Зенитчик: Зенитчик. Гвардии зенитчик. Возвращенец - Вадим Васильевич Полищук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– На выход.
Зачем на выход? Могли бы и сами сюда прийти и на месте приговор объявить. Однако делать нечего, пришлось идти. Старший привел меня в ту же импровизированную комнату для допросов. Там меня ждал только один полковник, и рожа у него была подозрительно довольной, так и захотелось по ней съездить, но руки мне сковали за спиной, учли предыдущий опыт.
– Ну, как отдохнули? – не без ехидства поинтересовался полковник.
– Вашими молитвами, – ответил я, – ты лучше скажи, про Сергея что-нибудь узнал?
Он как-то сразу скис.
– Узнал.
Я только один вопрос задал:
– Когда?
– Да сядь ты. Поздно уже. Четыре дня назад.
Вот и все, в душе образовалась пустота, даже дальнейшая судьба стала мне безразлична. Пауза затягивалась. Первым решился нарушить молчание полковник.
– Зато с твоим делом все в порядке – никаких отклонений, даже в малейшей степени, от естественного хода истории не обнаружилось.
Он зашуршал бумагами на своем столе, нашел нужную.
– Вот. «Вероятность хронокатаклизмов вследствие пребывания фигуранта в прошлом с сорок первого по сорок второй исчезающе мала».
Закончив цитировать документ, посмотрел на меня.
– Так что, как говорится, в свое время с чистой совестью.
– Подожди, подожди. Это что же выходит: я тут больше года проторчал, четыре танка подбил, жизнью рисковал, и все зря? В грязи по самые… по самые… по колено! Вшей кормил! А в результате? Что был, что не был, никакой разницы?
Полковник-майор пожал плечами.
– Выходит, зря, к вашему счастью. А насчет последствий не обольщайся, ты сделал не больше, чем любой другой сержант на твоем месте.
– И к вашему тоже, а то бы еще не один год за мной хвосты подчищали.
– Это так, – согласился полковник, на какое-то время в нем вдруг прорезался простой парень, его вдруг потянуло на откровенность, и он опять съехал на «ты». – А знаешь, у нас тут случай в прошлом году был. Нашли мы танк, редкий, кавэ два из первых серийных. Он во время марша сломался, экипаж его бросил, а там ремонта на десять минут. Проверили, нигде он больше не всплывал, ни в каких сводках или документах не упоминался. Место глухое, неприметное, короче, идеальный вариант. Решили мы его прихватить, открыли портал, подогнали технику, все как обычно, тащим, а он ни с места. Как будто к земле прирос!
– Там же пятьдесят тонн, а то и больше.
– Пятьдесят две у экранированного, – уточнил полковник, – но наша техника даже на «королевский тигр» рассчитана, а в нем почти семьдесят тонн! Короче, и так, и сяк его, стоит будто приклеенный! Ну просто мистика какая-то! Тут гаврики откуда-то нарисовались из окруженцев. Мы решили в сторонке переждать, пока они уберутся, а эти забрались в танк и давай там чего-то орудовать. Затем немецкая колонна подошла. Из танка пальнули, из колонны ответили, но колонна тыловая, ничего серьезного в ней не было, только броню кавэ поцарапать могли. Короче, расстреляли окруженцы боекомплект и ушли, правда, не все, а немцам тоже не сильно досталось. Артиллеристы окруженцы оказались хреновые.
– А с танком что?
– Да ничего, немцы взорвали. Ни себе, ни людям, сволочи! Еще и фотографировали долго. Я эту фотку видел потом с подписью «прямое попадание авиабомбы крупного калибра в русский танк».
– А как же он нигде не всплывал? – удивился я.
– Так он же целый был! Мы целый и искали, а после взрыва я его сразу узнал.
Полковник вдруг наклонился ко мне и понизил голос:
– У меня иногда такое ощущение, будто сверху за нами кто-то постоянно наблюдает. По мелочам пошалить разрешает, а чуть что существенное зацепим, так сразу по рукам получаем. Не то что ход истории, судьбу отдельного человека изменить не дает, как с этим танком. Вот и тебе он ничего значительного сделать не позволил. Мы же об этом ничего не знаем! Так, шарим в темноте на ощупь.
– Некоторые кнопки научились нажимать, а как программа работает, не представляете.
– Вроде того, – согласился полковник и добавил: – «История не знает сослагательного наклонения», не помню, кто сказал. Мы эту истину на своей шкуре частенько чувствуем.
На некоторое время мы замолчали, я обдумывал услышанное. Потом первым нарушил тишину, переведя разговор на другую тему.
– Ну, и что дальше?
– Дальше тебя обратно отправят.
– И когда меня обратно?
– Как сэр Джеймс решит. Но думаю, завтра утром. Чего тянуть?
– Логично.
Вот и поговорили. Я встал со стула.
– Прощай, потомок.
– И тебе счастливо добраться.
Ушел я не оглядываясь. В коридоре меня встретил старший, довел до камеры, снял наручники и лязгнул запором. Вечером принесли ужин – гречку с основательно надоевшей тушенкой и алюминиевую кружку с чаем. Сегодня чай оказался неожиданно приличным, обычно давали какую-то сладковатую бурду. Допив чай, я хотел поставить кружку на стол, но пальцы не смогли ее удержать, и она с громким звяканьем упала на пол. Руки и ноги перестали подчиняться, в голове еще успела мелькнуть мысль: что-то подмешали, сволочи.
Эпилог
– Мужчина! Мужчина! Вы живы? С вами все в порядке?
Открыв глаза, я увидел склонившуюся надо мной проводницу.
– Да не тряси ты меня! И так тошно. Вроде живой я.
Мозги, наконец, включились, и я понял, что лежу на полу в туалете вагона. Хорошо хоть туалеты теперь в поездах более или менее чистые и пол сухой, не то что в советские времена.
– Вам, может, помощь нужна? Врача позвать? Среди пассажиров, может, кто-нибудь найдется.
– Не надо врача.
Я, пытаясь встать, обнаружил, что тюбик с пастой и зубная щетка по-прежнему зажаты у меня в руке. Попытка удалась, я утвердился на ногах и осторожно нащупал на затылке здоровенную шишку. Пробурчал себе под нос:
– Били аккуратно, но сильно.
– Что, что? – забеспокоилась проводница.
– Все в порядке, это я о своем. А что произошло? Почему тормозили так резко?
– Да я и сама толком не знаю. Начальник поезда не говорит ничего. Ой, пойду я, там еще пассажиры с полок попадали, может, помочь кому надо.
Держась за стенку, я выбрался из туалета в коридор. На левой руке обнаружились часы. Мои, в этом можно не сомневаться, и все так же стоят. А ты думал, они тебе батарейку поменяют? Спортивные штанишки на мне были очень похожи на мои, но не мои. Это точно. Свои я бросил в запасном полку в Брянске, и были они в состоянии, не подлежащем никакому восстановлению. Как
