Жизнь мага. Алистер Кроули - Мартин Бут

Когда в 1907 году Chiswick Press напечатал статью роскошным изданием в бело-золотом ледериновом переплёте тиражом в сто подписанных экземпляров, Кроу-ли был доволен. Статья получилась, по его мнению, «острой и яркой». «Единственный её недостаток, — писал он, — это склонность к некоторому излишеству. Я предпочёл бы увидеть в ней больше критики и меньше преклонения по отношению к своим произведениям; но восторженность автора статьи была искренней и придавала нашей с ним дружбе такой смысл, что она стала одним из самых дорогих моих воспоминаний». Книга была разослана по нескольким печатным изданиям для рецензирования и получила некоторый резонанс в прессе. Даже Флоренс Фарр писала о ней без всякой вражды. Однако немало было и тех, кто не был расположен к Кроули столь доброжелательно. Многие члены «Золотой Зари» по-прежнему жаждали мести, не говоря уже о Мазерсе и его последователях, других писателях, а также Альпийском клубе, члены которого считали, что Кроули запятнал честь альпинизма. Кроули держался «в стороне от каких бы то ни было сообществ и попросту отказывался признавать существование людей, которые занимались тем, что играли в поэтов, писателей и философов».

В автобиографии Кроули заявляет:«1907 и 1908 годы можно назвать годами свершения. Ничего нового не влилось и не вмешалось в мою жизнь, но многие из посеянных в прошлом зёрен принесли урожай». Тем не менее бывали и горькие моменты.

Примерно в это время начало подходить к концу наследство Кроули. Одним из первых признаков этого является письменное замечание по поводу проблем, с которыми он столкнулся в Болескине, где в качестве причины этих проблем он называет «расточительство и нечестность управляющего имением». «В отсутствие кошки, — пишет он, — мышке было чем заняться». Он мог бы предпринять какие-то шаги, чтобы поправить своё плачевное финансовое положение, начать вести спокойную семейную жизнь и заниматься магией, однако он не сделал этого. Как заметил Аллан Беннет в разговоре с Клиффордом Баксом несколько лет спустя, Кроули мог бы дать миру много хорошего, но вместо этого направил свою жизнь в неверное русло.

Беннет приехал в Англию в 1908 году и оставался там с апреля по октябрь, прежде чем вернуться в Бирму. В шафранных одеждах буддийского монаха и в сопровождении нескольких помощников, он приехал с миссией основания международной буддийской ассоциации. Позднее он вынужден был приезжать в Британию в связи с состоянием здоровья. Страдая от астмы, болезни печени и мочекаменной болезни, он едва мог дышать тяжёлым лондонским воздухом, и силы его поддерживались только инъекциями легально прописанного ему героина. Бакс описал, как выглядел в это время Беннет:

Двадцать лет физических страданий истощили его и оставили на нём глубокие следы; жизнь, отданная медитации на тему вселенской любви, придала его внешности черты, которые ни с кем нельзя было спутать. Кожа его была почти тёмной, линия рта — твёрдой, хотя рот его ввалился, как у старика, а глаза мягко светились цветом тёмного янтаря. С первого взгляда я понял, что он никогда не прикладывал специальных усилий, чтобы казаться мистиком. Он действительно ничего о себе не мнил. Я полагаю, что за его плечами лежал опыт, по важности превышающий опыт любого другого англичанина, но сам он рассматривал пережитое им как первые вехи на пути, по которому в конце концов должны пройти все люди. Помимо всего прочего, в момент нашего знакомства и всегда при последующем общении я ощущал некое мягкое, но сильное излучение, постоянный духовный свет, окружавший всё его существо.

Подводя итог, Бакс писал: «Как буддист он представлял собой живую и могущественную личность; как обыкновенный человек, скромно живущий в Лондоне, он представлял собой физически больное, преждевременно состарившееся существо». Его квартира, которую посетил Бакс, «была тесной и в плохом состоянии. Его мебель — и его так называемое имущество состояли из двух плетёных стульев, таза для мытья, складной кровати, нескольких книг и журналов, аккуратно сложенных на полу, и статуи Будды из Бирмы, который царил над комнатой, стоя на каминной доске. Моль, как я заметил, жадно поедала тонкое стёганое покрывало моего друга». С его пальто, по наблюдениям Бакса, моль слетала каждый раз, когда он его надевал: как истинный буддист, Беннет никогда не причинял моли никакого вреда и говорил о красоте этого насекомого. Умер Беннет в 1923 году в Лавендер-хилле в Клэпхеме.

Возможно, вдохновлённый льстивой статьёй Фуллера, Кроули был убеждён, что находится в данный момент на вершине своего поэтического дарования. В автобиографии он заявлял, что как поэт он встал наконец в полный рост. Моя техника стала совершенной; она стряхнула со своих сандалий последнюю пыль, оставшуюся на них от хождения путями старых мастеров. Я сочинял лирические и драматические произведения, свидетельствующие об изумительном мастерстве в области ритма и рифмы, демонстрирующие разнообразные изобразительные средства, не имеющие себе равных в истории языка, и столь сильные идеи, что они въедались в душу читателя, как купорос. Я мог бы без труда занять в глазах общественности полагающееся мне достойное место среди моих великих предшественников, если бы не одно роковое обстоятельство. Моя точка зрения настолько оригинальна, мои мысли настолько глубоки, а намёки настолько тонки, что поверхностные читатели, увлечённые лёгкой музыкой слов, впадали, так сказать, в состояние опьянения и неспособны были воспринять суть. Читатели не осознавали, что мои яркие сравнения обладают тонким смыслом, понятным лишь для знающих людей… Те, кто любит мою поэзию, не считая довольствующихся лишь звуком того, что они принимают за смысл, утверждают, что никакая другая поэзия им не нужна.

В столь высокой самооценке он дошёл даже до того, что объявил себя выше «Фрэнсиса Томпсона, У.-Б. Йейтса, Редьярда Киплинга, а затем и Джона Мэйсфилда, Руперта Брука и другой мелкой сошки, чьи лучшие достижения ограничены узостью их устремлений».

Из кого состояла читательская аудитория Кроули, остаётся загадкой. Стопы его книг по-прежнему лежали нераспроданными, и он знал, что число его читателей ничтожно. Тем не менее он продолжал издаваться не столько для того, чтобы войти в литературный мир — Кроули ощущал себя выше любых объединений и школ, — сколько для того, чтобы сделать себе рекламу и завоевать то признание, которого, по его мнению, заслуживал его талант. «В ответ на широко распространённое отсутствие интереса к моим литературным трудам, — писал он во введении к книге "Серая амбра", вышедшей в 1910 году, — я позволил себе издать небольшой и непредставительный сборник оных… Выбор стихотворений был произведён комиссией из семи компетентных персон без согласования друг с другом. В сборник включены лишь те стихотворения, которые получили наибольшее число голосов. Итак, теперь это издание, почти нарочито демократическое, предлагается вниманию британской публики в полном убеждении с моей стороны, что оно получит то количество внимания и одобрения, к которому я уже привык». В этих словах ясно просвечивает разочарование Кроули по поводу того, что он всё ещё непризнан как литератор.