Шаг в палеолит - Сергей Николаевич Быков

– Как он тут оказался?

– Переплыл реку.

– За каким хреном? – Я честно не понимал.

– За мной. – Хатак мрачно смотрел на цепочку следов, шедшую вдоль берега и терявшуюся в тёмной массе прибрежного леса. – Я тебе говорил, это не просто Длиннолапый, это – Дух Зверя!

Да-а-а, не хорошо. Голодный весенний медведь сам по себе опасен неимоверно, а тут такое… Не только припёрся неизвестно откуда, не только переплыл реку, но и именно тот самый медведь! Уж Хатак-то вряд ли в таком деле может ошибиться. А значит…

– Старый, ты меня пугаешь.

– Я сам готов наложить в штаны, – совершенно серьёзно ответил он.

И никого его слова не развеселили.

– Что будем делать? – спросил Хват.

– Пойдём и убьём его! – потрясая своей колотушкой, хрипло выкрикнул Сильвер.

– Да! Да! – загомонила молодёжь. – У нас есть луки, самострелы! Убьём его издалека!

Хатак молча буравил взглядом огромные следы медведя. Желание расквитаться с ненавистным Длиннолапым боролось с осторожностью старого опытного охотника.

– Нет! – прекратил я его мучения. – Нет! Мы не станем гоняться за хитрой тварью по лесу. Мы засядем у себя в лагере и не будем из него никуда выходить. Еды у нас хватит надолго. Если ты прав, мой старый друг, он придёт сам. Рано или поздно. Нам надо лишь быть готовыми и не прозевать этот момент.

– Да, – кивнул он, соглашаясь с моими доводами. – Да, засядем в лагере. – Хатак недобро прищурил глаза. – Он обязательно придёт… И мы его хорошенько встретим.

И мы засели в лагере… В первую же ночь Мод и Лили разразились бешеным лаем. Мы все были наготове. Был собран Убивец, были заготовлены факелы, пропитанные смесью спирта и масла, луки, копья… и ничего. Утром консилиум охотников определил, что Длиннолапый долго стоял, невзирая на кипеж, поднятый в лагере, недалеко от плетня, будто наблюдал и изучал.

После этого три дня медведь кружил вокруг нас, то показываясь на глаза, то пропадая, словно выманивая на открытую местность. Ага, счас! И по ночам он регулярно устраивал нам аврал, чтобы жизнь мёдом не казалась. Мы, все мужчины племени, спали только днём, ночью же бодрствовали. Было тяжело, но понимали: одного-двух охотников может не хватить при неожиданном нападении Длиннолапого. Слишком уж он продуманный зверь. Пока подхватимся, пока то да сё, может беды натворить. Так время и шло: он держал нас в напряжении, мы не велись на провокации… И всё-таки он напал!

На пятую ночь противостояния, в самую тёмную пору мадамки, снова заливаясь истошным лаем, завертелись возле плетня, показывая направление угрозы, и вдруг стремительно брызнули в стороны. Мы только успели запалить несколько факелов, как из темноты раздался оглушающий рёв.

– Кидайте факелы! – закричал я и метнул свой в направлении рыка.

Один факел улетел за плетень, пара упала возле него, слабо освещая небольшой участок, и в ту же секунду из темноты вздыбилась огромная чёрная фигура. И мы все дружно выстрелили, а Хатак метнул дротик, лучший, какой у него был. Медведь же резко присел… Я глазам своим не поверил! И уже через секунду он вскочил снова и всем своим весом навалился на плетень, сминая его и заваливая внутрь.

«Бем-м-м…» – басовито сказал Убивец, и тяжёлый дротик ударил Длиннолапого куда-то в район груди с такой силой, что животину выбросило за ограду, в темноту.

Мы все замерли в страшном напряжении. Из мрака за проломом доносилось лишь глухое ворчание и жалобное поскуливание, постепенно затихая. Мы осторожно приблизились к плетню, держа наготове копья. Посветив, увидели лишь чёрные маслено поблёскивающие большие капли крови.

– Нужно догнать и добить! – загорелся Хват.

– Нет! – резко пресёк его Хатак. – Пойдем, как только рассветёт! Сильвер попал в него из Убивца. Ему теперь не уйти.

– Сильвер, почему ты не выстрелил вместе со всеми? – спросил я.

– Потому что я вдруг понял, вот тут, – коснулся он головы, – он вскочит и тут же присядет… Не знаю как…

– Сильвер, ты – красавчик! Возможно, ты сегодня спас некоторых из нас от смерти.

Утром мы нашли Длиннолапого. Он отполз от нашего лагеря метров на триста, когда силы оставили его. Дротик пригвоздил лапу к телу, прошил левую грудину и, расколов лопатку, вылез из спины. Лапа… Хм, такое ощущение, что он хотел отбить от себя летящий дротик, но слишком тот был быстр и слишком силён удар… И больше ни одного попадания. Мы все дружно промазали. Вот так.

И что ещё удивительнее, Длиннолапый был ещё жив. Мелкое-мелкое дыхание и слабо реагирующие зрачки… агония угасающего огромного страшного зверя.

Хатак долго-долго смотрел ему в глаза, а мы стояли и молчали. А потом он взял топор, разрубил ему грудь и буквально сожрал слабо трепыхающееся сердце. Заставив и нас откусить по куску от жёсткого алого органа.

Так был повержен личный страх и ужас Хатака – Длиннолапый, в котором жил Дух Зверя.

Как оказалось и что мы узнали много позже, этот медведь убил несколько охотников из разных племён, пока не добрался до нас. Слушая истории других и вспоминая собственную встречу, не могу отгородиться рациональными аргументами от того, что сам видел. Я не знаю, был ли это Дух Зверя или нет, но то, что это был слишком умный медведь, знаю точно.

Сняли мы и шкуру с медведя, и клыки, и когти. Выварили череп и водрузили его на тотемный столб. А Крук в тот же вечер встал перед нами на колени и сказал:

– Великий знающий, прав ты в мудрости своей, говоря, что нет позора в том, что человек слаб. Нет у него ни силы Мамонта, ни скорости Пятнистого Кота, ни клыков и когтей Длиннолапого. Только голова и сердце. Ум и воля. Той ночью я понял: храброе сердце и верная рука не всегда сможет защитить твоих близких. И даже твоя смерть мало чем поможет. Моя личная храбрость не остановила бы Духа Зверя, тем более было её немного. Но и отступить было нельзя! Однажды ты сказал: «Бодаться в лоб – не всегда есть храбрость, часто – это глупость». Ещё ты сказал: «Каждый из нас должен быть готов встретить опасность лицом к лицу и умереть, если это будет необходимо, не отступив ни на шаг». Я всё думал, как может быть и то и то одновременно, и теперь понял, Учитель, что ты хотел донести до меня. Благодарю тебя, что ты возишься со мной, пытаясь вложить крупицы мудрости в своего не слишком старательного и не всегда внимательного ученика. И ты, Великая видящая, прости. Прости за мои детские обиды и непонимание того, что ты желаешь только добра своему бестолковому ученику. И тебе, Хатак, самый Великий охотник, которого я знал, спасибо за твою науку, за тумаки и шишки, которыми ты