Слезы Моря - Ольга Шерстобитова

Замахиваюсь для удара, и Рэм оказывается рядом, не сводя с меня взгляда. Но ничего не предпринимает. Странно? Еще как!

— Трин, что граф Ритэ тебе сказал?

Почему Ал не просит опустить нож? Понимает, что бесполезно?

Я смотрю на свою дрожащую ладонь и сверкающее лезвие.

— Трин, скажи хоть слово.

— Слеза Моря, — шепчу я, чувствуя, как боль ползет по руке, заставляя действовать.

Воткнуть нож в спину тому, кто так дорог. Хорошая встреча получилась! Такая долгожданная!

— Что? — поразился Рэм. — Граф Ритэ взял камень?

— Да.

Перед глазами все размывается, запястье жжет, как будто оно плавится в огне.

— Трин, ты не убийца. Никогда ей не была.

Я знаю, что Ал лжет.

— Ты не убивала купца Мирата. Слышишь?

Ал стоит, по — прежнему меня обнимая и не шевелясь. Пытается отвлечь разговором? Зачем? Магию камня не остановить. Это даже дети знают.

— Я был в твоей деревне. Все не так, как ты думаешь. Я расскажу. Сразу же, как ты бросишь нож.

Хорошее условие. Я сопротивляюсь древней магии из последних сил, но все же опускаю оружие еще ниже. Заранее зная, что буду себя ненавидеть, наклоняюсь.

— Ал…

В нос ударяет запах ириса. Горьковатый, но такой желанный. И мне чудится, что на губах снова горит первый поцелуй Алэрина. Так неосторожно сорванный мной украдкой. И только моря рядом не хватает. Сильного, баюкающего. Вместо него Ал. И спина с розой, которая наверняка выпустила шипы, а мой маг стоит и не шевелится. Хотя ему наверняка больнее, чем мне.

Убей!

Сверкает на запястье брачный браслет, обещая несбывшееся счастье. Знаю, оно как дурман. Манит, да только я чувствую себя воришкой. Забрала то, что никогда не было моим. И каждую линию на этом треклятом браслете видно так четко, что не налюбуешься.

Убей!

И запах ириса, кажется, только усилился, окутывает. Мама всегда говорила, что выбор за мной. Но как можно решать, если магия Слезы Моря заставляет плавиться в огне? Боль лишает рассудка даже сильных.

— Если я сейчас умру от твоей руки, Трин, не печалься. Я уже тебя простил, слышишь? — прошептал Алэрин, замирая и позволяя мне действовать.

— Почему?

Вопрос срывается с губ, и я смотрю на сверкающее лезвие, потом на браслет, снова на нож и опять на подарок Алэрина.

— Люблю тебя. Всем сердцем. Сокровище мое.

И совсем некстати в этот момент в себя приходит граф Ритэ.

— Убей! — он кричит, и внутри меня все вибрирует, требует всадить нож в спину, не думая и не мешкая, жаждет крови. Непонятно даже, почему я держусь и медлю, ведь сопротивление вызывает неимоверную боль.

И я сделала то, что должна: посмотрела в глаза графу Ритэ, убивая страх.

— Думаешь, взял Слезу Моря и стал сильнее? — прошипела я. — Знаешь, в какой момент становятся воином? Когда можешь убить, но вместо этого проявляешь милосердие. Когда можешь посадить в клетку, но отпускаешь на свободу. Когда можешь позволить погибнуть, но протягиваешь руку для помощи. И это, граф Ритэ, не проявление слабости. Это проявление силы. Моей силы.

И руки дрожат, лезвие сверкает в сантиметре от Алэрина, а потом я, глядя в глаза графу Ритэ, с неимоверным усилием разжимаю побелевшие пальцы, которые словно онемели. И время останавливается, пока нож летит на пол и падает с глухим звуком.

Крик, рывок, удар… Но что там с графом Ритэ уже неважно. Главное, что я смогла остановить саму себя.

Рэм отшвырнул ногой нож, словно ядовитую змею. Глупость, конечно. Мне ничего не стоит создать новый. Но я этого не сделаю. Я никому не позволю решать за меня. Хватит!

— Храбрая моя девочка, — прошептал Ал, еще сильнее сжимая в объятьях.

Рэм выругался, пнул графа Ритэ, лежащего без сознания.

Ал стал целовать мои волосы, а потом лицо. Отвлекал, забирал мои страхи. Не ушел, не бросил. И от этой его запредельной нежности, что светится в глазах, я чувствую себя безумно счастливой. Притягиваю его к себе и касаюсь губ. И поцелуй длится, имея солоноватый вкус моих слез.

А потом действительность возвращается.

— Что если он снова прикажет…

Ал заглянул в глаза, погладил по щеке и улыбнулся.

— Нет, сокровище.

— Ты уверен?

— Да к рассвету его уже вздернут! — бесцеремонно отозвался Рэм, отпивая вино из открытой бутылки.

— Он — аристократ.

— Это уже не имеет значения, раз собирался убить Верховного мага Кардоса, — ответил воздушник. — Еще и чары подчинения применил! Впервые вижу, чтобы их кто‑то преодолел!

— Если граф Ритэ очнется, прикажет даже мысленно, то я…

— Нет, она и, правда, не понимает, что произошло! — воскликнул Рэм, разбивая бутылку.

Вино разлилось на белом ковре, хмельной аромат поплыл по комнате. Воздушник подошел к нам. Я испуганно прижалась к Алэрину. С ним можно не бояться, он все понимает.

— Очнись уже! Ты смогла пересилить магию Слезы Моря, Трин!

— Но…

— И это значит…

— Что у нас очередные проблемы, — заметил магистр Нарис, появляясь в окне. Слевитировал в комнату, поправил черный плащ и меч в ножнах.

— Лотта…

— С ней и ребятами все в порядке, — отозвался ректор, разглядывая связанного графа Ритэ. — Молодец, что не убила эту…

— Нарис! — прошипел Ал.

— А то ты не знаешь, сколько бы было волокиты! Аристократ все же! Племенник герцога Анже!

Мэра Кардоса?

— Трин, перестань дрожать. Никто тебя не тронет, — заметил Ал, еще крепче обнимая. Хотя казалось бы, куда больше?

А мне так хотелось расплакаться! Имею же я право хотя бы иногда побыть слабой.

— Рэм, Нарис, справитесь?

Алэрин наверняка почувствовал мое состояние и желание немедленно отсюда сбежать. Как же я его люблю, кто бы знал!

А о произошедшем я подумаю потом, когда успокоюсь, снова буду сильной и смелой Трин, в которую Ал так верит.

— Будешь должен, — ухмыльнулся ректор.

Ал фыркнул.

— Ветер призвать? — догадался воздушник. — Я так понимаю, идти вы не в состоянии.

— Да.

— Куда направить потоки?

— К морю, — прошептала я, зная, сейчас Ал ни за что на свете на такое не согласится.

— К морю, — отозвался он, шепча заклинания, чтобы я перестала чувствовать холод. Выбитое окно давно забрало тепло, но я этого не заметила.

Ал подхватил меня на руки, позволяя ни о чем не думать, лишь смотреть на ночной Кардос, а потом и на пустынный берег.

Никогда не думала, что так могу радоваться шуму волн, которых никогда не перекричу, порывам ветра и жадным поцелуям Ала во время этого безумия. Я живая. И свободна!

Мы вместе выпустили стихию, позволяя ей с нами играть, и только к рассвету вернулись, опустошенные и выдохнувшиеся.