Попаданец в поисках смысла - Тампио
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нет, я не предлагаю...
— Вот и хорошо, — перебил я неожиданно жёстко. — Если вы видите проблему, то и решайте её в своём издательстве. Я-то здесь причём?
— Стоимость книги будет несколько выше...
— Попробуйте варианты снизить стоимость. На самом деле, это не мои проблемы. Более того, чем скорее я пойму, что имеются проблемы с публикацией рукописей здесь , тем скорее начну искать других издателей.
— Зачем же так, молодой человек...
— Меня зовут Айвор Камадос. И ко мне по праву рождения приличествует обращаться ’господин Айвор Камадос’.
— Да, господин Айвор Камадос, — покраснел Отакт.
— Теперь обсудим финансовую составляющую нашего сотрудничества, — решил я не упускать инициативу, раз издатель замешкался. — Я открыл счёт в местном банке господина Арама Ротсилда. Так что все деньги, которые мне полагаются по двум заключённым контактам, следует перечислять на него. Вот нужные реквизиты, — и положил перед обомлевшим Отактом бланк, полученный в банке. — Имеются другие вопросы? Нет? Тогда я готов ознакомиться с контрактом. На днях я уезжаю, так что мы какое-то время не увидимся.
Издатель имел вид человека, которому по голове ударили деревянным молотом, и он не понимает, где находится, и что вокруг происходит. Ну а я внутренне ухмылялся, понимая, что кто-то здесь предполагал, что будет свободно распоряжаться деньгами до моего возвращения. А вернусь ли я через год или нет, — никому не известно. Теперь же придётся раз в два месяца приносить мою долю в банк. Какая неприятность!
Да, на этот раз я решил, что единократная сумма в четыреста монет за относительно толстый роман не является слишком привлекательной, а торговаться мне не хотелось. Ну откушу я ещё пятьдесят или, даже, сто. Разве это много? В среднем книги начинающих писателей продаются по пятнадцать монет. При тираже в пятьсот экземпляров мне будет положено семьсот пятьдесят. Если же будет производиться допечатка тиража, — а я в этом уверен, — то сумма удвоится или утроится. Так что выбор простой: четыреста монет сейчас или полторы-две тысячи потом. Я пока с голоду не умираю... К тому же в следующий раз можно будет завести разговор о повышении процента отчислений. Если же такого процента не было, то и повышать нечего, как мне кажется.
Выражение лица Рамаса Отакта было бесподобно в своей беспомощности, когда я, прочитав договор, зачеркнул несколько слов и дописал особые условия об отчислениях с дополнительных тиражей, и о том, что все права на книгу я оставляю себе. Спасибо системе, что она подробно рассказала, как дурят неопытных авторов-новичков, закрепляя за собой монополию на издание их произведений. Хватит Отакту и прав на тот мой первый рассказ, которые я ему передал, на радостях подписав контракт не глядя.
Лошади, уставшие за последний месяц почти постоянно стоять в конюшне, весело бежали по дороге и периодически ржали, задирая молчаливого драккана. Рыцари и мальчишки-слуги тоже были в приподнятом настроении, поскольку через месяц, — если повезёт, конечно, — будем в Центральной гератии. Я покидал Скоил со смешанным чувством. Здесь у меня была первая... нет, не любовь... влюблённость, здесь я впервые посетил бордель, здесь наконец-то приобрёл сканирующий модуль, здесь значительно улучшил свои боевые навыки. Много чего могло и ещё случиться в этом, не самом большом по местным меркам, городе, но, возможно, наверстаю в другой раз.
Впереди меня ждали приключения. Теперь я был почти уверен, что Фенецар возьмёт меня с собой, а не позабудет как бы случайно в доме Ануракта. Сейчас мы ехали по незнакомой мне дороге, и я немного расстраивался, что не поехали по другой, и хотя бы разок не заночуем у Станира, где я снова смог бы увидеться с озорной девушкой-служанкой.
Как и прежде, нормальные отношения у меня было примерно с пятью или шестью рыцарями из отряда. Другие, как не смогли сразу принять идею господина ората, так и до сих пор, спустя более сорока дней, искоса поглядывают на меня и лишь смачно сплёвывают. И, как прежде, я их не виню. Кто я такой, чтобы судить их?! Хотя при моих тренировках, — Фенецар не давал команду закончить её, — они первыми вызывались и пытались изо всех сил или ткнуть в мои рёбра учебным мечом, или ударить по плечу. Мальчишки-слуги старались не упускать возможность присутствовать при этом, бурно обсуждая очередной пропущенной мною удар.
Возможно, именно благодаря этому я с каждым днём всё лучше усваивал нелёгкую науку владения оружием, а система каждый раз услужливо напоминала, что обучение через боль является одним из самых быстро доходящих способов воспитания. Впрочем, я не был уверен, что это слово подходит для данного процесса.
Теперь, если отряд проезжал через поселение, в котором находилась таверна, то среди тех, кто шёл туда проверять метки у посетителей, почти всегда был и я. И мне это постепенно начало нравиться. Было что-то вдохновляющее в том, чтобы с лёгкой ухмылкой открыть дверь, и осмотрев всех тяжёлым взглядом, громко гаркнуть: «Внимание! Это патруль гератии! Всем оставаться на своих местах! Приготовить метки для проверки!»
Первые разы выходило откровенно плохо. Что самое обидное, я поначалу давал петуха и люди, вместо того, чтобы впечатлиться, откровенно ржали. Потом система помогла правильно использовать диафрагму, и прежние позорные случаи больше не повторялись.
— Господин Серагор Эндерут, а почему если люди пытаются от нас скрыться, то никто из рыцарей не беспокоится, чтобы схватить их живьём?
— А зачем? Если убегают, то им они уже сразу становятся явными беззаконниками. Что с ними возиться?
— Может, кто-то из них испугался, или просто стащил чью-то вещь... А мы их сразу рубить бросаемся...
— Если тебе так хочется, господин Камадос, то можешь что-то придумать необычное. Никто против не будет. Вот только тогда нам придётся задерживаться для допроса.
— Так ведь это же редко будет случаться.
— Я тебе говорю, что не против..
Этот разговор произошёл ещё в Скоиле, когда я прослушал книгу, в которой описывалось, как одном мире людей и животных ловили при помощи лассо. Эта идея меня заворожила,