Любовь и замки. Том 2 - Жюльетта Бенцони
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но решительно больше радовалась Элеонор предстоящей встрече не с супругом, а со своими сыновьями: Генрихом, герцогом Анжуйским и особенно Ричардом Львиное Сердце, ее любимцем, легендарным героем, которому она собственноручно прикрыла глаза, когда он умер пронзенный стрелой. Это было в замке Шалю, осажденном, чтобы завладеть сокровищами его владельца. Да, она очень любила его, возможно потому, что в нем было сходство с ней самой. Именно она, перед отправлением в крестовый поход, привела ему молодую Беранжер Наваррскую, на которой он женился, и именно ей, открыто восстав против другого сына, принца Джона, удалось собрать выкуп для Леопольда Австрийского, когда тот держал Ричарда в своих темницах.
Его смерть повергла Элеонор в отчаяние, но теперь ее радовало сознание того, что вскоре она обретет сына вновь. В час, когда умирала его мать, правил Джон. Правил плохо. Элеонор была слишком хитра в политике, чтобы не предвидеть, что это окончится неудачно. Джон был чересчур алчен и вел слишком разгульную жизнь. Он
не испытывал ничего, кроме удовольствия и почти бесстыдной радости от владения этим троном, которого так страстно желал, ради которого совершил столько подлости и преступлений. Джон был из тех, кто не умеет противиться своим желаниям. Свидетельством тому была его немыслимая женитьба, внезапно свершившаяся четырьмя годами раньше.
Случилось, что в 1204 году король Джон вернулся в Ангулем, куда его пригласил вассал Эймар Тайфер на свадьбу своей дочери Изабеллы с одним из самых могущественных сеньоров Пуату Гуго де Мозиньяном. Едва увидев невесту, Джон загорелся к ней грубой страстью, которую слишком часто рождала кровь Плантагенетов. И прелестное дитя, которому было всего пятнадцать лет, не препятствовало ему. Объяснялось все просто: восхитительная Изабелла была снедаема честолюбивыми помыслами, и ее желания немного превысили любовь, которую внушал ей ее жених. В результате Джон, которого упросили вести невесту к алтарю, заставил епископа обвенчать его самого с Изабеллой, невзирая на ужас Тайфера и Мозиньяна. Выйдя из церкви, влюбленный король кинул свою жертву на коня и увез в Шинон, чтобы без помех насладиться там этим неожиданным союзом.
В равной мере счастливая и несчастная Изабелла, обрадованная тем, что стала королевой, быстро отдалилась от своего супруга. Она изменяла ему. Джон Мстил, веля венчать любовников своей жены под пологом ее кровати, но ее саму никогда не упрекал, потому что слишком сильно любил. В конце концов корона утратила свой блеск для его честолюбивой супруги. Все решилось само собой: Джон откровенно притеснял английское дворянство и весь народ. Сомнительный персиковый компот сделал Изабеллу вдовой. Освободившись, она вновь возвратилась в Ангулем, чтобы найти там Гуго де Мозиньяна, который также внезапно остался вдовцом и который по-прежнему был влюблен в нее. Но амбиции прочно остались при ней. Бывшая королева требовала от своих подданных монарших почестей и не могла вынести того, что Пуату был завоеван Людовиком Святым, а ее супруг, как феодал, оказывал почтение королю Франции. Раны, нанесенные ее самолюбию, бывали очень опасны. Они-то и подтолкнули ее дать приказ отравить Людовика. Разоблаченная, она должна была принести публичное покаяние и обеспечила мужу дурную славу. В 1242 году Изабелла воспользовалась последним оставшимся у нее средством вновь стать королевой: она бросила мужа и детей, чтобы заполучить Фонтевро и ждать там своей смерти, как ждет ее теперь здесь же великая Элеонор. Она чувствовала удовлетворение от того, что будет покоиться здесь рядом с Плантагенетами, славе и власти которых так завидовала. Ее могила, как могила Элеонор и могилы Генриха Пи Ричарда, по-прежнему доступны взору в заново отстроенной капелле великого аббатства, основанного еще в XI веке Робером Абрисселем, которому так досаждало духовное сословие того времени. Робер прервал свои углубленные занятия в Париже и Анжере, закончив свою карьеру при епископе Ренском, чтоб жить отшельником в Кроанском лесу. Но однажды он покинул свой лес, собрал вокруг себя толпу учеников и повел их за собой, чтобы основать аббатство в большом лесу Фонтевро. Аббатство было необычно, так как объединяло четыре общины: женскую, мужскую, общину раскаявшихся дев и лепрозорий. Все четыре общины держались единственно на авторитете женщины — аббатиссы, которая на протяжении столетий, будь она принцессой или высокородной дамой, была первой аббатиссой Франции.
Неудивительно, что герцоги Анжуйские интересовались новым аббатством, которое осыпали пожертвованиями. Последний граф Генрих II Английский, тоскуя по родному небу, решил сделать аббатство местом своего погребения, а также тех членов своей семьи, которые бы этого пожелали. Генрих III, сын Джона и Изабеллы, нарушил традицию, выстроив Вестминстерское Аббатство, которое стало местом королевских усыпальниц.
Со времен основания наиболее знатные дамы уединялись в аббатстве Фонтевро: дочь Фуке Анжуйского, короля Иерусалима, дочь Пьера Куртенья, императора Константинополя, а также Бертрада, королева Франции, но аббатству довелось пережить и появление многих принцесс, уведших его из-под сильной власти. В XV веке суровый порядок бенедиктинцев переживал упадок. Понадобилась энергия аббатисс-реформаторш, таких как Рене и Луиза Бурбон, чтобы вернуть существовавший стиль жизни. Многочисленные дочери Карла IX и Генриха IV обоснуются здесь, но самой известной из аббатисс была, безусловно, эрудированная Габриэль де Рошешуар-Мортемар, сестра мадам де Монтеспан, которой удалось превратить Фонтевро в центр культуры.
Естественно, во времена Революции монахини подвергались гонению. Наполеон I имел дурной вкус и превратил аббатство в казармы. Республика распорядилась им еще хуже, расположив здесь тюрьму. Темница мало-помалу освободилась от своих узников, которым, однако, принадлежала большая часть реставрационных работ, преимущественно, в садах аббатства.
ШАЛЕ
Детство Талейрана
Имя матери — на устах у Бога и в сердцах маленьких детей.
Однажды летом 1758 года маленький мальчик четырех с половиной лет спустился из экипажа, следовавшего из Бордо в Барбезье; его сопровождала гувернантка, мадемуазель Шарлемань, а также двое слуг, которым было поручено проследить за безопасностью этого путешествия. Это был прехорошенький светловолосый мальчуган с нежным тонким личиком, озаренным прекрасными, огромными голубыми глазами и оживленным маленьким, чуть вздернутым носиком. Как и полагается ребенку из знатной семьи, он был очень хорошо одет, но казался слишком бледным, хрупким, беззащитным и даже страдающим. Его правая ножка, втиснутая в отвратительный башмак, скрывала ужасный недостаток, один из самых непоправимых, из-за которого к человеку неизбежно прикрепляется прозвище — «хромоножка». Это ему досталось «в награду» после одного несчастного и поистине нелепого случая.