Игра - Бренда Джойс

— Я желаю знать, куда вы меня ведете, — задыхаясь, проговорила Катарина, с трудом поспевая за ним.

— В церковь, — ответил он, не глядя на нее. Внезапно за рощицей покачивающихся на легком ветерке берез Катарина увидела свежепобеленные стены церкви и возвышающийся к небу серый шпиль с золотистым крестом. До нее вдруг стало доходить, что он задумал, но наверняка она ошибалась!

Остановитесь, Лэм, в этом нет никакого смысла! — воскликнула она.

Вместо ответа он протащил ее по мощенной каменными плитами дорожке с бордюром из синих фиалок и подтолкнул вверх по трем ступеням в церковь.

— О чем вы только думаете? — выдохнула она, когда он толкнул плечом дверь. Дверь с грохотом распахнулась.

— На этот раз мы поженимся, — заявил он.

В церкви было прохладно, темно и поразительно тихо. Каждую сторону прохода украшали окна с разноцветными стеклами. Прямо напротив возвышался алтарь. Увидев огромное золотое распятие, Катарина поняла, что церковь католическая, но это ее ничуть не успокоило. Она лишь почувствовала еще большее смятение.

Лэм, — с отчаянием сказала она, — ведь я уже замужем, вы же знаете.

Он холодно посмотрел ей в глаза.

— Я знаю только то, что ваш брак с Хоуком не был завершен. Может быть, он уже развелся с вами. В любом случае вам наверняка известно, что Папа Римский не признает браков между католиками и еретиками. С точки зрения вашей собственной церкви, Катарина, вы с Хоуком не состоите в браке.

— Но вы протестант, — неуверенно возразила она, начиная понимать, что он настроен серьезно. Конечно же она знала, что он говорит правду.

Во что я верю — это мое дело, — откровенно признался он, — но отец Майкл мне не откажет, потому что я построил эту церковь, привез его сюда и оплачиваю его содержание. Он может сразу и обратить меня в вашу веру, и обвенчать нас.

Она открыла было рот, чтобы возразить, но вдруг ей стало ясно, что она всегда хотела выйти замуж по католическому обряду. Но, конечно, не за безбожного пирата.

Лэм, — послышался мужской голос с другого конца прохода.

Катарина повернулась и увидела шедшего к ним священника. Темная сутана мягко облегала его стройное тело. Это был молодой темноволосый мужчина, и он улыбался Лэму так, как будто был рад его видеть. Сердце Катарины теперь билось так, что у нее закружилась голова.

Неужели это настолько ужасно — быть женой ЛэмаО'Нила?

Отец Майкл, — ровным голосом сказал Лэм, — я хочу представить вам Катарину Фитцджеральд.

Отец Майкл с улыбкой повернулся к ней.

Я надеялся встретиться с вами, миледи, — сказал он, глядя ей в глаза. Взгляд его синих глаз был проницательным, но мягким. — Чтобы приветствовать вас на нашем острове и предложить вам мои услуги, если они вам потребуются.

Катарина не знала, что сказать.

Я хочу, чтобы нас обвенчали, — твердо произнес Лэм. — Я, конечно, дам все необходимые обеты.

Священник посмотрел на него без малейшего удивления.

— Насколько я понимаю, вы хотите, чтобы церемония была исполнена сейчас же?

— Верно, — отозвался Лэм. Его голос резко прозвучал в пустой церкви. — Я хочу, чтобы вы обвенчали нас немедленно.

У Катарины подогнулись колени. Но Лэм тут же подхватил ее и провел вперед по проходу, к алтарю, все время глядя ей в глаза. Катарина увидела в его взгляде непреклонную решимость и поняла, что сейчас ничто не свернет его с избранного пути — ни человек, ни зверь, ни Бог, ни дьявол.

Лэм открыл дверь в их спальню. Проходя в комнату, Катарина старалась не дотронуться до него. Они были обвенчаны; каким бы это ни казалось невероятным , они были мужем и женой. Она прошла в дальний конец комнаты и стояла, глядя через узкое окно во двор и не видя ничего.

Она должна смириться со своей судьбой. А ее судьбой явно был Лэм О'Нил. И, по правде говоря, разве у нее был какой-то другой выбор? Скорее всего Хоук уже развелся с ней. Разве не лучше в этом случае быть женой пирата, а не его шлюхой? Если бы Лэм не женился на ней, отпустил бы ее, никто другой ее не взял бы замуж, тем более после ее пребывания на острове. Ее отец не мог бы оказать ей поддержку, и она стала бы бездомной бродягой.

И, если уж быть откровенной, разве так плохо быть его женой? Ведь она так желает его. Она, возможно, почти готова его полюбить. А может, уже полюбила?

На глаза Катарины навернулись слезы. Она была измучена, так измучена и так ни в чем не уверена! Ни в нем, ни в себе. Она не осмеливалась подумать о прошлом или о будущем. Только не сейчас, только не сегодня.

Катарина отметила, что в комнате стоит мертвая тишина. Но она знала, что он не ушел. Она оглянулась. Лэм все еще стоял у двери, напряженно глядя на нее.

Ее сердце стучало. Она ответила ему вызывающим взглядом.

Он стиснул зубы и отвернулся, уставясь в пол. Какой у него прекрасный профиль. Но ведь он должен бы торжествовать. Он хотел этого брака, и он выиграл. Почему же он выглядит таким задумчивым? Почему он вдруг стал так сдержан? Может, он чувствовал ту же неуверенность, ту же стеснительность, что и она?

Катарина не могла оторвать от него взгляда, раздумывая, что он скажет, что он будет делать теперь, когда они стали мужем и женой. Наконец он поднял голову, вопросительно глядя на нее, и, что было вовсе ему не свойственно, провел рукой по волосам. Катарине показалось, что его рука чуть заметно дрожала.

— Что мы теперь будем делать?

— А что бы вы хотели делать, Катарина?

— Не знаю. — Прежние мечты, в которых она была такой веселой, такой невинной и такой счастливой, нахлынули на нее. Беззаботная новобрачная. Ей хотелось быть такой новобрачной сейчас.

Я не хочу с вами ссориться, — сдавленно произнес он.

Она вздрогнула, заглядывая ему в глаза.

— Тогда, пожалуй, вам стоит изменить вашу властную манеру, Лэм.

— Пожалуй.

Молчание становилось почти физически ощутимым. Катарина чувствовала нарастающее напряжение в теле и в мыслях. Теперь они были женаты. Это их брачная ночь. Теперь у него было полное право распоряжаться ее телом, в то время как прежде не было никакого. Наверняка эта ночь должна завершиться обольщением и любовными играми. Почему же тогда он стоит и так серьезно смотрит на нее? Что мешает ему подойти к ней?

Он сложил руки на груди:

Я не знаю, возможен ли мир между нами. У нее захолонуло сердце.

Я… я тоже не знаю. Мы… можем попробовать.

Теперь она поняла, как сильно ей хотелось перемирия, как устала она от постоянного состояния войны, с каким нетерпением ждет его крепких объятий, с каким нетерпением хочет его тела как для защиты, так и для наслаждения.

Теперь мы женаты. Воевать просто бессмысленно.

Он прошел вперед и остановился перед ней.

Наверное, я безумец, Кэти. Сделать все то, что я сделал, рисковать столь многим — и все ради вас.