Последний из нас - Игорь Ветошкин

— Нет.

Парень сразу же поднялся, бросил револьвер на землю, и кинулся в реку.

— Стой! Ты с ума сошёл?! — Ефрем схватил спасителя за плечо.

— Она там! Как ты не понимаешь! — в отчаяние выкрикнул Артём.

— Ты утонешь! Слышишь меня?! — Дерягин поверну за плечи собеседника к себе, внимательно глядя ему в глаза, — Захар был с ней в одном вагоне. Он помог бы ей! Слышишь? Она спаслась!

Артём, мутным взглядом оглядел командира, потом повернулся, поднял с земли револьвер.

— Ты Мухина видел?

— Он на мосту, — не оглядываясь, ответил Грачёв.

— А Борис?

— Не знаю, но он успел выбросить бомбу в окно, потому что взрыв был в поле.

— А ты как спасся?

— В окно выпрыгнул.

— Тогда давай подниматься.

— Надо найти Риту.

— Посмотри, — Ефрем обвёл рукой творящийся вокруг хаос, — если она выжила, то она наверху.

— «Если»?

— Поторопимся, — и, закашлявшись, Дерягин принялся карабкаться по довольно крутому склону.

— Так, парень, спокойно, всё хорошо. Отдай мне пистолет, тихонько! — вкрадчиво шептал какой-то смелый мужичок, который медленно подходил к Захару.

Мухин обезумевшим взглядом осматривал толпу, не опуская пистолета.

— Медленно, — пригнувшись, мужик протянул руки к оружию.

— Назад! — закричал Захар, и выстрелил в воздух.

Смельчак сразу же упал на пол, остальные выжившие ещё плотнее сгрудились на краю моста, бежать им было некуда. Заплакали женщины, заматерились, осыпая безумца угрозами мужики.

— Эй! Захар! — послышался знакомый хриплый голос за спиной.

Мухин осторожно оглянулся. К нему шли двое. Оба мокрые, в рваной одежде, в крови и ссадинах. Артём и Ефрем. Они шли уверенно, дерзко, оба прихрамывали, держались за раны.

— Тише, Захар, успокойся, всё уже хорошо! Узнал же нас?

Мухин медленно опустил трофейный пистолет.

— Давай игрушку сюда, давай братишка, уже всё в порядке, — Ефрем говорил таким вкрадчивым и бархатным голосом, что просто не мог не вызывать абсолютного доверия.

— Рита! — с облегчением и неизмеримой радостью выдохнул Артём, увидев девушку в толпе пассажиров проклятого поезда.

Он сломя голову бросился к ней, схватил, обнял, крепко-крепко. По щекам Риты текли слёзы радости, она всё ещё не могла поверить, что всё закончилось.

— Ну, всё, милая, успокойся, уже всё хорошо, как сестрёнка? В порядке, — обнимая и целуя, приговаривал Артём, — Как ты выбралась? Захар помог тебе?

— Как же, — грустно ухмыльнулась девушка, — он бросил меня.

— Что?! — глаза Грачёва расширились от злобы и удивления.

— Вот этот смелый мужчина, помогал мне, — она указала на водителя, который, покраснев, принялся чесать затылок.

— Бросил?

Вне себя от ярости, Артём поднялся на ноги, и направился через оторопевшую толпу людей к своим товарищам. Ефрем, отобрав пистолет, чтобы наркоман не натворил глупостей, успокаивающе хлопал его по плечу. Мухин стоял к Артёму спиной, но сдержав себя, и запихнув «Питон» за пояс, Грачёв решил разобраться по-мужски.

— Тёма, миленький, постой, не надо! — догадавшись, с ужасом воскликнула Рита.

Захар обернулся на возглас девушки, и тут же получил сильный удар по лицу. Всю злобу, ярость, боль, Артём выместил в этом ударе. Худой наркоман слетел с ног, рухнув, как подкошенный, он ударился лбом, о бетон, жалобно воскликнув. Ефрем такого поворота явно не ожидал, потому растерялся, зато Мухин быстро пришёл в себя, и, оскалившись, накинулся на обидчика. Осклабившиеся жёлтые зубы, выделенные кровавой кашей губ, которые так удачно расшиб Артём, выглядели пугающе, полные безумия, расширенные глаза ещё больше придавали ужаса этому человеку. Захар двигался молниеносно, и никто не успел заметить, как в его руке блеснуло лезвие кинжала…

— Стой, сволочь!

— Да иди ты!

— Догоню, хуже будет! — предупредил Борис.

В этот раз убегающий подрывник, с которым они вместе вывалились из окна поезда, отозвался бранной руганью. Несмотря на то, что противник сильно хромал, неудачно приземлившись на насыпь железнодорожных путей, Борис тоже не мог его догнать, голова ещё кружилась, а кровь, стекающая с рассеченной камнем брови, заливала глаза. Прежде, чем броситься на утёк, Красный успел оглушить разведчика большим булыжником, чем и выиграл себе несколько секунд форы. Так или иначе, но расстояние между бегущими быстро сокращалось.

Подрывник с хрустом и треском пробираясь сквозь пшеничное поле уверенно направлялся к ближайшей лесополосе, надеясь найти там укрытие, ну а Борис, соответственно бежал за ним. Патроны в «берете» кончились, иначе и бегать не пришлось бы, из оружия не осталось даже ножа, у беглеца надо полагать, тоже.

На бегу Тельцов обернулся. Сизый дымок от разорвавшейся бомбы уже развеивался, вопреки ожиданиям, жёлтая пшеница не загорелась, но и не мудрено, ведь в этом мире всё пропитано влагой.

Добежать до спасительных деревьев Красному так и не удалось. Борис налетел со спины, и опрокинул врага. Уставший, раненый, тот даже не сопротивлялся. Разведчику без труда удалось связать ему руки за спиной, собственным ремнём.

— Вставай! — рявкнул Борис, и дёрнул за тельняшку, которая осталась единственной одеждой, помимо штанов.

С хрустом ткань порвалась, оголив торс Красного.

— Отпусти, сатана! — закричал пленник, но Борис его уже не слышал. Он словно заворожённый смотрел на предплечье, стоящего на коленях подрывника.

Немного ниже плеча, у пленного, была наколка, до боли знакомая Борису. Такая же была и у гладиатора Юрия, который «подарил» Тельцову монету. Причинно — следственные связи только начали строиться в голове разведчика, но главное он понял сразу:

— В игру вступил, кто-то третий.

Глава 37 Ещё не конец

… Лезвие сверкнуло в нескольких сантиметрах от лица Артёма, благо реакция спасла. Но Мухин на этом останавливаться не спешил, он ударил снова, сверху. Грачёв поймал противника за кисть, и сильно ударил его в солнечное сплетение, открытой груди. Захар, выдохнув, ударил в ответ, попав Артёму по челюсти, от чего парень отшатнулся, едва не упав.

— Довольно! — крикнул Ефрем, становясь между дуэлянтами, — Вы с ума сошли?! У нас и без этих разборок проблем хватает! Убери кинжал! Убери, я сказал!

Захар не хотя, спрятал оружие, и рукавом вытер кровь с губ, злобно глядя на напавшего. Артём потрогал зудящую челюсть, вдохнул, выдохнул, успокаиваясь. Ефрем оглядел, сгрудившихся на краю моста людей, и шёпотом продолжил: