Прими свою тень - Оксана Демченко

Лорри втиснула в дверной проем огромный поднос, один вид которого прервал разговор. Ялитэ принюхался и счел кофе аргументом в пользу возможных отношений с Лораной. Академики-волвеки дружно разобрали томатный сок, благодарно ворча. Тайя взяла кордин. Себе Лорри принесла чай. Села, потерла ладони и подмигнула Тиэрто:

– Связалась с рубкой. Все путем, корабль забойно крут. Завтра вечером будем на месте… то есть на орбите, я впечатлилась. Ё-о-о, самое плохое чуть не забыла: Риана припрягли по полной хоронить вашего жмурика-айри. Три дня церемоний, он ужасно зол, рычал, но вас обещал прикрыть и свой долг дракона исполнить. То есть облом, не ждите…

– Почему-то я была убеждена в его отсутствии, – грустно кивнула Тайя. – Чутье редко обманывает снавь с моим опытом. Значит, так должно быть. Жаль.

– Есть и хорошая новость: Йялла удалось впихнуть в отдельную каюту, – подмигнула Лорри. – Большую. Он готовит обед и ждет в гости Тайю, Тиэрто и тебя, директор. Я так секу, по поводу Сати терки.

– Нормализовать речь никак невозможно? – взбесился Ялитэ.

– Прости, обнаглела во время прессования, – виновато усмехнулась Лорри. – Буду исправляться. Честно.

Свет едва приметно мигнул, очертания предметов болезненно смазались – Лорри даже охнула и обеими руками вцепилась в столик с подносом. Стало душно и тревожно, пульс сбился со счета и зачастил.

– Фэр все же рискнул пойти на малый прыжок, – удивился Ялитэ. – Надо безупречно знать корабль, чтобы здесь, в сложной внутренней области системы…

– «Инки» прыгает постоянно, – сдала еще один секрет стаи жена вожака. – Мы по мере необходимости маркируем и поддерживаем чистой приемную зону. Добравшись до Хьёртта, сразу попросим об аналогичном одолжении Релат. Иначе нам за неделю никак не успеть вернуться, сами понимаете, директор.

Ялитэ прикрыл глаза, смакуя кофе. Ответ не требовался – все очевидно. Кроме одного. Каков риск выхода из прыжка в зоне, которую не готовят, очищая от посторонних объектов, и не маркируют? Он сам считал, да и другие теоретики работали. Тот же Йенхо – больше прочих… Еще бы! Есть ли смысл воровать корабль, если вероятность безопасного выхода из прыжка в неизвестном секторе пространства – ниже семидесяти процентов, по расчетам специалистов? С обратным прыжком дело обстоит не лучше. Дальность отрицательно влияет на точность вхождения в финишный сектор… Даже для готового бежать из недружественного мира людей ан-моэ Йенхо дважды ненадежный план слишком нелеп. Поэтому многие и не приняли всерьез заговор, хотя косвенные признаки наблюдали. Увы, никто не решился предположить, что ан-моэ желает перекроить под себя мир, не переживая по поводу цены своих капризов для этого мира.

«Значит, – усмехнулся Ялитэ, допивая кофе, – все остальные мои родичи сроднились с людьми». Да и сам он, что уж тут прятаться от реальности… Привык учить. Находит смешанное общество трех рас более интересным, нежели узкий круг до отвращения знакомых лиц или, хуже того, склоненных голов. «Высший слишком редко заглядывает в глаза низших», – прошептал в забытой людьми древности один ан-моэ, умирая с ножом в животе. Его так и зарезали – вежливо, склонив головы в достойном высшего почтении… Открытый большой мир таит свои угрозы. Но все же играть, видя глаза противника, куда надежнее.

– Ты умеешь готовить кофе. – Похвала директора прозвучала мягко, по-доброму.

Лорана даже порозовела от удовольствия. Принялась суетливо убирать посуду и бормотать что-то маловразумительное про ужин. Ялитэ не слушал. Он уже шел к двери. Сейчас важно навестить вожака Йялла. Само собой, всем, дружно, вынудить упрямца отправиться отдыхать. Но для начала поговорить о Сати и Черных Клыках…

Глава семнадцатая

Тема для рычания

– Лома, малыш, тяни ножку, – басовито ворковал Крон, любуясь грацией огромного коня. – Вот так. Еще раз, и еще… ты молодец! И-и раз, и пируэт… И-и два… Ты лучше всех, малыш. Возьми яблочко, скушай.

«Возьми яблоко» – давно выработанный способ хвалить Лоцмана и переключать его внимание. Жеребец немедленно прекратил усердное исполнение галопа на месте, элемента сложного и красивого, но, увы, дающего слишком уж заметный результат… Крон опасливо изучил вытоптанную в ходе исполнения элемента яму с жалкими остатками дерна. Не успел остановить вовремя, а ругать за усердие нельзя, значит, придется снова ровнять лужайку и раскатывать поверх готовый рулонный газон… По причине неутомимости Лоцмана таковой всегда имеется в запасе. Лома ведь единственный в своем роде и неповторимый, выездку освоил сполна, даже галоп назад, элемент редкостный по сложности исполнения, никем из нынешних берейторов, кроме Крона, не включаемый в программу обучения.

Лоцман скушал яблоко, подставил бок: чеши, хозяин, не ленись, – и гордо тряхнул бородатой мордой, огромной, темной, с характерным для его породы выпуклым профилем. Длинная волнистая челка взметнулась и опала, целиком закрывая светлую проточину от лба до губ. Лоцман еще разок дернул головой, явно требуя заплести косички должным – парадным – образом. Красота и коню в радость!

Работал Лоцман на тренировках без команд, идеально зная все программы парадов. Но обожал разговорчивость хозяина, охотно нахваливающего ум и энергичность. Волвеку, в свою очередь, нравилась неперечливость друга. С лошадьми просто. Дай яблочко – и яма прекратит увеличиваться.

В большом мире проблемы так не решаются. Взять хотя бы недавно свалившуюся на плечи напасть. И кто устроил? Йялл Трой, обожаемый, с детства знакомый, давно пропавший и внезапно объявившийся… Упрямый, уверенный в своей правоте и бессовестный. Сверх того, увы, непререкаемый: вожак вожаков, хоть и временный. Крон сердито тряхнул головой, подражая Лоцману. Его рыжая грива тоже густа, а мысли не желают сплетаться в парадный узор покоя и порядка.

Больше суток назад, в ночь трагедии, когда все волвеки ощутили утрату вожака, Йялл показал себя настоящим лидером. Стая без него впала бы в неконтролируемый эмоциональный шок. Йялл безупречно справился, организовал исход волвеков и человеков на Хьёртт, успокоил людей Релата… Покидая Релат, сказал всего-то несколько лишних и ложных, по сути, слов:

– Я оставляю здесь представителя стаи, он находится в Гирте, это Крон Энзи. До возвращения вожака он будет говорить от имени общего сознания и исполнять неотложное, если понадобится.

Сам Крон этого не слышал: он, как все стайные в городе и окрестностях, едва ощутив беду, помчался к Академии, потянулся безотчетно и судорожно к угасшему сознанию Даура Троя. Покинул конюшню, забыв о существовании мобилей, верхом на Лоцмане, грохотом галопа перебудив, наверное, полгорода.

Воля нового, временного вожака настигла «жертву» и отпечаталась в сознании – без слов… и без права на отказ. Конь, уловив отсутствие посыла, сбавил ход и скоро встал. Повел слегка влажными боками, задумчиво пофыркал, принюхиваясь к густой парковой поросли, поставил уши и развернулся в сторону родной конюшни. Крон усмехнулся, спрыгнул с седла и пошел рядом с вороным, размышляя. Во многом Йялл прав, общность можно постепенно вырастить и с таким другом. Добиться понимания без слов, пусть в самом простом. И назвать образовавших эту общность своей стаей, так отгородившись от большого мира. Он сделал все перечисленное, не вполне осознавая свои намерения.

Крон шагал по темному городу, в сознании гасли голоса знакомых, как огоньки в окнах пустеющего города: стая уходила, стая оставляла его своим представителем и прощалась… Стая верила в него, не осмелившегося повзрослеть арру, ничем не заслужившего такое доверие. Копыта Лоцмана мерно, глухо стучали по камню древней мостовой. За спиной, во влажных сумерках, множилось эхо. Дробилось, складывалось и нагоняло, волнами озноба било в спину, словно торопило и даже угрожало. Рано или поздно каждый должен оглянуться и прочесть цепочку своих следов, такова неизбежность течения жизни. «Прошлое не отпустит тебя, пока ты не отпустишь его», – сказал однажды Риан. В ночь исхода стаи Крон осознал правоту старого айри. И ссутулился, не ведая выхода из ловушки. Как отпустить прошлое? Как простить самого себя? Как решиться выйти из удобных бревенчатых стен конюшни в большой мир?

Ночь не дала ответов, да и сна – тоже. Утром Лоцман, вычищенный и довольный собой, отправился катать детей. День прошел тускло и беспокойно, Крон старался не травмировать лошадей своим настроем, выбираясь из дома лишь по мере необходимости. К ночи Лоцман уловил подавленность хозяина, остался его беречь и развлекать: еще до зари приступил к исполнению так называемого полного династического парада. Сложнейшего! Подобные проходят весной на площади перед ратушей, они – одна из традиций, старомодных и обожаемых, привычных, как смена дня и ночи. Площадь мала, Лоцман в гулком квадрате каменных особняков, окруживших ее, выглядит великолепно, но шумно. Крон улыбнулся. А на траве парка – тихо, но ямно…