Песня чудовищ - Анастасия Александровна Андрианова

– Кто здесь? – раздался в коридоре знакомый голос. – Михле, вы?

Нежата насторожилась. В светлицу заглянула Февета со стопкой выстиранной одежды в руках.

– Госпожа! – взвизгнула она.

Нежата кинулась ей навстречу. Февета уронила ношу и едва не задушила царевну в объятиях. Нежата шмыгнула носом и поцеловала подругу в висок.

– Как же ты вернулась? – спросила Февета и осеклась, заметив Вьюгу. Он приветственно склонил голову, а служанка засмущалась и стала спешно поправлять одежду и волосы.

– Ох, простите, господин Вьюга, тут так темно, я вас не сразу разглядела.

– Всё хорошо, не извиняйтесь.

Февета взяла Нежату за руки и тут же отпустила, спохватившись, подняла одежду с пола.

– Ох, я сейчас очаг растоплю. Ты останешься на ночь? Вы… останетесь… – Февета махнула рукой и похлопала себя по губам.

Нежата ласково рассмеялась:

– Что ты, не торопись. Занимайся своими делами или пришли кого-то ещё. Мы… переночуем. Спасибо.

Февета расцеловала Нежату и выбежала из светлицы, закрыв за собой дверь. Нежата покосилась на Вьюгу: он стоял у одного из окон, чуть втянув голову в плечи.

– Мы переночуем? – осторожно переспросил он.

Нежата вздохнула и села перед зеркалом. На глаза попался кокошник, который она надевала по праздникам. Надела бы на коронацию одного из братьев, если бы она состоялась… Рука сама потянулась к украшению. Кокошник привычной тяжестью лёг на голову, жемчужные нити прохладными каплями легли на скулы, легонько тронули шею. Вьюга молчал в ожидании ответа, а Нежата не торопилась. Она не собиралась мстить колдуну и тянула не поэтому. На плечи навалилась такая усталость, какой Нежата ещё никогда не испытывала. Склонившись над столиком с украшениями, она прижала ладони к глазам и почувствовала, как под пальцами выступили горячие слёзы.

– Нежата, – выдохнул Вьюга и опустился на колени, ласково отводя её руки от лица. – Милая, что ты?

Она уткнулась ему в грудь, прижимаясь всем телом. Вьюга обвил её руками и расцеловал мокрые щёки. Кокошник сполз с головы и упал на ковёр.

– Останься со мной, – попросила Нежата, глотая слёзы. – Пожалуйста. Тут так странно… всё так странно.

– Я буду счастлив остаться с тобой, Нежата Радимовна. Сегодня и в любой другой день. Ты простишь меня? Пусть даже не сейчас. Я виноват перед тобой и твоими братьями, но готов исправить это и ждать тебя сколько потребуется.

– Прощу, – прошептала Нежата. – Не нужно ждать. Поцелуй меня, и прощу.

Ладони Вьюги осторожно сжали её лицо. Мягкие пальцы стёрли слёзы со щёк, заправили локоны за уши. Нежата радовалась, что в светлице не горели свечи и Вьюга не видит её заплаканной – наверняка она сейчас некрасивая и жалкая, как глупая деревенская девчонка. Губы Вьюги дотронулись до её лба – невесомо, словно прикосновения падающих снежинок. Нежата закрыла глаза.

Он медленно, осторожно, будто она была птицей, которую так легко спугнуть, покрывал поцелуями лоб, скулы, щёки, подбородок. Коснулся губами уголка её рта – с одной стороны, потом и с другой. Нежата приоткрыла рот в нетерпении. Не будь она сейчас в таких смятённых чувствах, давно бы поторопила его, взяла бы всё на себя, как в тот самый первый день, на поляне с пролесками, а потом – ещё множество раз.

Наконец Вьюга коснулся её губ, сперва нежно, словно узнавая границы дозволенного. Нежата подалась ему навстречу, горячо выдохнула и обвила руками шею Вьюги. Он настойчивее впился в её губы, заставляя приоткрыть рот шире. По телу Нежаты пробежала обжигающая волна.

– Ещё, – шепнула она, не разрывая поцелуя.

Её пальцы нащупали пуговицу на одежде Вьюги, расстегнули и скользнули по обнажённой коже. Губы горели, Вьюга всё жарче льнул к ней, и Нежата тихо охнула, когда его ладонь стиснула её грудь.

Колдун подхватил её на руки и опустил на кровать. Чёрно-серебристая накидка оказалась на полу. Сквозь окна, смотрящие на три стороны, заглядывал холодный зеленоватый свет сумерек.

Даже без затопленного очага стало тепло, хотелось скорее скинуть платье, но Вьюга не торопился, будто умышленно томил её в ожидании. Нежата обвила его тело, вжимая в себя.

– А я свечей принесла. Ох…

Февета так и застыла в дверях с вязанкой дров, свечками и маленьким самоваром под мышкой.

Вьюга отпрянул от Нежаты, смутившись куда больше самой царевны. Нежата приподнялась на локтях и вытерла губы, тяжело дыша.

– Проходи.

– Да что уж, мешать буду.

– Лучше в тепле. И поесть бы чего.

Только сейчас Нежата поняла, как соскучилась по привычной пище. Она смешливо сощурилась, глядя, как Вьюга торопливо застёгивается на все пуговицы, и похлопала по кровати.

– Чего ты всполошился. Февета даже не удивлена. Правда?

– Правда, – довольным тоном созналась служанка, разжигая огонь в очаге.

– Взрослый мальчик, но скромный. – Нежата дёрнула плечом.

Вьюга сдался и сел к ней. Нежата погладила его по руке.

– Ты не передумал?

– Насчёт чего?

– В последнее время ты очень настойчиво намекал, что не прочь взять меня замуж. Да теперь и должен бы – после всего, что видела Февета.

Февета хихикнула и пошла заниматься свечами.

В светлице один за другим зажигались огни. Очаг потрескивал, тепло медленно разливалось от узенькой изразцовой печки – тёмно-синей, любимого цвета Нежаты. В плещущем рыжем свете хорошо было видно лицо Вьюги: чёткие скулы, нос с крохотной горбинкой, низкие брови, красивый изгиб губ. Седые волосы мягко блестели, Нежата не сдержалась и потрогала их – мягкие, слегка волнистые у кончиков. Вьюга медленно улыбнулся. От уголков глаз разбежались тоненькие морщинки. Он взял руку Нежаты и поднёс к губам.

– Нет. Не передумал. Пойдёшь за меня, Нежата Радимовна?

– А пойду, Сивар Косрек. Мил ты мне. Милее всех юношей, всех воинов, всех королевичей и княжичей мира. Хочу видеть тебя каждый день и однажды забыть те слова стервы-птицы.

– Забудешь, – пообещал Вьюга и снова поцеловал её, ещё крепче и глубже, чем до прихода Феветы.

– Почти забыла, – мурлыкнула Нежата. – Поцелуй ещё, чтоб наверняка.

* * *

Михле успела задремать. Она была так напугана появлением Вьюги и состоянием Ружана, что отказалась уходить в свои покои и устроилась тут же, на скамье, не раздеваясь и не снимая обуви. Она дала Ружану крепкий травяной настой, Рагдай плеснул туда вина, и царевич быстро забылся сном.

Михле проснулась от того, что её трясли за плечо. Разлепив глаза, она увидела перед собой Рагдая. Он держал в руках свечу, и в неверном свете его лицо очерчивалось ещё резче, чем обычно.

– Мне нужна твоя помощь, – прошептал он.

Михле поправила на плечах платок и заправила волосы за уши. Голова гудела от переживаний, и она не совсем понимала, зачем ему понадобилось