Рай земной - Ширл Хенке

К этому времени лицо Гусмана стало пепельного цвета, он раскрошил печать на письме.

– Что она говорила? Голос его был холодным от ужаса.

Колон был слишком поглощен своим неловким состоянием, чтобы заметить реакцию Гусмана, и продолжал перебирать руками бумаги на столе Кристобаля.

– Ну, она думает, что вы человек, который помогал ее отцу работать против вашего тестя Бенджамина Торреса и его семьи, Я понимаю, это нелепо. Она признает, что никогда не видела вас до встречи при дворе в Валладолиде прошлой весной.

– Тогда почему она обвиняет меня в таком тяжком преступлении? – Голос Лоренцо был напряжен от страха и негодования.

– Похоже, она подслушала разговор отца с каким-то человеком. Речь шла о выдаче семьи Торреса инквизиции. Это было два года назад, в их деревенском поместье под Севильей, – извиняющимся тоном добавил Диего Лоренцо выдавил из себя смех:

Как вы, скорее всего, понимаете, это нелепое обвинение. Я встречался с доном Бернардо и его женой при дворе и даже в Севилье за много лет до того, когда я был еще зеленым юнцом. Что же касается визита в их деревенское поместье… – Он озадаченно пожал плечами. А потом, нагнувшись вперед, устремил на дона Диего свой самый леденящий взгляд и произнес: Я настоятельно требую, чтобы вы попытались сделать все, что в ваших силах, чтобы не допустить распространения этой гнусной сплетни по Изабелле.

– Разумеется, дон Лоренцо. Я отправил ее домой и строго предупредил, чтобы она молчала обо всем этом. Как только вернутся ее муж и ее покровитель Бартоломе, я уверен, что они возьмутся за нее и обуздают эти смехотворные фантазии. Я сам буду приглядывать за ней каждый день, когда она будет возвращаться из госпиталя. Пусть лучше она занимается больными лихорадкой колонистами и индейцами, которые не говорят по-кастильски, а?

Когда он встал, Лоренцо кивнул ему, соглашаясь, а потом как бы невзначай спросил:

– Эти каравеллы, что стоят в заливе, они в ближайшие дни отправятся в Кастилию? Мой старый друг, дон Пералонсо, желает вернуться к своему хозяину, герцогу.

– „Галианте“ отплывет через неделю, как только будет подготовлена, но иногда случаются отсрочки – надо очистить корпус, осмотреть все – обычные дела, а кроме того, найти здоровых людей, чтобы они могли управлять ею. Столько человек заболели в лом губительном климате!

Лоренцо кивнул, пытаясь сохранить спокойную внешность перед этим генуэзским дураком.

– Я пошлю узнать у корабельного мастера „Галианте“, когда она будет готова:

Гусман заставил себя спокойно выйти из каменною дворца к коновязи, где стояла его лошадь, которую придерживал грум. Он сел в седло и поскакал к бедняцкой тростки ко во-соломенной хижине, которая служила его резиденцией в Изабелле. Едва войдя, он трясущимися руками развернул письмо и прочитал его, потом скомкал и с проклятьем швырнул на грубо сколоченный стол.

– Я так понимаю, это должно означать, что мне надо еще потерпеть, – сказал из дверного проема Пералонсо, с омерзением приподняв одну бровь. – Я слышал, что самый последний корабль из Кадиса прибыл сегодня утром.

– Мы в серьезной опасности, Пералонсо. Мой дядя не посылает мне ни единого мараведи. Мы должны остаться в ссылке и сами завоевывать себе будущее. Ха! Это всего лишь способ уверить нас, что мы никогда не вернемся!

– Мы? Ты так говоришь, будто я тоже имею отношение к твоей высылке, – жестко сказал Гуэрра. – Я был только искателем приключений и золота в этой предполагаемой стране сверкающей роскоши. Что за непостижимая шутка, которую Колоны сыграли над коварным старым Фердинандом!

– Забудь о короле и своей предполагаемой невиновности! Если я предстану перед Диего Торресом, обвиняемым в убийстве его отца, он проткнет тебе глотку так же быстро, как и мне.

Гуэрра сел на маленький табурет и посмотрел на потного, дрожащего молодого человека: Ты бы лучше объяснил.

Когда Гусман завершил историю сделанного Магдаленой открытия, он посмотрел на посеревшее лицо Пералонсо Гуэрры.

– Торрес опасен и пользуется большим расположением губернатора. Когда они вернутся, тебя затравят собаками, если, конечно, повезет, и тебя не отправят домой на милость Торквемады! – проскрежетал Гуэрра.

– И тебя со мной. Неужели ты думаешь, что тебе как вассалу моего дядя и моему компаньону удастся избежать моей судьбы? Мы оба повязаны, Пералонсо.

– Мы в ловушке. Что мы можем сделать? Девушка – если мы сможем убить ее до возвращения Торреса… – Глаза Гуэрры загорелись, и он поглядел на Гусмана.

– Просто разделаться с ней ничего не даст. Она все выболтала этому молодому дураку Колону. Если она будет убита, он раньше или позже расскажет о ее признании своим братьям.

– Что же нам делать? Убраться в джунгли и жить дикарями?

Гусман гладил свою бородку, расхаживая по комнате, и на его лице появилась жестокая улыбка.

– За эти несколько недель, что я нахожусь в Изабелле, я возобновил знакомство с другом детства из Севильи Алонсо Хойедой.

Он уехал с Колонами воевать с дикарями, что, как я слышал от него, его самое любимое развлечение, – с отвращением произнес Гуэрр.

– Нет, здесь ты ошибаешься. Его любимое развлечение – богатеть. Он останется с адмиралом, пока не узнает, где находятся золото, серебро, жемчуг – все, что со временем могут принести эти земли. А потом он снарядит собственный корабль с поддержкой Медина-Сидония. Его втянули здесь в поединок, чтобы восстановить честь, но он всегда разбирался, откуда дуют ветры удачи. Он познакомил меня с другим солдатом и золотоискателем, неким Франсиско Ролданом.

На сей раз глаза Гуэрры задумчиво сузились.

– Это тот, что правит на юге He-зависимо от Колонов?

– Он самый. И он же захватил две каравеллы у берегов Ксарагуа. Он может нам помочь сбежать с Эспаньолы и спасти наши жизни тоже. Говорят, он живет гораздо лучше на юге, чем эти несчастные, потерпевшие кораблекрушение здесь, в Изабелле.

– До меня дошли слухи, что на юге полно золота… – ответил Пералонсо, а потом добавил: – Но я все равно считаю, что надо убить жену Торреса, пока она в один прекрасный день не выдаст нас при дворе.

Глаза Лоренцо были холодны, как раздираемая бурей Северная Атлантика.

– Нет, – хладнокровно ответил он, – я не буду убивать эту суку. По крайней мере, не сейчас. С того самого момента, как я увидел ее при дворе, я увлекся ею. Ты пойдешь к человеку, которого зовут Хесус Мария, он служит у Хоиеды. Он говорит на таинском и послужит нам проводником, чтобы мы смогли добраться до Ксарагуа и Роддана. А я позабочусь о донье Магдалене.

Распрощавшись с доктором Чанкой, Магдалена пошла домой. Она настолько устала, что едва могла передвигать ноги. Спустя неделю после раны в госпитале ее и без того плохое настроение еще ухудшилось. В этот день умерли три колониста и таинский ребенок: мужчины от дизентерии, а ребенок от простой кори. Мать ребенка и вся его семья тоже были больны. Кое-кто из них, безнадежно больные, покинули Изабеллу, чтобы постараться попасть в деревню Гуаканагари. Если им удастся, это будет означать еще больше смертей, ибо они станут разносить болезнь и заражать других. Она вздрогнула при мысли, какое это может принести истребление. Вольных таинцев можно было остановить, но она понимала, что идти к Колону было бесполезно. Здесь было достаточно здоровых мужчин, но он ни за что не решится отправить кого-нибудь к своим братьям с предупреждением.