Зов Оз-моры - Андрей Хворостов

Вечером путники прибыли в Гостцы — крохотную деревушку на берегу ручья. В ней было всего семь дворов и заезжий дом[1], просторный и чисто убранный, с комнатой для общего ночлега.

— Развяли поди? Вон на тех лавицах можно притолнуться! — буркнул им хозяин, указывая на четыре свободных скамьи для сна.

У Варвары от долгого сидения начала побаливать спина, и она, едва скинув тулуп, сразу же рухнула на лавицу. Хозяин принёс холщовую занавеску, чтобы отгородить её от мужчин, и бесцеремонно цыкнул:

— Вот нехристь! Разе можно возлагаться ногами к образам? Ты что, в Бога выверилась?

Варвара, злая от усталости, хотела было рявкнуть: «Я и не веровала никогда в вашего Бога!» — но поостереглась и легла головой к стоящей в углу иконе.

Мужчины тоже, не поужинав, упали на скамьи и сразу же уснули.

Дворовый Боборыкина разбудил супругов ещё затемно.

— В Новгород пора!

— Долго ползти? — спросил Денис.

— Вот обогнём Словенское море[2], потом проедем через Мсту и Волховец малый… — ответил Михаил. — Когда прибудем в Славенский конец[3], первым делом тебе, Дениска, кафтан справим. Новенький, с куньей подкладкой. А то, не дай Бог, начнутся пересуды, мол, что же за люди такие служат у Боборыкина и не от великой ли бедности он продаёт вотчину. Как купим тебе обновку, так и на постой встанем, а завтра поедем по делам.

— Поглядеть бы на Словенское море… — вздохнула Варвара. — Какое оно?

— Бескрайняя вода, — ответил Михаил. — Увидишь — никогда не забудешь: в твоих краях-то озёра маленькие.

— Поглядеть бы… — мечтательно повторила Варвара.

Михаил растаял, глядя на её умоляющие глаза и милое, почти детское личико.

— Съездим, красава! Посмотришь на Словенское море. Это ж недалече.

Ехать оказалось недолго. Как только кибитка остановилась возле озера Ильмень, Варвара стремглав выскочила на берег и стала ошеломлённо смотреть на диво, которое раньше не могла и вообразить. Ей казалось, что она стояла на краю земли. Она поворачивала голову влево, вправо, вперёд — и везде видела лишь ледяное поле, которое вдалеке граничило с небом, затянутым тяжёлыми тёмными облаками.

— Неужто там есть что-то ещё, за этим льдом? — спросила она.

— Не ведаю, — ответил подошедший к ней муж.

Денис был изумлён не меньше, чем жена: он ещё не встречал таких больших озёр, да и рек не видел шире Цны, Прони и Польного Воронежа.

— Не ведаю, — повторил он. — Может, и нет там ничего.

— Как же так ничего нет? — засмеялся Михаил. — Там Новгород. Ты смотришь прямо в его сторону.

Он позволил супругам ещё немного полюбоваться озером Ильмень, а потом отчеканил:

— Садимся! На торг надо успеть.

В кибитке Варвара долго не могла придти в себя. «Посмотреть бы на Словенское море, когда лёд сойдёт. Там есть, где развернуться Ведь-аве! Хватит ведь места и для сома величиной с дом, и для щуки вдесятеро больше человека. Любопытно, какая она в этом морем, в кого она превращается?» — рассуждала она, вспоминая разговоры с Инжаней.

Повозка тем временем миновала мост через Мсту и затряслась дальше по начинающей раскисать дороге.

— Вот белена гордыхачая! — выругался Денис на кибитку. — Ещё дня три, и завязли бы мы тут. Наше счастье, что весна ныне поздняя.

— Авось да протрюхали бы, — махнул рукой дворовый Боборыкина.

— А ежели бы разлив уже начался?

— Где наша не пропадала? Чего-нить да придумали бы, — ответил Михаил, гладя обитый железом подголовный сундук, в котором хранились бумаги и деньги.

Уже начало темнеть, когда кибитка, наконец, проехала мост через Тарасовец. Варвара изумлённо глядела по сторонам. Не успела она отойти от одного потрясения, вызванного Словенским морем, как её постигло второе. И имя этому шоку было «Новгород».

Ограждал город не частокол из дубовых и сосновых брёвен, как Козлов или Тамбов. И стены города, и башни были сложены из камня и оштукатурены[4]. Варваре показалось, что их вытесали из огромной известковой скалы.

Церкви, между которыми проехала кибитка, были кирпичными и старательно побелёнными. Увенчивали их железные купола, а не деревянные маковки, похожие на сухие репьи.

Наконец, повозка добралась до Славенского конца. Григорий неплохо его знал. Миновав белеющие в сумерках ещё два храма, кибитка подъехала к добротному заезжему дому.

— Не успели мы на торг! — досадливо покачал головой Михаил. — Но ничего, изутра сходим. Сейчас на постой надо встать.

Хозяин встретил путников с вышколенной радушной улыбкой и сказал, что свободны две комнаты на втором этаже. Одну он выделил супругам, а вторую Григорий и дворовому Боборыкина. Путники сразу же перетащили в гостиницу сундуки с одеждой и подголовник Михаила с деньгами и бумагами.

— Перетомились, поди? — спросил хозяин. — Шти оминать будете? С грибами сушёными, с хлебушком, с чесночком… Ещё крупеня имеется овсяная с луком и репою.

— Неужто поплотней ничего нет? — разочарованно сказала Варвара. — Очень уж кушать хочу.

— Нету более ничего постного, жадобушка[5]. Постояльцы омяли. А скоромного и не держим. Красная неделя[6] ведь на носу. Тогда и разговеемся.

Путники спустились на первый этаж. Владелец заезжего дома поставил перед ними миски со щами и положил хлеб.

— Богатый у вас город, — завистливо вздохнула Варвара. — Каменные стены, каменные церкви…

— Бог с тобой, жадобушка! — печально усмехнулся хозяин. — Мало того, что Москва податями задушила, так ещё и свеям[7] платим. Обнищали мы совсем. В самоличестве постояльцев обслуживаю. Из работников токмо повара держу.

— Свеям платите? — удивилась Варвара.

— Свейским немцам. Должновата им Русь. Вот и вертает долги, а Новгородчина ещё и за беглецов хлеб отдаёт.

— Каких беглецов?

— Свеи много земель у нас отобрали. Бегут оттуль православные люди. Не хотят под лютеранами жить. Деревнями бегут[8]. Опрометью. За них и платим возмещение.

— Кто свеям, кто крымским татарам… — вздохнул Денис. — Нигде на Руси покоя нет. А можно ли тут кафтан прикупить? Мой, сам видишь, пообносился…

— Что-что, а это найтить нетрудно, — ответил хозяин. — Торговый ряд тут огроменный, да и лавок полно, и домов купеческих. Выходи да смотри в любую сторону. Хошь налево ступай, хошь направо… Везде торг кипит.

Всю ночь путникам не давала спать колотушка ночного сторожа. Михаил, однако, рано поднял Дениса.

— Некогда разлёживаться! На торг пора, а потом в дьячную избу. Сколько там пробудем, знает только Бог… да ещё эти хрячьи рыла. Пошли уж!

Варвара краем уха слышала их разговор, но продолжала нежиться на перине. Денис пожалел её: пусть дальше подремлет, коли не выспалась. Он оделся и, даже не поев, вместе с дворовым Боборыкина вышел в город.

Михаил знал Новгород и уверенно повёл Дениса к рядам, где продавались кафтаны.

— Вот! — он указал на лавку, которая ничем не выделялась среди прочих.

«Знает,