Лин-Ли - Татьяна Владимировна Солодкова

и направился к выходу. — Три дня, — Не оборачиваясь, приподнял над плечом руку с тремя растопыренными пальцами. — Три дня отдыха, а потом ко мне с письменными отчетами.

— Конечно, господин Ризаль, — ответила Линетта за всех троих. Однако окончание ее слов встретила уже захлопнувшаяся за начальником дверь.

— Перепсиховал старик, — прокомментировала Лукреция, которая была младше "старика" от силы на несколько лет.

— Мне показалось, или нас все-таки похвалили? — усмехнулся Линден.

— Не уверена, — хохотнула темная и вскочила на ноги. Лина обратила внимание, что после схватки с призраком та так и не переоделась и все еще щеголяла в драных на бедре брюках. — Бледный какой, — поморщилась Лу, заглянув за ширму и оценив внешний вид своего напарника.

— Зато живой, — буркнула Линетта.

Лукреция адресовала ей гримасу.

— Ладно, увидимся. — Махнула рукой на прощание и направилась к двери.

Лина устало вздохнула: только Ризалю могло прийти в голову устраивать допрос в лазарете.

— Ну, ты как? — Айрторн спрыгнул со своего насеста и подошел к ней; остановился рядом с ее койкой — протяни руку и дотронешься.

— В порядке, — заверила она и зачем-то отвела взгляд.

Вспомнила, как прижималась к нему там, на улице, подумала о своих ощущениях в тот момент… Что-то изменилось между ними. Еще с тех пор, как они откровенничали друг с другом на крыльце общежития. Незаметно, незримо и отчего-то мучительно.

— Забери меня домой, — попросила Линетта, стараясь не встречаться с Линденом взглядом. И, вероятно, именно из-за того, что смотрела вниз, заметила то, на что не обратила внимания раньше. Впрочем, кажется, не она одна. — Что это? — ахнула, ухватив напарника за запястье и перевернув его руку ладонью вверх. Ладонью, сплошь усеянной уже начавшими подживать волдырями, какие бывают при ожогах.

Линден закатил глаза и нетерпеливо выдернул руку.

— Дернул призрака за хвост, — все же пояснил он, правда, с явной неохотой. — Скоро пройдет. — Однако Лина продолжала сверлить его тяжелым взглядом. — Да что? — темный сделал вид, что не понял.

Просто замечательно, у него ладони как брюхо пупырчатой жабы, а он притворяется, что все нормально.

Она мотнула головой, указывая направление.

— Тант за стенкой, попроси его вылечить.

Но этот упрямец и не подумал соглашаться.

— Само пройдет. Уже почти не болит. — Почти… Действительно, если "почти", можно и помучиться, не так ли? — Киррену еще при Рое дежурить, нечего его дергать.

Ах так, значит?

Лина и сама не отдавала себе отчет, почему так разозлилась, но ей безумно захотелось схватить этого нелордовского лорда за шиворот, как непослушного ребенка, и потащить его к целителям прямо сейчас.

Она уже открыла рот, чтобы разразиться возмущенной тирадой о чьей-то безответственности, как вдруг осознала, как себя ведет. Как там однажды выразился Ферд? Как кошка, у которой обижают котенка? Боги, Ферд…

— Отведи меня домой, ладно? — попросила Лина повторно, сдержав рвущиеся наружу эмоции.

Она просто устала и испугалась — не более.

Айрторн улыбнулся.

— Конечно, напарник.

И помог встать.

ГЛАВА 5

Следующие сутки прошли как в тумане. Конечно же, Линетта знала, что такое спуск магического резерва, но сама настолько растратила его впервые. Даже в ту роковую ночь, когда был найден труп кузнеца, а странная нежить в его теле попыталась сожрать Ренье, она выложилась не до такой степени. Да, сильно, да, уже не могла держать щит и прикрывать им напарника, но какие-то крохи дара в резерве все равно сохранились. Теперь же сил не осталось не только на магию, но и на то, чтобы твердо стоять на ногах.

Поэтому, едва добравшись до общежития, Лина заперлась в своей комнате. Кое-как заставила себя принять ванну и сменить окровавленную одежду на домашнее платье и провалилась в глубокий, беспробудный сон.

Выползла из комнаты только на следующее утро и, все еще придерживаясь ладонью за стены, добралась до кухни, поела и убралась обратно в свою нору. Будь ее воля, не выходила бы вовсе — от усталости она не чувствовала даже голода. Но пища способствовала восстановлению резерва, поэтому пришлось дать себе мысленный подзатыльник и встать с кровати.

После позднего завтрака — или раннего обеда? — Лина снова провалилась в сон, но на сей раз поверхностный и беспокойный. Металась по постели, сжимая в кулаках простыни. Просыпалась и снова засыпала, накрывала голову подушкой, чтобы защититься от бьющих в окно солнечных лучей, но не находила в себе сил даже на то, чтобы подняться и задернуть шторы.

А когда вновь забывалась сном, ее мучили кошмары. Выпитень — вот уже больше месяца постоянный гость ее сновидений. Бугристое желеобразное тело, острые клыки и зловонное дыхание. Говорят, во сне не чувствуешь ни вкусов, ни запахов, но ей казалось, что она вся пропиталась этой вонью. И бежала, бежала… Падала в яму-ловушку и ползла вверх, срывая ногти о стены. И опять падала — в объятия ухмыляющегося беззубым ртом скелета.

В какой-то момент сон изменился, и лишенный плоти череп тоже — на нем появилась светлая кожа, вырос прямой нос, а провалы глазниц больше не были пустыми. Голубые глаза, длинные черные ресницы, темные брови вразлет…

Линден обнимал ее на дне ямы, как тогда, на залитой кровью улице, и колодец-ловушка больше не казался пугающим. Так и не так одновременно, потому что теперь сердце Линетты готово было выпрыгнуть из груди не от пережитого кошмара, а от… Даже во сне она не смогла признаться себе, из-за чего именно.

А он приподнял одну руку и ласково заправил ей за ухо выбившуюся из прически прядь, провел костяшками пальцев по ее щеке — бережно, осторожно, почти невесомо. И ее сердце совершило предательский кульбит от щемящей нежности — и этого прикосновения, и направленного на нее взгляда.

А потом он наклонился и…

Сон разбился вдребезги, как старая хрустальная ваза, которую по неосторожности уронили на пол. У матери Лины была такая — дикий раритет, доставшийся той еще от прабабки. Вазу разбила Дора, а Линетте, как старшей сестре, в тот момент показалось правильным взять вину на себя. Скандал дома тогда разразился нешуточный, и даже спустя много лет ей казалось, что она помнит звон, с которым разбилась мамина любимая вещь, и грохот от кулака отца, когда тот в гневе ударил по столу.

Точно так же — кулаком — кто-то сейчас стучал в дверь.

Проведя ладонью по лицу и окончательно придя в себя, Лина рывком поднялась с кровати, одернула измявшееся во время сна платье и, не обуваясь, как была, босиком направилась к двери.

Ну, если это снова Петер, чтобы занять денег… Вчера