Nomen Sanguinis. Имя крови - Олеся Константиновна Проглядова

– Хватит болтовни. Сдавайся, Эн, и у нас будет время поговорить.

– Меня зовут Алия Дингир, Годвин. Я нужна тебе живой. А значит, если вы не хотите, чтобы ваш ценный подопытный отравил себе мозг ультрафиолетом, то дадите мне уйти отсюда.

Алия осторожно продвигалась к выходу, краем глаза отслеживая перемещения солдат. Годвин коротко взмахнул рукой, и они опустили оружие. Он смотрел, как она отходит, а потом усмехнулся, и на Алию обрушилась волна боли, ломающей ее, подчиняющей себе, раздирающей ее изнутри. Она упала на пол, задыхаясь. Она нащупала пальцами упавший кинжал, и тут же каблук чьего-то сапога раздавил ее руку, впечатывая ее в старые камни и ломая кости.

– Ты забыла, что я Истинный. – Годвин навис над ней, словно гигант, следя за тем, как она задыхается, как рвутся ее мышцы. – Тебе некому помочь. Ты одна.

«Разве ты хоть раз оставалась одна? – колокольчиком зазвенел смех. – Призови меня. Скажи мое имя, и я приду и укрою тебя. Дай мне согласие, если ты готова. Принеси главную жертву».

Теперь она знала, что должна сделать, чего от нее так долго ждали.

Неимоверным усилием воли Алия сомкнула переломанные пальцы на кинжале, закричав от напряжения и боли, и занесла руку для удара.

– Звезда твоя показывает мне путь в ночи, и сила твоя освещает саму бездну, – с выдохом прошептала она, чувствуя, как острое лезвие входит в сердце, и назвала имя, которое узнала только что и которое знала всегда.

Пожар полностью охватил его особняк, но Гвинн шел, не чувствуя обжигающих языков пламени и боли, ведомый только одной мыслью – вырваться к Алии. Он голыми руками разрывал тех, кто осмеливался приблизиться к нему, и его глаза пылали ненавистью. Маяк сиял ему вдали, и свет его притягивал. Он должен успеть, должен…

Гвинн почувствовал боль в сердце и закричал. Сила вырвалась на свободу, уничтожая все на его пути, заворачивая плащом огонь вокруг него.

Он пришел в себя на руинах, все еще чувствуя, как острое лезвие разрывает плоть, и опустился на колени там, где она умерла. Он кричал так долго, что, казалось, само небо должно было рухнуть. Но оно осталось на месте, лишь каменные лица старых богов смотрели укоризненно и безразлично и где-то за холмами зарождался рассвет.

Гвинн посмотрел на то, что было у него в руках. Он знал, что нужно сделать, и теперь знал где. Усмехнулся. Годвин сумел его удивить. Что ж, не худшее место для смерти.

Гвинн шел от развалин по древней дороге, приближаясь туда, куда ему долгие годы не позволяли приходить гнев и боль. Стоя на вершине холма, он огляделся – сколько столетий, и ничего не изменилось. Гвинн посмотрел на старый флакон из прозрачного камня в своей руке. Черная смоляная кровь чуть шевельнулась, будто давая разрешение.

Позади Гвинна всходило солнце. Он вытащил пробку и одним глотком выпил все.

Солнце выпустило первые лучи, и они мягко подбирались к телу, лежавшему на холме напротив старого разрушенного замка, и почерневшие разрушенные стены донжона словно поднимали к небу руки в молитве.

– И все же мы тут слишком долго. Нам надо выбираться, Гвинн.

– К сожалению, да. Надо возвращаться в мир, решать его проблемы, решать наши проблемы. Искать Годвина и, прежде всего, разрушить то, что было между нами.

– Что? – Он встал и в раздумье прошелся по их темнице. Алия приподнялась и недоумевающе посмотрела на Гвинна. Внезапно он остановился и посмотрел вверх. Закатное солнце запустило свой луч, и он потихоньку спускался по гладкой стене.

– Я знаю, где грань между нами и ними. И знаю, что нам не победить, если мы с тобой останемся вместе, – проговорил он.

– Гвинн, что за шарады? – Алии внезапно стало страшно.

– Ты не простишь меня, да это и к лучшему.

– Что ты сделал?

– Я принимал кровь Древних, Алия.

Алия вскочила на ноги и быстро подошла к Гвинну.

– Врешь! Я бы увидела.

– Неужели ты думаешь, что в моем разуме не осталось потайных комнат? – Гвинн усмехнулся.

– Надеялась, что хоть раз в жизни ты был со мной честен.

– И я честен. Вот сейчас. Прости мне эгоистичное желание быть с тобой еще хотя бы некоторое время.

Гвинн стоял, глядя, как луч тихо сползает чуть ниже. Алия молчала, оглушенная его признанием.

– Мы не должны открывать дверь в мир Древних, Алия. – Гвинн помолчал и внезапно продолжил: – Они уже близко, я чувствую их. Нам и правда пора возвращаться.

– Кто они? – Алия всерьез начала опасаться за Гвинна. – Древние?

– Квентин с командой.

– Это похоже на прощание, Гвинн. Так, словно ты снова все решил за меня.

– Сны, что я вижу, мучительны… И я наконец понял. Только сейчас, когда был с тобой, в эти дни. Притяжение между нами, жадный поиск правды и Древних века назад – все это было предопределено. Все это скрывала моя кровь. Не имея наставника, ведомый ею, я лишь усугубил свое и, боюсь, что твое положение древней кровью, которую принимал.

– Какие сны? Ты видишь женщину в черном плаще? Энхедуанну?

– Нет. Я вижу Ллуга в сиянии его света, и он хочет свободы. Мои предки по материнской линии восходили к нему. Он оставил своим потомкам кровь. Ее добавляли в человеческую при первом причастии старших детей нашего рода. Из века в век, от одного Истинного рода Конхобар к другому. И, будучи и так сильнее других после Великой Катастрофы, мы еще и преумножали свои возможности. Мы называли это «копье Ллуга», и это была страшная тайна нашего клана, даже младшим детям не дозволялось о том знать. У меня был флакон с черной кровью, и я принял ту каплю. Вот тебе секрет моего необычайного могущества… Вот секрет племени Туата де Дананн. И все же отец победил клан моей матери, потому что кроме могущества нужны еще хитрость и жестокость. А я – сын своего отца и своей матери.

Алия вздрогнула. За спиной Гвинна были крылья. Тонкие, как паутинка, они сверкали и переливались в рассеянном свете их тюрьмы.

– «Просто пока я бы хотел остаться тут», – прошептала она, повторяя слова Гвинна. И расхохоталась под его непонимающим взглядом. – Мы могли выбраться из этой ловушки сразу? Все это время ты просто искал информацию, изучал меня? Предопределение, обреченность, нить, что нас связывает… Любовь! Да какая, к черту, любовь, когда ты просто копался у меня в голове. И что нашел, Гвинн? Не смущает, что там гибнут наши друзья? Что