Чума с привкусом шоколада - Юрий Станиславович Климонов

— Ну, какие новости? — осторожно спросил он.

— Александр Иванович, у нас есть сногсшибательная новость, — Алёна уснула прямо в медицинском комбинезоне и сейчас лишь поправляла причёску.

— Какая, Алёна Николавна?

— Кровь моего мужа является лекарством от «шоколадной Чумы».

— Вы меня не разыгрываете? — удивлённо посмотрел на неё хирург.

— Александр Иванович! Такими вещами не шутят. Всё очень серьёзно.

— Но тогда… это же прорыв в медицине! А как так получилось?

— Цитокиновый шторм запустил какую-то реакцию в крови Серёжи, и она теперь начисто уничтожает все бактерии «шоколадки». Я сделала несколько опытов и все они со стопроцентным результатом.

— Голубушка! — старый хирург подскочил к ней и взял за обе ладони. — Вас послало к нам само Провидение! Сначала вы спасаете главу анклава, а потом делаете лекарство для всего человечества!

— Ну, положим, не я, а природа сделала…

— А кто провёл научные изыскания? Кто закрепил результаты опытами?

— Кстати об опытах. Вчера Лена неосторожно дотронулась инфицированной перчаткой до губ и ей пришлось вводить два кубика крови Сергея Ивановича, а потом я тоже… — она запнулась — сделала себе инъекцию. Пока самочувствие нормальное.

— Давайте-ка мы температурку измерим, а? — подмигнул он. — Давайте, не сопротивляйтесь. Ну, будет «субфебрилка», так это даже показатель, что антитела начали вырабатываться.

— Знаете… а ведь вы правы, Александр Иванович… — задумчиво ответила ему Мочалова. — Лена! Ты проснулась? Отлично. Сейчас измерим температуру и можно делать соответствующие выводы — прижилось лекарство или нет.

Температура однозначно показала работу организма над тем, что попало в кровь извне — в течение часа она варьировалась от 37,1 до 37,4 градусов. Алёна, естественно, сразу ограничила выход их всех троих на пределы инфекционного отделения, но посещение друзей и родственников — первыми туда прорвались Димка и Вовка, запрещать не стала, и если первый с ходу кинулся к жене, поздоровавшись с отцом и мачехой лишь обычным приветствием, то Вовка сразу обнял обоих — Сергея и мать.

— Мне как Дима сказал, куда вы пошли, я уж всё передумал, — вздохнул мальчик. — Вы, пожалуйста, больше так не делайте. Я уже взрослый…

— Ты — взрослый? — удивилась мать.

— Алёна! Он действительно стал полноправным членом анклава, — подтвердил Димка. — За несколько дней. Как аэровеник работает — за двоих. Мы даже починили освещение на лесовозе — Вовка такую хитрую конструкцию придумал, даже Игорь Сомов пришёл посмотреть и долго качал головой…

— Да, сын, ты меня приятно удивил, — покачала головой Алёна.

— Если бы не папа Серёжа и Дима, я бы так и сидел дома, — Вовка хитро посмотрел на мать. — А ты бы не вышла замуж.

— Так! Это что за разговоры?

— Мам, ну чего ты ругаешься? Я же наоборот — говорю, что всё хорошо получилось, а не попрекаю тебя.

Вовка что-то ещё хотел сказать, но внезапно дверь открылась настежь и в комнату не вошёл, а влетел Девятов.

— Так, мля! Быстро жду доклад о состоянии моего друга! И чтобы без ваших заумных терминов!

— А здороваться тебя так и не научили, Тоша? — укоризненно покачал головой Мочалов-старший. — Всё у меня нормально — жив и здоров. Ты лучше скажи, что с узбеками?

— Сборщиков спасли, а остальным — жопа.

— Антон! Здесь же ребёнок! — воскликнула Алёна.

— Какой? Старший или младший? Малой, если чё, в гараже столько «полезных» слов слышит, что слово «жопа» для него из лексикона детсада. А старшенький твой сам их употребляет. Так что харе мне очки втирать.

— Вот и поговорили! — захохотал Сергей. — Ну, а если подробнее о строителях?

— Можно и так. Короче, Мыскова и Кулешова напялили на себя ОЗК и «хоботы» и выдвинулись с нами. Это на случай, если будет прорыв. Естественно, вооружившись вторым опрыскивателем с хлоркой. Первый вы же посеяли внутри общаги, да? Ну вот, оцепили мы периметр, а с окна второго этажа ставни открыли и твои сборщики, Сергей, орут, что они не при делах. Мол, строители бузу подняли, да кое-кто заразу занёс, когда с пляжа шёл…

— Пока источник заразы не установлен, — ввернула своё слово Мыскина.

— … цыц, терапевт! Давай я закончу, а потом ты на своём медицинском диалекте побеседуешь с кандидатом в профессоры, ага? Так вот, пока мы гадали, как их оттуда выковыривать, они сами меж собой что-то не поделили, а потом фонарь с керосином разбили. Наверное, спьяну, не иначе. Короче, мы сборщиков по одному со второго этажа эвакуировали. Витёк с Олегом большую лестницу принесли и пока мы сборщиков тягали, остальные попытались через окна прорваться. Тут их по одному и отстреливали. Представь картину, что сборщик слезает с лестницы и сразу попадает в руки Зины. Пока его держат под прицелом, она обрабатывает его опрыскивателя и заставляет раздеться до трусов, а Мыскина осматривает. И так каждого. Хорошо, что ни одного заражённого, а то я сразу дал бы команду их тоже в расход.

— И что дальше? — поинтересовался Мочалов-старший.

— А ничё. Пока этих шестерых эвакуировали, остальных зачистили. Никого не выпустили. Четырнадцать трупаков и сгоревшая общага — итог рабоче-крестьянского бунта. Причем даже тел не осталось: всё сгорело в огне революции. Кроме фундамента и не осталось ничего. А этих шестерых мы так к ногтю прижали, что теперь даже в сортир отпрашиваются.

— Нужно найти, откуда зараза пришла в анклав, — задумчиво проговорил Сергей.

— Согласна, Серёж, — кивнула его супруга. — Это сейчас самое главное.

— И ещё надо с пепелищем разобраться, — Сергей потёр лоб, — Алёна организуй своих медиков, пусть проверят всё и, если надо дополнительная дезинфекция, продезинфицируют ещё раз. А этим шестерым вколоть моей кровушки и завтра на разборку пепелища.

1 августа 2027 года. д. Тополиновка. Полдень

Катя Пасечникова сидела перед крыльцом и что-то мастерила из песка. С момента появления в доме Дениса и Саши детей, Александра словно переродилась. Если раньше она оживлялась только с приходом мужа, то теперь её дотоле нерастраченная материнская любовь расцвела пышным цветом. Толик ещё немного сторонился её, но всё равно утром здоровался с улыбкой, а Катя… девочка с первых минут их знакомства приняла Сашу как мать.