Чума с привкусом шоколада - Юрий Станиславович Климонов

— В общаге, где ж ему ещё быть? — удивился Мочалов. — Я послал привести его…

— Нельзя! — почти выкрикнула его супруга. — Ни в коем случае! Только смотр на месте! А если он такой не один? Если…

— Я понял, — кивнул Сергей. — Тогда вам кому-то нужно в медпункт — одеть ОЗК, противогазы и в общагу.

— Лена! Ты со мной в медпункт, а потом в общагу к строителям, остальным осмотреть празднующих. Старшая — Мыскова.

— Поняла, — кивнула та. — Коллеги, за мной! Александр Иванович осматривает мужчин, с ним — его супруга, а мы с Ритой — женщин.

Младшая из Мочаловых уверенно экипировалась в защитный костюм и помогла старшей. Помимо большого опрыскивателя, над которым они сейчас колдовали, разведя хлораминовый раствор и заливая его внутрь, брать ничего не стали. Через десять минут они обе вышли и двинулись в сторону общежития строителей и сборщиков мебели.

В помещении общежития было непривычно тихо. Обычно, если была нужна помощь, кто-то из них всегда слышал гортанную речь, смешки или вовсе хохот, но не сейчас. Только у входной двери в большую спальную комнату они услышали еле-еле слышимый разговор. Конечно, противогаз тоже ослабляет звук, но реплику каждая из них услышала на пределе своих слуховых возможностей. Внутри этого помещения лежал не один, а сразу четверо узбеков. Лена только наклонилась над одним из них и в глаза бросился характерный коричневый «загар».

— У этого точно Чума! — известила она Алёну.

— Э-э-э, зачем так говоришь, да? — укоризненно покачал головой минуту назад вошедший старший бригады. — Рахим долго купался, на солнце загорал…

— …в зрачках характерные кровоизлияния, — продолжала она осматривать пациента — …стоп! Есть язва на левом предплечье.

— У второго тоже зрачки специфичные, — уведомила напарницу Алёна.

— Э-э-э, никому не скажи, да? — рослый узбек держал в руке большой кухонный нож. — Вы тут останетесь, чтобы Рахима и Нурали никто не забрал.

— Полегче на поворотах! — ответила ему Мочалова-старшая. — Или смелый больно стал? А ну, посторонись, остальных проверю…

— Ти некуда ни пайдёшь, останешься, — ухмыльнулся узбек. — Лучше раздевайся, да! У нас давно женщина не было… И ти тожа.

— Если через десять минут мы не выйдем, сюда зайдёт охрана с оружием, — начала блефовать Алёна.

— И чито? Ми тут все больные… почти все… зайдут — тожа заразятся, ы-ы-ы… — подленько заржал он.

В это же время Сергей почувствовал что-то нехорошее, тревожное. Вся его душа говорила — в общежитие происходит что-то не то. Несмотря на логичный запрет от супруги приближаться к общаге и тем более — входить внутрь, он рискнул подойти к окну. В отблесках заката силуэты супруги и невестки были отчётливо видны, а ещё его взгляд разглядел узбека, стоящего перед Алёной и держащего в руке нож. Вот он взмахнул им, Алёна успела отскочить в сторону… Мочалов, забыв об осторожности, стремглав ворвался в общежитие и с ноги открыл дверь. Услышав шум сзади, узбек обернулся, но удар с правой в челюсть свалил его прямо перед супругой. Сзади на шум подоспело ещё двое строителей.

— Ти почему Рахмона ударил, а? — с нотками угрозы спросил один из вошедших. — Ми тебе всегда верили, а ти что?

— Что? — переспросил Сергей.

— Женщин не дал, в Барсуково ходить нельзя, как нам жить?

— Вы приняли условия, а теперь решили по-другому?

— Тваи женщина останется тут, — поигрывая ножом, оскалился другой. — Ти нам много должен за работа. Ми хотим уйти. Савсем уйти.

— Так уходите, — развёл руками Мочалов. — Я скажу, чтобы вас выпустили из деревни.

— Нэ-э-э… — протянул первый. — Сначала эти женщина мы использовать, потом еды набрать и тогда уходить.

— А хрена лысого не хочешь? — угрюмо ответил ему Сергей. — Сначала тебе придётся убить меня, и только потом что-то может получиться. Хотя… сейчас сюда придёт охрана…

— Ынын сыкким! — выругался узбек с ножом и кинулся на Сергея.

На ложный замах от Мочалова он повёлся, чем Сергей мгновенно воспользовался, ударив в пах узбеку. Второй кинулся на помощь товарищу, но Алёна тут же поняла его замысел и внезапно выстрелила струёй хлорамина прямо в глаза неудавшемуся насильнику. В комнате остро запахло хлоркой, а узбек, секундой ранее прикрывший глаза руками, дико выл, пока Мочалов без всякого сожаления не ударил его ребром ладони по шее, заставив упасть и замолчать.

— Уходим! — быстро скомандовал он женщинам, подталкивая их наружу. — Рисковать больше не будем. Захотят выйти наружу — только после осмотра и только под конвоем.

Когда они вышли из общаги и подпёрли дверь подвернувшейся толстой рогатиной, видимо, использовавшейся совсем для противоположного.

— Серёжа! Тебе срочно нужно провести анализы! — бурчала в противогазе его жена, пока они шли к медпункту, — Ты понимаешь, что у тебя был контакт с заражённым? Да что же это такое! Опять ты влез…

— Если бы не я, неизвестно, что бы они с вами сделали, — голосом, не терпящим возражения, ответил ей супруг. — Я постою в сторонке, пока всех жителей деревни не осмотрят, а потом мы пройдём на второй этаж и делайте со мной всё, что хотите. Давайте я вас продезинфицирую, чтобы никого не отрывать от осмотра.

— Э-э-э… ну как бы мы не совсем одеты… — задумалась супруга. — Я — ладно, а Лена?

— А Лену в неглиже я видел в ЦРБ, когда попали в похожую ситуацию. Вы же не голые внутри ОЗК?

— Вот ещё! — «прохрюкала» в противогазе Алёна. — Во-первых, это не гигиенично, а во-вторых…

— Я понял, милая, — улыбнулся ей Сергей. — Успокойся.

— Успокоишься тут… опять влез в передрягу… а если…

— Не каркай! — толкнула её в бок Лена. — Я верю, что с папой всё будет хорошо.

— Во! Слышала, что дочь говорит? Правильно, нужно успокоиться. С кого первого начну? — поинтересовался он у женщин.

— Может, с меня, пап?

— Нет, сначала я, — возразила ей Алёна. — А потом схожу за одеждой тебе. Давай, Серёжа, поливай меня этой гадостью…

Через десять минут Мочалова стояла в нижнем белье, вытираясь влажными салфетками,