Повести и рассказы - Аркадий Аверченко

И ни чахотки не знает он, ни даже простого кашля.

Однажды, когда я, сидя на диване, наблюдал из другой комнаты работу чудесного аппарата, ко мне пришел знакомый и сказал:

- А я вчера очень заинтриговал Елену Сергеевну...

- Каким образом?

- Да сказал, что видели вас в "Аквариуме" с одной блондинкой. Она долго допытывалась, да я - не дурак ведь - помучил, помучил ее, однако не сказал. Очень было весело.

- Кто же вас просил говорить об этом?

- Никто. Я просто заинтриговать хотел. Она чуть не плакала, да я-то не дурак, слава богу, хе-хе... Не выдал вас.

Пылесос свистел и шумел, ощупывая хоботом своим пыльный карниз.

Я глядел на его работу и думал:

"Отчего никто не выдумает такой пылесос для дураков? Хорошо бы сразу высосать всех дураков из нашего города, втянуть их куда-нибудь всех до последней крошечки. Жизнь сразу бы посветлела, воздух очистился и дышать сделалось бы легче".

Эта мысль - придумать пылесос для дураков - гвоздем засела во мне, и я часто к ней возвращался...

* * *

- Что я с ними буду делать, ты подумай! - плакался как-то, сидя у меня, один из моих друзей, получивший недавно наследство. - На что они мне, эти проклятые пятьсот десятин?! Место сырое, топкое, лесу нет, только песок и камень, вода за двадцать верст, дорог нет. Ближайший город - за двести верст.

Я потер рукой голову.

- Вот что... Садись за стол и пиши объявление в газеты...

Он сел.

- Ну?

- Пиши: "В сырой холодной местности, лишенной питьевой воды, продаются участки для постройки на них домов и усадеб. Полное отсутствие леса; почва песок и глина. Ближайший город за двести верст. Полное бездорожье, отсутствие медицинской помощи, лихорадочная, малярийная местность. Квадратная сажень земли стоит 50 коп. При больших покупках - дороже. Лиц, желающих приобрести землю и поселиться в этом месте, просят обращаться туда-то. Контора по продаже земли в поселке Каруд".

- Господи Иисусе, - ахнул мой друг. - Кто же может откликнуться на это предложение?.. Разве только круглый дурак.

- Ну да же! Подумай, какая прелесть: это будет единственное место, где дураки соберутся в этакую плотную компактную массу. Твоя земля - это пылесос, который сразу вытянет всех дураков из нашей округи... То-то хорошо дышать будет.

- Да ведь они там помирать шибко будут. Жалко...

- Дураков-то? Да пусть мрут на здоровье. Боже ты мой!

- Ну так я хоть припишу, что летом там очень прохладно.

- Ни за что! Пиши так: "Холодная бесснежная зима, жаркое, душное лето, полное отсутствие растительности..." Есть?

- Есть. Да только уж и не знаю - выйдет ли что-нибудь из этого?

* * *

Вышло.

В "Контору по продаже земель в поселке Каруд" посыпались письменные запросы.

Спрашивали:

"Действительно ли нет лесу поблизости, а если нет, то я прошу записать на мое имя четыре десятины, посырее, потому что у меня часто пересыхает горло, и вообще в лесу мало ли что может быть!"

Один господин писал:

"Если публикация говорит правду в параграфе о песчаной каменистой почве, то я покупаю 10 десятин: мне песок и камень нужны для постройки дома. Сообщите также, как понимать выражение "лихорадочная местность"? Не в смысле ли это "лихорадочной деятельности в этой местности"?

Дама писала:

"Меня очень соблазняет отсутствие медицинской помощи. Действительно, эти доктора так дерут за визиты, а пользы ни на грош. Хорошо также, что нет воды: от нее страшно толстеешь; я пью лимонный сок и остаюсь с почтением Василиса Чиркина".

* * *

Через два месяца половина участков в поселке Каруд была распродана.

Пылесос работал вовсю.

Сазонов

I

Рукавов собирался пить чай.

Он налил стакан, посмотрел его на свет и неодобрительно поджал губы.

- Чаишко-то, кажется, мутноватый... Ох, уж эти меблированные комнаты! Ох, уж эта холостая жизнь!

Дверь скрипнула. Рукавов оглянулся и увидел прижавшегося к притолоке и молча на него смотревшего Заклятьина.

- А, здравствуйте! - равнодушно сказал Рукавов. - Вот приятный визит. Входите... Ну, как дома? Все благополучно? Чаю хотите?

Заклятьин отделился от притолоки и сделал шаг вперед.

- Я пришел только сказать вам, Рукавов, - держась рукой за сердце, сказал Заклятьин, - что людей, подобных вам, нужно убивать без милосердия, как бешеных собак. И, клянусь, я убью вас!

Рукавов отставил налитый стакан. Брови его были нахмурены.

- Слушайте, Заклятьин... Я не знаю, на чем вы там помешались и каким вздором сейчас наполнена ваша голова... Но об одном прошу вас: обдумывайте, что говорите! Даже в пылу гнева. Есть такие слова, о которых потом жалеешь всю жизнь. Садитесь. Что случилось?

- Рукавов! Вы меня поражаете!

- Чем? Наоборот, вы меня поражаете. Хотите чаю?

- Рукавов! Берегитесь.

Рукавов улыбнулся.

- Хорошо. Только скажите - от чего. Тогда, может быть, я и буду беречься.

Заклятьин скривил лицо и, взявшись руками за спинку стула, внятно отчеканил:

- Я узнал, что вы находитесь в связи с моей женой, Надеждой Петровной.

- Есть ложь смешная, есть ужасная, есть глупая. То, что вы, Заклятьин, говорите, - ложь третьей категории.

Рукавов снова взялся на свой стакан и, размешивая сахар, бросил холодный взгляд на бледное, искаженное злостью лицо Заклятьина.

- Это не ложь! Когда я уезжал в Москву, вас видели однажды выходящим от моей жены в восемь часов утра.

- И это все? - сурово спросил Рукавов. - Стыдитесь! Извольте, я скажу вам: да, в восемь часов утра выходил от вас, но вошел я к вам в восемь без четверти. Просто забыл накануне вечером свою палку и зашел за ней. Уверен, что Надежда Петровна спала в это время сном праведницы.

- Знаете ли вы, - злобно прошипел Заклятьин, - что я нашел у нее в столе записку от вас, правда, прямых указаний не дающую, но вы там называете мою жену на ты!

Рукавов пожал плечами:

- Какой же в этом ужас? Просто как-то в шаловливом настроении я назвал ее "ты" и теперь постоянно дразню ее этим. Мне было забавно, как она сердится.

- Рукавов! - потупившись, тихо сказал Заклятьин. - Сегодня жена сама сказала мне, что вы ее любовник.

Рукавов поднял одну бровь.

- Вы... можете поклясться в этом?

- Даю вам мое честное слово.

- Ох, эти женщины, - усмехнулся Рукавов, качая головой. - Никогда не знаешь, как с ними держаться... Впрочем, вы не подумайте, что я отрицал давеча все только потому, что боялся вас. А просто не в моих правилах разглагольствовать о своих победах.

- Еще бы, - угрюмо сказал Заклятьин. - Это так понятно! И тем не менее еще раз повторяю: берегитесь! Я убью вас.

Рукавов пожевал губами.

- Можно вам задать вопрос, но только совершенно серьезно? И вы отвечайте так же.

- Да.

- За что вы хотите меня убить?

- Вы разбили мою жизнь. Все мое счастье было в этой женщине - вы отняли ее!

Рукавов погрузился в задумчивость.

- Вот что, Заклятьин... Я вам сейчас возражу, но не потому, что желаю сохранить свою жизнь... Я понимаю - слишком глупо для меня было бы плакать и восклицать, прячась за стол: ах, не убивайте меня, ах, пощадите меня!.. В конце концов, жизнь - не такое уж важное кушанье. И на помощь я звать не буду... и из комнаты не выйду. Можете убить меня во всякую минуту. И тем не менее еще раз спрашиваю: чем я виноват?

- Вы обманули меня. Вы отняли у меня жену.

Голос Заклятьина звучал торжественно и громко.

- Я жену вашу не отнимал. Она сошлась со мной по своей воле.

- Если бы не вы - мы были бы с ней по-прежнему счастливы.

- А какая у вас гарантия - что не явился бы другой?

- Рукавов! Вы ее оскорбляете!

- Чем? Что вы, помилуйте... И в мыслях не имел. Только смотрите: мы оба рискуем стать в смешное положение. Говоря о другом любовнике, я хочу подчеркнуть, что я - человек не блещущий никакими талантами и красотой, что я - самый заурядный человек. Не начнете же вы сейчас опровергать меня, доказывая, что я человек особенный, ошеломляющий, человек такого сорта, перед которым женщина устоять не может! Человеку, которого хотят убить, не говорят комплиментов!..

- Хорошо! - поморщась, перебил его муж. - Допустим, что вы самый ординарный человек. Что же из этого следует?

- А то, что ординарных людей тысячи. Не будете же вы всех их убивать.

- Не буду. Но они ведь и не любовники жены.

- Если один ординарный человек - любовник, то почему и другой не мог быть любовником? Лотерея!

- В которой муж всегда проигрывает, - громко усмехнулся Заклятьин.

- Утешьтесь! Если я женюсь - я тоже проиграю.

- А вдруг не проиграете? Ведь это цинизм - так думать! Неужели не может быть семьи без измены?

Рукавов встал, протянул вперед руку и взволнованно и быстро заговорил:

- Нет! Прочной любви нет. Верности нет. Опровергайте меня примерами! Скажите мне: "Жена Петрова всю жизнь была верна мужу! Жена Сидорова так и умерла, храня супружескую верность!" Сотни таких случаев есть... тысячи! Верно! Но они моих слов не опровергают. Добавьте даже, что за женами Петрова и Сидорова волочились безуспешно десятки поклонников, что красавец Иванов предлагал этим верным женам все свое состояние, умница Карпов доказывал нелепость верности, вельможа Григорьев тщетно ослеплял этих жен своим могуществом и великолепием... Заклятьин! Слушайте меня, я вам скажу: это все пустяки... А Сазонова-то ведь и не было!