Земля лишних. Новая жизнь - Андрей Круз

Едва мы углубились в гущу кустов, деревьев, переплетённых лиан, как нас окружил почти непроглядный мрак. Спасибо ночным монокулярам: только благодаря им нам удавалось не таранить лбами стволы деревьев. На середине острова мы разделились. Дмитрий и Маноло направились искать укрытую позицию — с таким расчётом, чтобы прикрывать тыл как нам, так и «лодочникам», а заодно спокойно развернуться. Мы же с Бонитой медленно, стараясь даже сучком не хрустнуть под подошвой, пошли дальше, в сторону противоположного берега, откуда можно было наблюдать за островом, который Соуза описал как «основной».

Выпавшая на ночь роса совершенно не испарялась — поэтому, стоило отодвинуть ветку кустарника, как на тебя с неё лил настоящий водопад. Под подошвами ботинок чавкала глина. Цвет её мне не был виден, но я готов был голову прозакладывать, что она не отличается от той самой мерзкой красной глины в латиноамериканских джунглях, с которой я был знаком накоротке ещё по Старому Свету.

Ноги старались разъехаться на ней в стороны, она неделями хранила в себе следы твоих ботинок, выдавая твой путь, она налипала на них и мешала ходить, на ней даже трава не растёт. Вы представляете себе джунгли? Вот всё это хитросплетение лиан, кустов, веток, листьев, чего угодно. А травы нет. Нет травы — и всё тут. Не растёт она во влажной красной глине. А если растёт, то редкими пятнами.

К счастью, такое обширное пятно нам удалось обнаружить на самом берегу широкой протоки, возле которой мы намерены были занять позицию для наблюдения. Густой кустарник, торчащие корни, свисающие широкие листья — маскируйся как угодно. Хоть с этим здесь порядок. Мы сняли ночные очки, оглядели местность вокруг в ночники. Противоположный берег метрах в восьмидесяти, наблюдается хорошо. Видны стены каких-то домиков, сараи, за ними — кусты. Второй остров, куда ведёт понтонный мостик, виден левее и дальше. До него около двухсот метров, тоже хорошо просматривается.

Мы выбрали место для лёжки за упавшим стволом дерева. Оно рухнуло и пока ещё не погрузилось в глину окончательно. Ещё не прогнили сломанные при падении сучья, и оно опиралось на них. Вокруг мелкие кустики, ствол перевит лианами. Если расположить наши лежанки прямо за ним, то нас будет с трёх метров не разглядеть, а мы сможем наблюдать противника из-под ствола. И тень от него не даст бликовать оптике днём. Так и сделаем.

— Здесь устроимся.

— Хорошо, — шепнула Бонита.

Мы спустили с плеч рюкзаки, отстегнули снизу непромокаемые матрасики, те самые, свёрнутые в трубку, раскатали их по земле. На них бросили по плащ-накидке, на себя набросили по сделанной из лохматого сетчатого камуфляжа накидке с капюшоном. От бревна сверху, назад, растянули и закрепили деревянными колышками два куска масксети. Улеглись, проверили сектора наблюдения. А неплохо устроились: чёрта с два нас здесь обнаружишь. Даже сверху, с низко зависшего вертолёта, случись у бандитов такой найдётся.

Быстро провели перекличку по короткой связи. Все на местах. Все готовы. Мы понемножку начали выщипывать перед собой по листочку, по травинке — импровизированные амбразуры. Выключили ночные прицелы, взялись за пассивный ноктовизор, он же — ночной бинокль. Первая смена наблюдения была моя. Наблюдают за противником всегда по очереди, и никогда — вместе. Почему? Потому, что любой наблюдатель, если он занят своим делом всерьёз, устаёт. Попытайтесь непрерывно обшаривать взглядом передний край противника по секторам, скажем, часика два подряд. Тогда поймёте, о чём я. Ещё одна опасность — глаз «замыливается».

Что это значит? А то, что пейзаж становится привычным, и мозг начинает сам домысливать картинку, основываясь на знакомой ему информации, усвоенной раньше. И новые детали, появившиеся недавно, могут остаться незамеченными. Поэтому наблюдатели всегда работают в паре и по очереди.

Решили дежурить по два часа. Засекли время, и Бонита, накрывшись плащ-палаткой, улеглась набок и уснула. Умница, золотая моя, так и надо. Нечего ночью силы тратить — они днём пригодятся. Ночью здесь активность низкая, судя по всему. А что у нас на наблюдаемом объекте, кстати?

На противоположном берегу кусты были вырублены практически полностью. Под деревьями в свободном порядке были построены несколько лёгких домиков со щитовыми стенами, оконными проёмами, затянутыми москитной сеткой вместо стекла, с низко нависающими крышами из пальмовых листьев. Свет нигде не горел, но время от времени по тропинке между домиками проходил часовой с автоматом на плече, висящим стволом вниз. Уже привычная панама, камуфляжная форма, и на панаме — накомарник. Что он в этом накомарнике в темноте видит? Только тропинку под ногами? Его счастье, что местная луна всё же такая яркая, не чета той, что в Старом Свете была.

Кстати о накомарниках. Губка с приманкой для комаров удачно дополнила свежеобновлённый на лицах крем-репеллент. По крайней мере, на первый взгляд облако насекомых над нами оказалось не таким густым, как раньше, хоть комариный писк давил на уши. Надеюсь, что местные часовые не настолько наблюдательны, чтобы засечь по туче комаров наблюдателей в ста метрах от себя. И «волосатые» перчатки действовали замечательно. Что может быть хуже, чем искусанные комарами суставы пальцев, особенно для снайпера? А сейчас я специально одну руку не смазывал репеллентом, наблюдал: не получается у злотворных летучих гадов даже сесть на кисть руки — волоски не дают.

А вот это уже интересно — похоже на дзот. На самом мысу, с хорошим сектором обстрела. Скорее даже не дзот, а просто перекрытое пулемётное гнездо. Внутри двое, а вот пулемёт интересный. Пулемёт у них крупнокалиберный «корд»[17], российский, новенький. Откуда знаю, что новенький? Потому что «кордов» стареньких не бывает — это вообще модель новая. И я не слышал, чтобы наши в Старом Свете кому-то её уже продавать начали. Вообще интересно здесь, кстати — бандиты повально новыми АК-103 вооружены, «корд» в гнезде. Кто их «подогревает», вот бы узнать?

В общем, за первый час наблюдения мне удалось увидеть только смену часовых и пулемётного расчёта, один раз мимо меня прошла на хорошей скорости всё та же пластиковая моторка с четырьмя вооружёнными людьми. Видимо, они всё же патрулировали протоку. Чуть позже мне удалось обнаружить ещё одного часового — на пристани у понтонного мостика. До этого он был закрыт кустами, но сейчас решил пройтись по пристани и обнаружил себя. А где всё же якорная стоянка для судов, вот что интересно? Ладно, потом разберёмся, когда светать начнёт. Попозже ещё один пулемёт нашёл — на соседнем острове, сразу за понтонным мостом. Ничего так укрепились. Два крупнокалиберных, с перекрёстными секторами — это серьёзная заявка на успех.

В десять минут третьего вышел на связь с Маноло, поручил ему передать очередную «жизнь прекрасную» на судно, «Острову». В три часа разбудил Бониту, натянул на себя плащ-палатку и сам отключился, поручив ей толкать меня беспощадно, если я начну демаскировать позицию храпом.

В пять Бонита разбудила меня. Никакого движения, кроме очередной смены часовых, не наблюдалось. Часовые сменяются сами по себе, безо всяких разводящих и полагающихся команд вроде «Разводящий ко мне, остальные на месте!» или «Осветить лицо!», например. Просто выходит следующая смена из какого-то домика в глубине застройки и расходится по постам, а через несколько минут идут обратно сменившиеся. А «бодрянка» есть у них, интересно? Или вся караулка дрыхнет? Вообще полезно знать было бы, случись чего.

Ближе к семи небо вдалеке начало понемногу светлеть. Дело к рассвету, который случится здесь около восьми утра. В семь я сменил ночной прицел «вала» на ПСО-1, разбудил Бониту и снова завалился спать сам, обновив слой репеллента на лице и одежде. И в восемь проснулся, потому что пригрело солнце. И хотелось пить и есть. Попил через трубочку системы гидрации, извлёк из бокового кармана пластиковую упаковку с сухим пайком. Война войной, а обед — по расписанию.

— Как там? — поинтересовался я у наблюдающей в бинокль Бониты.

— Проснулись, — прошептала она. — Зашевелились.

Наша позиция чем ещё хороша оказалась — так это тем, что бревно спасало нас от бликов, да и солнце светило со спины. Поэтому никто не мешал осматриваться. Я тоже снял крышки с окуляров своего бинокля, пристроился рядом с Бонитой, попутно жуя высококалорийный батончик из орехов, мёда и чего-то там ещё. Что у нас на той стороне?

Действительно, началось шевеление. На острове напротив был настоящий посёлок. Домиков двадцать, не меньше, выстроенных двумя улицами. Ближе всего к нам была столовая под навесом, где у выстроенных на каменном фундаменте дровяных плит возились два повара в условно белых куртках. Ещё один в такой же куртке взял на кухне два кофейника и понёс их куда-то вглубь посёлка — начальству, наверное. А начальство с девками нежилось, судя по всему. Точнее, не по всему, а лишь по тому, что из самого большого домика вышла девица в шортах и красной майке, потягивающаяся и расчёсывающая длинные светлые волосы. Или она сама тут главное начальство? Молода ещё для начальства, не тянет. Но симпатичная, симпатичная.