способом... Это табу — великое произведение искусства; оно было сотворено с великой ловкостью, с великим мастерством, это истинный шедевр. Это табу должно быть понятым.

Первое: оно не явное, оно скрыто. Оно не явное, потому что, если оно становится очевидным, оно не работает. Табу должно быть хорошо скрытым, чтобы вы не знали, как оно работает. Табу должно быть скрытым — так, чтобы вы даже представить себе не могли, что есть что-то, что против. Табу должно идти в подсознание, не в сознание. Как сделать это тонким и неявным? Хитрости таковы: во-первых, вас продолжают учить, что любовь — великая вещь, чтобы люди никогда не думали, что священники и политики против любви. Продолжайте учить, что любовь — великая, что любовь — правильная вещь — но не позволяйте случаться ситуации, в которой любовь может произойти, не допускайте такой возможности. Не допускайте этой возможности: продолжайте учить, что еда прекрасна, что есть — это великое наслаждение — “Ешьте так хорошо, как вы можете” — но не давайте ничего есть. Держите людей голодными и продолжайте говорить о любви.

Поэтому все священники продолжают говорить о любви. Любовь проповедуется так широко, как ничто другое, она идет следующей после Бога, но отрицается сама возможность того, что она произойдет. Прямо она поощряется; непрямо ей обрубают корни. Вот в чем шедевр.

Ни один священник не говорит о том, как можно причинить вред. Это так, как если бы вы говорили дереву: “Будь зеленым, цвети, радуйся” — и собирались бы обрубить корни, чтобы дерево не смогло быть зеленым. И когда дерево больше не зеленое, вы можете прыгать возле него и говорить: “Послушай! Ты не слушалось, ты не следовало нашим советам. Все мы продолжаем говорить: "Будь зеленым, цвети, радуйся, танцуй”... и думаем про себя то, что мы продолжаем обрубать корни.

Любовь отрицается настолько сильно... а любовь — самая редкая вещь в мире, она не должна отрицаться. Если человек может любить пять человек, он должен любить пять. Если человек может любить пятьдесят, он должен любить пятьдесят. Если человек может любить пятьсот, он должен любить пятьсот. Любовь настолько редка, что чем больше вы можете ее распространить, тем лучше.

Но есть великая хитрость. Вы загнаны в узкие рамки, очень узкие рамки, в угол: вы можете любить только свою жену, вы можете любить только своего мужа, вы можете любить только это, вы можете любить только то; условий слишком много. Если бы существовал закон о том, что вы можете дышать только тогда, когда вы со своей женой, что вы можете дышать только тогда, когда вы со своим мужем, тогда дыхание стало бы невозможным, тогда вы бы умерли. И вы бы не смогли дышать даже тогда, когда вы со своей женой или со своим мужем. Вы должны дышать двадцать четыре часа в сутки. Чем больше вы дышите, тем вы будете обладать большей способностью дышать, когда вы с вашим супругом.

Будьте любящими.

Тогда возникает другая хитрость: они говорят о "высшей" любви и разрушают того, кого вы любите. И они говорят, что нужно отрицать того, кого вы любите: телесная любовь — это плохо, духовная любовь — это хорошо. Видели ли вы когда-нибудь дух без тела? Видели ли вы когда-нибудь дом без фундамента? Тот, кого вы любите — это основа высшего. Тело — это ваше пристанище, дух живет в теле, вместе с телом. Вы — дух, наделенный телом, и тело, наделенное духом. Вы вместе. Тот, кого вы любите, и высшее не отдельны друг от друга, они — одно... ступени одной лестницы.

Это то, что Тантра хочет сделать ясным: возлюбленный не может отрицаться, возлюбленный не может быть превращен в высшее. Возлюбленный — это нечто хорошее. Если вас укололи вашим возлюбленным, недостаток в вас, а не в нем. Со ступенькой его лестницы все в порядке. Если вас укололи этим, вас укололи: это что-то в вас. Двигайтесь.

Секс — это не нечто неправильное; с вами что-то неправильно, если вас здесь укололи. Двигайтесь выше. Высшее не против возлюбленного; возлюбленный дает возможность существовать высшему.

И эти хитрости создали много других проблем. Каждый раз, когда вы любите, вы чувствуете какую-то вину; возникает чувство вины. Когда есть чувство вины, вы не можете двигаться в любовь тотально; чувство вины мешает вам, оно удерживает вас. Даже когда вы занимаетесь любовью со своей женой или со своим мужем, существует чувство вины: вы знаете, что это грех, вы знаете то, что вы делаете что-то неправильное. Святые этого не делают, вы — грешник. Поэтому вы не можете тотально двигаться даже тогда, когда вам позволено — свыше — любить свою жену. Когда у вас возникает чувство вины, за вами скрывается священник; он дергает вас оттуда, он дергает вас за ниточки. Когда возникает чувство вины, вы начинаете чувствовать, что вы делаете что-то неправильное; вы теряете свое достоинство, вы теряете самоуважение.