Белый вепрь - Мэриан Палмер

Найвет с любопытством взглянул на Фрэнсиса.

— Для вас, милорд, у меня есть специальное поручение. Когда депутация доберется сюда, к ней обратится Его Высочество Бэкингем, — ну, вы понимаете, чтобы точно выяснить, чего хотят люди. После этого он вернется к герцогу Глостеру и попытается уговорить его выйти к народу и внять его мольбам. Эта галерея представляется самым удобным местом. Поэтому целесообразно, чтобы Его Высочество герцог Глостер появился один, без сопровождения — за вычетом, разумеется, Его Высочества Бэкингема. Поручение, которое мне велели передать вам, состоит в том, чтобы все оставались здесь, вне поля зрения горожан. Так будет лучше — ни у кого не возникнет подозрения, что все подстроено, не говоря уж об угрозе применения оружия, что может запятнать саму идею свободного волеизъявления лордов и народных масс.

— Какая честь, — пробормотал Перси, посмотрев на своих товарищей.

Фрэнсис с иронией заметил:

— Знаете, Найвет, а почему бы не поставить по обе стороны от Его Высочества святых отцов? Так будет еще лучше.

Кто-то хмыкнул при этих словах, но лица у всех оставались серьезными. Бэкингему не терпелось, чтобы все увидели, кому именно доверили надевать корону на голову августейшего родича. Не шелохнувшись, Филипп спокойно спросил:

— От чьего имени вы говорите, сэр Уильям? От имени герцога Глостера?

Найвет повернулся в его сторону:

— От имени благородного герцога Бэкингема, сэр Филипп.

— Так я и думал.

Наступило молчание. Найвет переваривал услышанное. Филипп сворачивал плащ, демонстрируя явное отсутствие интереса к тому, что должно вскоре произойти. Словно решаясь на что-то, Найвет процедил:

— Что-то вы невеселы, сэр Филипп. А я-то думал, обрадуетесь, как и любой верный слуга и друг герцога Глостера.

— Невесел? — Филипп выпрямился и перебросил плащ через руку. — Да, я совсем невесел. Я уезжал из Англии верным подданным короля Эдуарда, законного сына и наследника нашего покойного суверена. И что же? Возвращаюсь и должен присягать королю Ричарду, некогда герцогу Глостеру, ныне опекуну сына покойного Эдуарда? Нет уж, мне больше по душе его прежние титулы — как бы к этому ни относились лорды, простые люди и герцог Бэкингем.

— Ах вот как? — Найвет облизнул пересохшие губы. Глазки его сузились, и в них неожиданно мелькнула настоящая злоба. — Меня это не удивляет. Коронация — это дело мужское, а вам, как я слышал, однажды крепко досталось, притом от француза.

В комнате мгновенно наступила мертвая тишина. Фрэнсис заметил, как лицо кузена побелело. Он уже готов был рвануться с места, но Найвет предусмотрительно отошел в сторону. Позади него оказался маленький столик. Он споткнулся и, стараясь восстановить равновесие, выделывал различные фигуры. Филипп одним прыжком приблизился к Найвету и схватил его за ворот расшитого камзола.

— Ах ты, мерзкий прилипала благородного сводника Бэкингема, — медленно чеканя каждое слово, проговорил Филипп. — Мужская работа, говоришь? Я выполнял мужскую работу, верно служа герцогу Глостеру все эти пятнадцать лет, пока ты груши у себя в Норфолке околачивал. Да ведь всякий — будь то простолюдин или лорд, прекрасно понимает, к чему стремится твой хозяин, Найвет. Он, видите ли, хочет стать создателем королей, точь-в-точь как граф Уорвик, и дела ему нет до того, что он позорит и чернит имя родича — лишь бы Гарри Стаффорду было лучше. Но пусть призадумается. Один уже пытался затеять игры с королем Эдуардом и пожалел об этом. Герцог Глостер не из тех, кто станет игрушкой в чужих руках. — Филипп с такой силой сжал кулаки, что Найвет неуклюже подался назад и зацепился за занавеску. Его лицо пожелтело, вены надулись и стали тускло-сиреневыми.

— Милор… милорду Бэкингему все будет доложено…

— Давай, давай, поторапливайся, не то забудешь еще что-нибудь. — Филипп повернулся к нему спиной и отер ладони о бедра. Найвет поспешил убраться из зала. В это время послышался стук каблуков — кто-то поднимался по лестнице. Вошел паж:

— Сэр Филипп, вас ожидает Его Высочество Глостер.

— Филипп, — обеспокоенно начал Фрэнсис, но тут же оборвал себя. На лице его появилось предостерегающее выражение. — Я подожду вас здесь, кузен, — стараясь выглядеть спокойным, проговорил Фрэнсис.

Филипп молча наклонился, поднял с пола упавший плащ и швырнул его на подоконник. Прихватив свой рыцарский жезл, он направился к двери вслед за пажом.

Лестница была темной, узкой и крутой. По каменным ступеням струилась вода. Наверху света тоже было не много — прежде там находились большие залы, впоследствии из них сделали множество комнат. В самых просторных жила герцогиня Йоркская. Рядом обосновались герцог и герцогиня Глостер, приехавшие неделю назад по приглашению Цецилии Йорк. Слуг в доме было не много — многие побежали на улицу встречать парламентскую депутацию.

Чета Глостер занимала три смежные комнаты. Филипп прошел через две, в третью его проводил привратник. Это была спальня, служившая также гардеробной и рабочим кабинетом герцога. У двери застыл охранник. Ричард лакомился вишнями. Когда Филипп появился в комнате, он собирался отправить в рот очередную пригоршню, но, увидев Ловела, бросил ягоды на блюдо, стоявшее недалеко от кровати. Ричард уже снял траурный наряд, в котором ехал из Миддлхэма. Теперь на нем был алый, прошитый серебряными нитями камзол, на вороте, усыпанном драгоценными камнями, выделялось изображение белого вепря. Ричард радушно протянул руку гостю.

— Что-то вы припозднились, Филипп. Я уже четыре дня жду вас. Неужто вам было так весело в Кале?

Филипп опустился на колено и поцеловал протянутую руку.

— Да я этого не сказал бы, особенно если рядом Динэм и Крэвкур. Но все же их удалось посадить за один стол — уже неплохо, если сравнить с тем, что было раньше.

— Динэм никогда не любил французов, — с усмешкой заметил Ричард. — Так что поработали вы действительно неплохо. Теперь-то уж они как-нибудь договорятся. — Ричард небрежно кивнул, предлагая Филиппу попробовать вишни. Улыбка не сходила с его губ, но взгляда собеседника он упорно избегал.

— Мне кажется, Динэм способный и разумный человек, — твердо сказал Филипп. — Но не помешало бы Вашему Высочеству поддержать его. Динэм опасается за себя — ведь он обязан своим положением лорду Гастингсу.

Улыбка пропала.

— Беспокоиться ему не о чем. — Глостер опустил глаза. Руки у него были в вишневом соке, он потянулся за салфеткой. — Право, я рад вас видеть, Филипп. Народу здесь полно, но только немногих я могу назвать друзьями. Тем выше я ценю их: каждый идет в счет и каждый нужен.