Солдаты России - Родион Малиновский

Петька Фролов нервно вздыхает и жадными руками загребает деньги в сумку.

Потом еще один выигрыш Ванюши. Игра кончается — у партнеров денег больше нет. Ванюша и Фролов с сумкой тихо выходят из землянки. Их уже поджидают Евгений Богдан, Андрей Хольнов и Жорка Юрков. Все, довольные, направляются в свой барак.

Потом 2-й полк снова вышел на передовую линию на смену 1-му полку. Поступила команда: батальонам и ротам занять прежние места. Что ж, начальство рассудило верно: люди уже знают местность, ориентиры, цели, расстояние до них — зачем ставить их на новые участки? Ванюша со своим пулеметом и отделение из шестой роты направились на аванпост № 2.

Пулеметчики даже рады такому случаю: хотя и опасности больше, приходится сидеть прямо под носом у противника, но зато и от начальства подальше. Так по привычке заняли свои места. Но по всему чувствовалось: здесь многое изменилось. И действительно, 1-й батальон 1-го полка, занимавший позиции на аванпосту, так раздразнил немцев, что они в ночь на 17 июля после недолгой, но сильной артиллерийской подготовки пошли на этот батальон в атаку. Завязался короткий бой силовой разведки: 2-я рота батальона перешла накоротке в контратаку и отбросила немецких егерей, захватив четырех пленных, но зато дорого заплатила за это, потеряв тринадцать человек убитыми и тридцать шесть ранеными. Попало от артиллерийского огня и самому аванпосту. Было разрушено убежище. И сейчас еще видны следы ремонта. Приходится держать ухо востро.

Теперь участок, занимаемый русскими войсками, стал довольно беспокойным. Ночные разведывательные поиски участились с обеих сторон, и редкий день проходил, чтобы русская бригада не несла потерь. А начальство все стремилось к активности и организовывало одну разведку за другой. Этот coup de main (разведывательный поиск) стал обычным явлением. А ведь у французов до этого здесь была тишь да благодать...

Но пулеметчики все же приспособились к опасности. Ванюша увлекся своим фотоаппаратом, снимал товарищей и снимки отпечатывал на солнце. Андрюша Хольнов был у него подручным — готовил проявитель, закрепитель и проявлял пленку, а карточки делал Ванюша. Фотобумага была только для печати на солнце, о ночной, как ее называли, наши «фотографы» и понятия не имели.

На аванпост потянулись со всего полка желающие сняться. Они пробирались по ходу сообщения и искали Гринько. А он никому не отказывал: ведь как приятно солдату послать домой из далекой Франции фотографию, да еще такую, где он запечатлен прямо в траншее, под самым носом у немца! Ванюша был бескорыстен и брал деньги за карточки только для того, чтобы восполнить расходы на пленку и бумагу. Словом, работал по себестоимости. А вот Жорка Юрков — тот озорничал. Возьмет аппарат, когда все отдыхают, и давай пустым щелкать посетителей. И задаток с них берет, а потом на батарее у французов вина накупит. Французским солдатам выдавали на фронте по три четверти литра в день виноградного вина и по одной шестнадцатой литра кирша. Этого зелья можно было всегда купить у артиллеристов, вот Жорка и пользовался такой возможностью. Смотришь, он уже во хмелю, а Ванюше приходилось рассчитываться за его проделки, когда «клиенты» являлись за карточками.

— Ты, Жорка, хоть записывай, кого снимал пустым аппаратом, чтобы я знал, что их действительно надо снять, — просил его Ванюша.

— А вы мне давайте денег на вино, тогда я и снимать никого не буду, — парировал Жорка.

Пришлось пойти на такую сделку.

Как-то писарь команды Гагарин, в обязанность которого входило доставлять почту в окопы, принес письма. Пришли долгожданные весточки из родных мест! Радости солдат не было конца.

Получил и Ванюша два письма из Казани: одно от Веры Николаевны (Ванюша с ней переписывался, но с единственной целью — узнать что-либо о Валентине Павловне, с которой связи не имел), а второе — от самой Валентины Павловны. Трудно передать ту радость, которую он испытал. Но виду не подал, только в глазах засветился огонек счастья.

Рядом с пулеметным гнездом грохнула немецкая мина, всех обдало пылью и белыми крошками гипса. Пулеметчики инстинктивно пригнулись, притихли, а Гагарин покатился по крутым ступенькам в убежище. Переждав очередной обстрел, все принялись читать свои письма.

Вера Николаевна — Ванюша распечатал ее письмо первым — писала, что по нему очень скучает Игорек и все собирается ехать во Францию. Как бы между прочим Вера Николаевна сообщила: к Валентине Павловне неожиданно приехал в гости прапорщик Манасюк, отрекомендовался, сказал, что знает ее по словам Ванюши. Время у них пролетело весело, и он, кажется, женился на Валентине Павловне. Собирается устроиться — вернее, его собираются устроить — где-нибудь в запасном полку в кадрах.

Это известие словно громом поразило Ванюшу. Ему сразу стало жарко, на лбу выступил пот, и он спустился за Гагариным в убежище, чтобы товарищи не заметили его растерянности. Перед глазами сразу встала казарма с трехъярусными нарами в 1-м пулеметном Ораниенбаумском запасном полку и тот вечер, когда он писал на тумбочке письмо Валентине Павловне, сидя на нижних нарах. Только под конец он заметил, что его письмо прочитал ефрейтор Манасюк... Но ведь когда Ванюша выругал его за это, Манасюк дал слово, что поедет к Валентине Павловне только для того, чтобы рассказать ей, как Ванюша Гринько крепко ее любит. Вот и рассказал... Какой подлец!

Всю ночь не спал Ванюша. Он дежурил у пулемета, а мысли его были далеко-далеко, около Валентины Павловны. Он сжимал ее письмо в своем нагрудном кармане, но еще не читал его. Ему хотелось, чтобы все, о чем сообщала Вера Николаевна, было неправдой.

Наступило утро, небо над немецкими позициями начало розоветь, и наконец показался краешек красного солнца. Ванюша решил прочесть письмо. Разрезав осторожно конверт острым перочинным ножичком, которым обрезал края фотобумаги, когда она не вмещалась в рамку, Ванюша осторожно достал письмо.

«Доброе утро, дорогой друг Ваня! Я только что встала и нежусь на солнышке за папиным письменным столом. Вот пишу Вам письмо...»

Ванюша на минуту оторвался от письма. «Дорогой друг Ваня!» Не может быть, чтобы женщина, вышедшая замуж, писала такие нежные слова. И он продолжал читать:

«...На днях совершенно неожиданно явился ко мне прапорщик Манасюк и отрекомендовался, что он меня хорошо знает по Вашим словам. Меня это очень озадачило, и было больно и грустно за Вас: он многое рассказал мне с Ваших слов о наших отношениях и... рассказал о том, чего не было. Ну, бог с Вами, пусть он простит Вас. Мне теперь все равно. Он пробыл у нас неделю — она пролетела как чудесный миг. Кончилось тем, что я вышла за него замуж...»