Белый вепрь - Мэриан Палмер

— Для большинства более чем достаточно, Ваше Высочество. — Мелодичный голос Хауарда растворился в тишине. Ричард бегло взглянул на него.

— Благодарю вас, милорд.

В руках у него была кипа бумаг. Неожиданно он швырнул их на стол.

— У меня есть свидетельство заговора против существующего правительства. В центре заговора, естественно, стоит королева. Дорсет, где бы он в данный момент ни находился, является главным исполнителем ее воли. Нетрудно предположить, что Риверс и Грей, как только у них появится возможность, сразу примкнут к ним. Во всем этом нет ничего нового, разве что замысел принадлежит другим. Кое-кто нашел способ связаться с королевой. Из ответа, посланного ею членам семьи и всем тем, кто присоединился к плану, явствует — у меня есть тому доказательства, — что замышляется не только свержение нынешнего правительства, но и убийство тех, кто его возглавляет. Чтобы предотвратить это, я послал сэра Ричарда Рэтклифа с письмами в Йорк и некоторые районы севера. В этих письмах я обращаюсь к тем, чье присутствие прежде считал необязательным, но теперь прошу их появиться в Лондоне как можно скорее, дабы сохранить мир в королевстве… — Ричард замолчал, разглаживая покрытые ровными строчками бумаги. — Эти доказательства будут представлены вам и епископам — членам совета — незамедлительно; на заседании я потребую, чтобы приговор в отношении лорда Риверса, а также сэра Томаса Воэна и лорда Ричарда Грея был наконец вынесен и немедленно приведен в исполнение. Остается нерешенным вопрос, как быть с их сообщниками.

Проследив за взглядом герцога, Фрэнсис почувствовал, как у него засосало под ложечкой. Первым заговорил Линкольн:

— О каких сообщниках вы говорите, дядя? Разве могут быть сообщники помимо самого клана Вудвилов?

— Они в этой комнате. — Не глядя на племянника, Ричард по-прежнему не сводил глаз с противоположного конца стола. — Лорд Гастингс, вы недавно решили взять под свое покровительство женщину по имени Джейн Шор. А если я скажу, что гонец, тайно переправляющий письма от Елизаветы Вудвил и обратно, сделался закадычным другом этой шлюхи?

На лбу камергера выступил пот.

— Это ложь, милорд, больше мне сказать на это нечего, — попытался оправдаться Гастингс.

— Ну, а если я скажу, что у Елизаветы Вудвил завелся не один новый друг, а целых четверо? Это вы, Гастингс, — впервые за все время герцог уничтожающе взглянул на него, — вы, Стэнли, и вы, достопочтенные служители Бога, Мортон и Ротерхэм?

Стэнли порывисто дернулся, но Фрэнсис, чье лицо мгновенно окаменело, преградил ему путь:

— Спокойно, милорд.

И этот крупный мужчина послушно застыл на месте. Ротерхэм издавал какие-то невнятные звуки, Мортон, утратив свою обычную вкрадчивую манеру общаться, нервно перебирал цепочку на груди.

Гигантским усилием воли овладев собой, Гастингс заговорил:

— Милорд Глостер, если кто-то утверждает, что я покушаюсь на вашу жизнь, это гнусная ложь.

Не повышая голоса, Ричард ответил:

— Гастингс, вы же прекрасно знаете, что в противном случае весь замысел пойдет прахом.

— Неправда! Я не отрицаю, что… — Гастингс подбирал нужные слова, — что желал бы некоторых перемен в нынешнем правительстве. Вы слишком далеко зашли, дальше, чем… дальше, чем король — ваш брат собирался…

— Осторожнее, милорд. — В спокойном голосе Глостера прозвучала угроза: словно до предела натянулась тетива и вот-вот сорвется стрела, но Гастингс не обратил на это внимания и упрямо продолжал:

— …Таких замыслов у меня во всяком случае не было. Клянусь Богом, вы присвоили себе поистине королевскую власть — возносите и низвергаете по собственному усмотрению, и никто не смеет вам перечить. Сколько уж времени я состою в этом совете, и вот теперь я унижен, никто ко мне не прислушивается. Я, достигший своего положения еще до того, как вы впервые обнажили меч, значу теперь меньше, чем поваренок на кухне моего покойного хозяина…

— Ваш голос в совете весит ровно столько, сколько и другие голоса, милорд. Вы что же, собирались укрепить свое положение этим предательством?

— Да кто вы такой, чтобы употреблять такие слова? Мне ведомы замыслы короля — я был ему верным слугой и лучше, чем кто-нибудь, знаю, к чему он стремился…

— Во имя всего святого, уж не собираетесь ли вы мне — брату короля — рассказывать о его замыслах? Вы, кто втянул его в порочный круг своих грязных наслаждений, вы, кто с молодости приучал его ко всякому… А ведь будь иначе, он и сейчас бы был среди нас. Ваша вина доказана, Гастингс. Теперь подумайте лучше о своей душе.

Ричард повернулся на каблуках, готовый отдать команду, но Кэтсби, повинуясь его взгляду, уже стоял у дверей. В комнату вошли стражники Тауэра. Гастингс отпрыгнул, лихорадочно ища на поясе кинжал. Он был массивным, сильным для своих лет мужчиной, его едва удерживали двое. Тяжело дыша, Гастингс угомонился, и Ричард хрипло произнес:

— Уведите этого человека прочь, и пусть не далее чем через час его обезглавят. Что же касается остальных троих, поместите их под стражу и не спускайте с них глаз. Милорд комендант, прошу вас проследить за этим.

Гастингс побелел как полотно и беспомощно пытался освободиться от крепких рук стражников. Полетели пуговицы, порвалась рубаха от ворота до пояса. Ричард безмолвно наблюдал, как Гастингса выпихивают из комнаты. Хауард, нахмурившись, собрался было произнести что-то, но передумал и, бросив взгляд на Фрэнсиса, двинулся к двери. Небрежно поигрывая тесемками манжет, Бэкингем заметил:

— С вашего разрешения, кузен, я пошлю в город герольда. У лорда-камергера среди черни есть немало поклонников.

Ричард ничего не ответил, он застыл над столом и не мог оторвать от него задумчивого взгляда. Бэкингем вышел. Остальные, разбившись на пары, последовали за ним. Фрэнсис задержался у полуоткрытой двери. Он и сам не понимал, чего ждет.

День был в разгаре, через узкие окна вливался солнечный свет. Но комната, казалось, жила иной жизнью: здесь блуждали тени, не обращая внимания на беспечность будничной жизни, которая была там, за стенами этого дворца.

Фрэнсис, казалось, не мог пошевелить языком и вымолвить хоть единое слово.

Очень быстро вернулся комендант Тауэра. Остановившись на пороге, он увидел перед собой неподвижную спину Глостера. Комендант был чрезвычайно бледен, но голос его звучал довольно уверенно:

— Милорд, докладываю, что Гастингс казнен. Как мне поступить с телом?

Ричард, не оборачиваясь, спокойно ответил:

— Отправляясь во Францию, покойный король — мой брат — оговорил в завещании, что, случись с ним какая беда, Гастингса должны похоронить рядом с ним. Вот и отправляйтесь в Виндзор и проследите, чтобы так все и было сделано.