Ключ - Наталья Болдырева

— По левую руку от Ллерия или Марка… Рядом со мной или казначеем… — ходил он вокруг да около, примеряясь. Наконец, решился, — ставить на угол, дурная примета, — и отодвинул полукресло к окну. — Вот так.

Отойдя на пару шагов, Изот склонил голову набок.

Четыре полукресла скромно стояли каждое, у своей кромки игрового стола, и лишь пятое приковывало к себе взгляд.

— К черту, — выругался личный секретарь Его Величества и, развернув боком, задернул кресло тяжелыми темными шторами.

Свет свечей в канделябрах, казалось, стал ярче, бликами заиграв на чёрном мраморном полу, а комната пришла, наконец, в полную гармонию с чаяниями Изота.

— Великолепно, — прошептал он, потирая руки, и приоткрыл дверь.

За исключением пары гвардейцев на карауле, коридор был пуст. Прислушавшись, не раздастся ли где тяжелая поступь гвардейских сапог, Изот поспешил покинуть комнату. Каблуки его туфель звонко зацокали по коридору и, отойдя немного, он воровато оглянулся и снял их, после чего с поспешностью не свойственной ни возрасту, ни чину, во все лопатки припустил к своим покоям.

Ведьма спала. Оборванная виноградная кисть, пустая чаша и кубок на подносе рядом с постелью свидетельствовали о недюжинном аппетите, а служанка, в отчаянии заламывавшая руки над приготовленным платьем — о крепком сне. Изот выставил её за дверь, перевернул уткнувшуюся в подушку Ведьму, замер на минуту, любуясь идеальным овалом лица, волной густых черных волос, алебастровой кожей закинутых за голову рук, и, решившись наконец, размахнулся.

Звон пощечины оглушил его самого, и потому он не успел упредить ответ вскочившей на постели Ведьмы.

— Извините, у меня нет времени, — сказал он тихо, чувствуя, как пылает щека и отчего-то горят уши. Спросонья, она смотрела не понимая, бешеным взглядом, черным, как агат. Жарким пятном расплывался по щеке румянец. На второй рубчиком отпечатался бельевой шов. — Совет, — пояснил он, сглотнув улыбку. — А вы ещё не одеты.

— Никогда больше… ни за что… не делай так, — прошептала она угрожающе и вскочила с кровати. — Сколько у меня времени?

Она завязала пояс халата и стояла теперь у окна, щурясь на заходящее солнце, расчесывая волосы наконец-то принесенной щеткой.

— Боюсь, времени у нас уже не осталось, — ответил он, любуясь силуэтом, просвечивающим сквозь полупрозрачную ткань.

— Нет? — удивленно повернулась она, заметила его взгляд и, нахмурившись, поспешила отойти от окна, от солнечных лучей, обнажавших изгибы её тела. — Предлагаете мне идти на совет так?

— Э… ваше присутствие будет… неявным, — не дав опомниться, он схватил её за руку, протащил через всю спальню и втолкнул в нишу у камина. — Вообще-то мы и так уже опаздываем, потому я попросил бы вас поторопиться.

— Ты! — Ведьма задыхалась от ярости.

Щелкнул скрытый в стенах механизм, и позади ведьмы медленно отворилась дверь, показался узкий коридор, редко освещенный факелами.

— Я не обута! — вскрикнула она, когда он, сграбастав её запястье, ринулся вдоль по коридору.

— Я тоже, — парировал Изот, ухмыльнувшись через плечо, — я тоже, милочка.

По тому, как расправляя плечи и втягивая животы, зашевелились гвардейцы у двери, Марк понял, что шахматная комната ещё пуста. Принялся расхаживать туда-сюда, прислушиваясь, не раздастся ли где звонкое цоканье каблуков парадных туфель. Караул забеспокоился, гадая, отчего не спешит входить главнокомандующий, и Марк развернулся, зашагал решительно к личным покоям Изота.

Он застал его в дверях.

Вернее, как только он подошел к двери, поднял кулак, собираясь стукнуть, та распахнулась, и Воин замер, взглядом обшаривая пустую комнату за спиной личного секретаря Его Величества.

— Ма-арк? — протянул тот вопросительно.

Воин опустил взгляд и увидел четкий отпечаток ладони на щеке Изота, а еще пунцовые уши. Большие, оттопыренные и оттого особенно хорошо заметные. Постель за спиной королевского секретаря была смята.

— Так, — сказал Воин.

Поставив брови домиком, Изот отодвинул его плечом, развернулся и запер дверь.

— А что, все уже в сборе, — спросил он, как ни в чем ни бывало, прячя ключ в пояс.

— Нет, — ответил Марк, собираясь с мыслями. — Я пораньше зашел за вами, чтобы вдвоем обсудить одно важное государственное дело, — произнес он медленно.

— Со мной? — они тронулись по коридору, — помилуйте, главнокомандующий, да кто я такой, чтобы решать важные государственные дела?

Марк улыбнулся, ответил, опустив ладонь на рукоять меча:

— Доверенное лицо самого короля. Его советник и, не побоюсь этого слова, друг. — Изот скосил глаза на пальцы, сжимающие набалдашник, и дипломатично кивнул головой, соглашаясь. — Я бы… просил вас, — Изот поспешил отвести взгляд, увидев, как побелели пальцы Марка, — просил вас повлиять… на казначея.

— На казначея? — переспросил Изот, улыбнувшись.

— Да, на него, — Марк ответил тем же. — Армии нужны деньги. Его Величество и сам поймет это… если его не будут сбивать с панталыку мелкие прихвостни.

— О!

— Именно.

К дверям шахматной комнаты они подошли молча.

Мраморный пол был холоден. Зато дерево подоконника за день нагрелось. Ведьма с ногами взгромоздилась на него, пристроив на колени украденную со стола вазочку сладостей. Ллерий любил южные яства, что доставлялись к нему прямиком из Накана. «Бедненький», — подумала Ведьма, стряхивая сахарную пудру с ароматного печеньица, — «не баловали тебя в детстве». Она успела изрядно опустошить вазочку, прежде чем за дверьми послышались шаги Воина, но не успела она обрадоваться, как его сапоги прогромыхали куда-то мимо, и ей пришлось вернуться на подоконник.

А после появился казначей. Подошел неслышно на плоских подошвах и тихо открыл дверь. Наина замерла, боясь обнаружить себя, но домовой направился прямо к окну, отдернул штору. Глаза под седыми кустистыми бровями глядели укоризненно. Вдруг почувствовав себя нашкодившей девчонкой, Ведьма смущенно пожала плечами.

Домовой сокрушенно вздохнул, отнял и поставил обратно на стол вазу, снял с каминной полки шкатулку и снова доверху насыпал сладостей. Лишнее полукресло уютно расположилось перед камином и уже не казалось лишним.

— Хочешь, садись к огню. Вечереет. Протянет тебя от окна.

— Спасибо, — ответила Ведьма с улыбкой. Птичкой порхнула со своего насеста, как крылом, задела кончиками пальцев, благодаря.

Он улыбнулся ей. Откинул крышку широкого и длинного сундука, по совместительству служившего скамьей и вынул оттуда плед, набросил на ручку кресла, прикрыв босые ноги Наины. Отступил на шаг, прищурясь.