Грани судьбы - Алексей Шепелёв

Серёжка огорчённо моргнул. Вот так: всем понятно, а ему — нет. Неужели он такой глупый? Словно прочитав его мысли, Дак пояснил:

— Ты вовсе не глупый, Шустрёнок. Ты просто очень мало прожил на свете, а чтобы понимать, мало быть умным или много видеть. Нужно ещё осознавать, а осознание требует времени. Даже от человека. Поэтому не переживай: всему своё время.

— А мне нужно — сейчас понять, — упрямо ответил Серёжка.

— А вот подумай: он будет жить вечно. А остальные. Вы все — его друзья, что с вами будет? Жизнь человека не так уж длинна, для него пройдёт лишь миг, а вас уже не будет рядом. И исправить это он не сможет никаким образом. И так будет с любым человеком, к которому он привяжется: с друзьями, с любимой. Ты же понимаешь, невозможно жить, чтобы не прикипать душой к другим людям. А если это у кого-то и получится — разве это жизнь?

Мальчишка согласно кивнул. Если тебе все безразличны — тогда и жить незачем. Сашка, конечно, не такой. Теперь-то понятно, почему он так сердился.

— Спасибо, Дак. Ты мне очень помог. А теперь — я побегу?

— Беги, Шустрёнок. Тебе пора.

— Спасибо… Дак, я никогда тебя не забуду. И Шипучку тоже не забуду. И Рию. И Ская.

— Мы тоже будем помнить о тебе. А сейчас — торопись. Временя уже поджимает. Твои друзья ждут тебя.

И Серёжка побеждал к темнеющему невдалеке дому. А дракон, когда мальчишка оказался на безопасном расстоянии, тяжело подпрыгнул в воздух и распростёр могучие крылья. Даку некуда было торопиться, но он не хотел видеть, как странники покинут его мир. Драконы — бессмертны и терпеливы, но мудрый Дак не сомневался, что никого из путешественников ему больше увидеть не суждено.

Они покидали другую Грань, не ставшую своей, но ставшую близкой. Покидали навсегда, оставляя за спиной и плохое и хорошее.

Любимое белое пиво казалось отвратительной кислятиной. И похмелье не брало. Отцу Тарло хотелось напиться вдрызг, чтобы забыть про горечь утраты, но это ему не удавалось. Наоборот, с каждой выпитой кружкой боль от потери становилась только сильнее.

— Тысяча ауреусов. Большая тысяча золотых ауреусов, — сокрушенно простонал священник, стукнув деревянной кружкой о плохо оструганную столешницу.

— Самое малое. Он бы и больше дал, — пробормотал Хайен, а потом громко икнул и уронил голову на стол, звонко тюкнув любом по дереву. Трактирный слуга, в отличие от Тарло, был пьян почти до потери сознания. Священник посмотрел на подельника осовелым взглядом, а потом снова стукнул кружкой по столу. Ещё сильнее.

— Эй, хозяин, ещё пива!

— Конечно, господин. Снова белого?

— Нет, демоны тебя побери! Давай чего покрепче!

— Сию минуту!

Тарло перевёл взгляд на собутыльника:

— Больше бы дал? Ты уверен?

— Ещё бы… Он же был благородный сет… А у них денег…

Слуга некоторое время бессмысленно таращил глаза, пытаясь оценить богатство морритских аристократов. Арифметика больших чисел не была его сильной стороной, поэтому он возвёл их к небу, назидательно поднял вверх указательный палец и очень медленно произнёс:

— Несчитано.

— Да…

Спорить было не о чем. Благородный сет мог отдать за своё спасение не одну тысячу ауреусов. О такой жертве для вымогательства ни один толийский преступник не мог и мечтать. А они с Хайеном почти держали его в руках — и упустили.

— Ячменное пиво, господин.

Некстати подошедший трактирщик прервал размышления. Отец Тарло принял деревянную кружку с шапкой густой белой пены, раздраженно отпил.

— Ступай!

Священник отёр перепачканную пеной бороду, покосился на собутыльника — тот захмелел окончательно, упал лицом на стол и заснул. Пьяная тварь… Ведь это из-за его медлительности они упустили благородного сета. Если бы, обнаружив среди вещей якобы слуги какого-то там лагата двуручный меч и красный шарф он бы сразу поспешил сообщить отцу Тарло — беглый аристократ никуда бы не делся, уплатил денежку. Но Хайен имел глупость отложить новость до утра и его медлительность стоила им уймы денег. Тысяча золотых ауреусов… Хайен — пьяная свинья… И вообще, все кругом — мерзкие, грязные свиньи…

Они расположились на опушке горного леса: огромный чёрный дракон и казавшийся совсем крошечным на его фоне планхед. Новый день вступал в свои права. Восходящий Ралиос окрасил небо на востоке в алый свет, горные вершины оставались ещё тёмными, лишь один далёкий заснеженный пик казался розовым.

— И всё-таки я не понимаю тебя до конца, — признался Дак. — Ведь ты тоже чужой на этой Грани, и ты — не мироходец. Почему ты всё-таки не ушел с ними?

— Я чужой не только этому миру. Им я тоже чужой. Если Дорога, о которой ты говорил, ведёт каждого к его родному миру, то очень скоро нам бы пришлось расстаться.

— Пришлось бы, — согласился дракон. — И что с того?

— Расставаться лучше одним разом, а не тянуть до бесконечности. Ты сам сказал, им было нелегко покидать Вейтару. Я не хочу, чтобы почти сразу после этого им пришлось бы прощаться со мной. Лучше остаться здесь и надеяться, что у меня ещё будет шанс вернуться в свой мир.

— Шанс у тебя, наверное, будет, — согласился Дак. — И всё-таки, мне кажется, что ты сделал очень большую ошибку…

Глава 10

Межмирье

Куда подует ветер — туда и облака,

По руслу протекает послушная река.

Но ты — человек, ты и сильный, и смелый,

Своими руками судьбу свою делай,

Иди против ветра, на месте не стой,

Пойми: не бывает дороги простой.

Второе путешествие по Дороге от первого отличалось довольно сильно. Теперь у них не было ни лошади, ни повозки.

Хорошо ещё, выручили кольца Элистри, позволявшие перемещать предметы во "внешнее пространство", а в нужный момент доставать их обратно. Именно с помощью кольца Анна-Селена устраивала фокусы с охапкой дров и портретами. Теперь же она запрятала утварь на весь маленький отряд, а Женька взял на хранение палатку.

Любопытный Серёжка поинтересовался, а что на кольцах лежит ещё интересненького, но вампирята неожиданно отшили его так дружно и резко, что мальчишка обижался на весь свет не меньше четверти часа. В другом случае Наромарт бы обеспокоился таким поведением своих подопечных, но в этот раз целитель был целиком на их стороне: ну, не показывать же, в самом деле, всей компании гробы. Хотя ребята и восстанавливали силы без их использования, но всё-таки они были вампирами, а значит — очень зависимыми существами, да к тому же тщательно свою зависимость скрывавшими.

Пейзаж вокруг тоже изменился. Теперь они шли по плотно укатанному тракту через бесконечный смешанный лес. К вечеру первого дня Женька заикнулся о тайге, но Мирон Павлинович разъяснил подростку, что при всём уважении Дороге с тайгой эта растительность и рядом не стояла. Скорее уж, что-то вроде древних лесов, покрывавших когда-то бескрайние просторы Владимирской Руси.

Преобладали лиственные деревья: осины, берёзы, дубы, липы и вязы. Из хвойных — сосны да ели. По большей части всё это шло вперемешку, но порой Дорога прорезала то дубраву, то ельник, то осинник. То и дело встречались небольшие озерца с тёмной водой, берега которых густо обрастали ракитами и ольхой. На ночлег остановились возле одного из таких озёр, Сашка с Серёжкой затеяли купание, Мирон с Балисом охотно присоединились. Анна-Селена грустно смотрела на резвившихся в воде мальчишек, которые сейчас ей особенно сильно напоминали братцев Тони и Алека. А ещё девочке тоже хотелось поплавать и поплескаться в лесном озере, ведь она этого никогда в жизни не делала. Но, увы, жизнь уже давно осталась в прошлом, а любой водоём представлял для маленькой вампирочки смертельную опасность.

Наутро продолжили путь — всё так же сквозь лес. Ближе к полудню слегка озабоченный Нижниченко спросил Сашку, почему на Дороге им до сих пор никто не встретился. Где же обещанный город? Где хоть какое-то жильё?

Казачонок беспечно ответил, что по Дороге можно идти целыми неделями и не встретить ни единой живой души. А города — так вообще большая редкость.

Разговор плавно свернул на окружающие пейзажи, Сашка рассказал историю как целый день шел по лугу, трава на котором была "в аккурат Наромарту по макушку".

— Идёшь словно в бесконечном коридоре и ничего вокруг не видно.

Анна-Селена и Серёжка потребовали новых историй и Сашка охотно принялся пересказывать, на какие ландшафты заносила его судьба. Продолжалось это довольно долго, пока, наконец, путники не вышли на опушку леса. Дальше расстилался ровный луг, покрытый совсем молодой изумрудно-зелёной травой, а километрах в полутора впереди и чуть слева от дороги возвышался самый настоящий то ли дворец, то ли замок.