Выбирая свою историю. «Развилки» на пути России: от рюриковичей до олигархов - Ирина Карацуба
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Этот натиск на земскую школу завершился изданием 25 мая 1874 г. нового положения о начальных народных училищах, отводившего главную роль в направлении школьного дела уездным и губернским училищным советам, состоящим под председательством предводителей дворянства. Земство утратило в значительной степени свободу действий в собственных школах, поскольку назначение и учителей и инспекторов оказалось в ведении советов, в которых представители земств лишились решающего голоса.
Под давлением Толстого началось наступление и на органы земского самоуправления. Законом 21 ноября 1866 г. были ограничены бюджетные права земств, которым было запрещено облагать земскими сборами промышленные и торговые предприятия, что существенно сокращало возможности расширения земской работы. Законом 13 июня 1867 г. в земских собраниях была усилена роль председателя (предводителя дворянства), получавшего право по собственному произволу не допускать обсуждения самых различных вопросов, а все земские публикации с этого времени должны были проходить цензуру губернаторов. Последняя мера была особенно болезненно воспринята либеральным обществом, поскольку многие административно-правовые вопросы могли проникнуть на страницы печати только в форме протоколов земских собраний и отчетов земских комиссий.
Единомышленник Толстого граф К. И. Пален, занявший осенью 1867 г. пост министра юстиции, повел наступление на новые судебные уставы. Прежде всего была сокращена сфера применения новых судебных институтов. Законом 1871 г. дознание по политическим делам было изъято у судебных следователей и передано жандармерии. В 1872 г. дела по политическим преступлениям были изъяты из ведения «общих судебных установлений», для их рассмотрения было образовано Особое присутствие Правительствующего Сената, а дела «о сопротивлении властям» в 1878 г. были переданы в ведение военных судов. Пален уже административными мерами, не меняя законодательства, повел атаку и на независимую адвокатуру. Он перестал учреждать, как это предполагалось судебными уставами, советы присяжных поверенных, и в тех судебных округах, где они до того не были созданы, все вопросы допущения в сословие и исключения из него разрешались не корпоративным адвокатским институтом, а коронными судьями.
Правительство Толстого перешло к полной русификации царства Польского, где прежде считалось необходимым предоставлять полякам своего рода культурную автономию, решительно пресекая только попытки политического обособления. Начиная с 1866 г. в средних, а затем и в начальных школах царства Польского вводится преподавание на русском языке. При попечителе учебного округа Апухтине стеснения доходят до того, что запрещается преподавание на польском языке даже Закона Божия, в результате чего его преподавание в большинстве школ вовсе прекращается.
В сепаратизме были обвинены и «украинофилы» — немногочисленные интеллигенты, занимавшиеся на тот момент только этнографическим изучением «Малороссии». В 1875 г. было закрыто юго-западное отделение Русского географического общества, вокруг которого группировались «украинофилы». Тогда же было запрещено печатание книг и театральные представления на украинском языке.
Толстовские акции имели последствия совершенно противоположные тем, на какие он рассчитывал. Не достигнув своей непосредственной цели — «введения единомыслия», — они способствовали взрывному росту оппозиционных настроений в широких кругах легальной общественности, разочаровавшейся в возможностях правительства вести страну по пути прогрессивных преобразований. Власть не доверяла обществу, общество теряло доверие к власти. Возникшее таким образом отчуждение стало особенно опасно в условиях натиска, предпринятого на власть народовольцами-террористами в конце 1870-х гг..
После процесса Веры Засулич поток террористических актов начал нарастать лавинообразно. Но особое беспокойство правительства вызывало то обстоятельство, что террористы не встречали противодействия и даже морального осуждения в обществе. 24 июля 1878 г., когда одесский суд вынес смертный приговор группе народовольцев во главе с Ковальским, которые оказали при аресте вооруженное сопротивление, всеобщее негодование в адрес суда вылилось в антиправительственную демонстрацию, завершившуюся столкновением толпы с войсками. 4 августа 1878 г. в Петербурге Сергей Степняк-Кравчинский среди бела дня заколол на людной улице шефа жандармов Н. В. Мезенцова и скрылся. Публика не предприняла никаких усилий для задержания убийцы.
Правительство начинает сознавать необходимость привлечения общества к борьбе с «крамолой». 20 ноября 1878 г. Александр II обратился к представителям сословий в Москве со словами: «Я надеюсь на ваше содействие, чтобы остановить заблуждающуюся молодежь на том пагубном пути, на который люди неблагонадежные стараются ее завлечь».
Важным симптомом кризиса стала готовность земских либералов, принципиально отвергающих незаконные способы политической борьбы, перейти к нелегальным методам. Законопослушные земцы начинают устраивать конспиративные съезды. А 3 декабря 1878 г. в Киеве на квартире известного «украинофила» В. Л. Беренштама состоялось совещание либеральных земцев во главе с И. И. Петрункевичем с лидерами южного исполнительного комитета «Земли и воли». Петрункевич уговаривал революционеров «временно приостановить всякие террористические акты, чтобы дать нам, земцам, время и возможность поднять в широких общественных кругах и прежде всего в земских собраниях открытый протест против правительственной внутренней политики и предъявить требование коренных реформ в смысле конституции, гарантирующей народу участие в управлении страной, свободу и неприкосновенность прав личности». Предложение Петрункевича было отвергнуто.
Тем не менее земцы решились устроить на свой страх и риск кампанию заявлений в земских собраниях. Тверское губернское земское собрание обратилось к императору с адресом, в котором требовало для России конституции, ссылаясь на то, что она была дарована освобожденной недавно Болгарии. «Государь император в своих заботах о благе освобожденного от турецкого ига болгарского народа, — писали земцы, — признал необходимым даровать ему истинное самоуправление, неприкосновенность прав личности, независимость суда, свободу печати. Земство Тверской губернии смеет надеяться, что русский народ, с такою полною готовностью, с такою беззаветною любовью к своему царю-освободителю несший все тяжести войны, воспользуется теми же благами, которые одни могут дать ему возможность выйти, по слову государеву, на путь постепенного, мирного и законного развития». Власти поспешили прекратить земскую кампанию репрессиями. Министр внутренних дел циркулярно известил предводителей дворянства, председательствующих в земских собраниях, что они будут привлекаться к ответственности в случае подобных демонстраций. Черниговское губернское земское собрание, в котором Петрункевич выступил с обращением аналогичным тверскому было разогнано жандармами, а сам он был выслан административным порядком в Костромскую губернию.
«Диктатура сердца»Революционеры тем временем перешли от терактов против второстепенных представителей власти к прямой охоте на царя. 2 апреля 1879 г. один из членов Исполнительного комитета «Земли и воли» А. К. Соловьев совершил неудачное покушение на Александра II. Правительство ответило усилением административных репрессий, для борьбы с крамолой была укреплена «вертикаль власти» и образованы чрезвычайные временные генерал-губернаторства.
Однако становилось все очевиднее, что одними репрессиями преодолеть кризис невозможно. Первым практический опыт привлечения общественности на сторону власти предпринял М. Т. Лорис-Меликов, назначенный таким временным генерал-губернатором в Харьков. Популярный генерал, герой двух русско-турецких войн, Михаил Тариелович привлек к себе общественные симпатии и как администратор. Незадолго до назначения в Харьков он прославился на всю Россию тем, что из 4 миллионов рублей, ассигнованных из казны на борьбу с эпидемией чумы в Астрахани, ухитрился потратить 300 тысяч, чего оказалось совершенно достаточно для преодоления бедствия, а оставшиеся средства до копейки вернул в казначейство.
В Харькове Лорис-Меликов, усилив полицию, одновременно предпринял несколько шагов, чтобы привлечь на сторону власти «представителей местных интересов», решительно ограничив произвол местной администрации. Одновременно идеи «примирения» с обществом стали развиваться некоторыми высшими чиновниками в Петербурге. Председатель Комитета министров граф П. А. Валуев извлек из нафталина собственный проект созыва совещательного учреждения, наподобие Земского собора, отвергнутый в начале 60-х гг. На сей раз сочинение Валуева, «отличавшееся витиеватой и внушительной неопределенностью», было встречено более внимательно, и его начали всерьез обсуждать в придворных кругах. В том же направлении действовал председатель Государственного совета великий князь Константин Николаевич, напомнивший государю об аналогичном проекте князя Урусова, составленном в 1866 г.
