«Если», 2010 № 11 - Журнал «Если»

Из своего гастронома с недобрым названием «Нижний» П. опускается все ниже. В грязные квартиры со странными трупами, в замызганные кабинеты работников прокуратуры, в пропахшие хлоркой казармы. Между делом его заносит то в президентский люкс, то в Боровицкую башню — но даже Кремль на нижних уровнях не таков, каким мы привыкли его видеть. Изменения нарастают постепенно, они начинаются с малозаметных опечаток, потом захватывают фотоальбомы, воспоминания, внешность и суть.

На улицах этой странной Москвы все меньше народу, все больше неслучайных событий. Все отчетливее следы присутствия тайных организаций, которые осуществляют вероятностное планирование будущего и в делах которых П. успел поучаствовать. Разница между прогнозированием и созданием будущего также стирается, остаются проявления субъективной воли: совпадение, пойманный взгляд, резонанс. Метафизическое исследование того, как отдельные субъекты смогли путем манипуляций превратиться в «новых русских», дает жизнь образам, достойным кисти Босха.

Из вроде бы простых лингвистических конструкций и приземленных бытовых фраз у Хуснутдинова формируется вязкий стиль с несколькими уровнями сложности. Писателю часто удается подметить, как человеческое восприятие «влипает» в иную ситуацию и подчиняется ее законам, как незаметно персонаж делает очередной шаг, ведущий по ту сторону зеркала или двери.

Сергей Некрасов

Повелители сумерек.

Антология

СПб.: Азбука-Классика, 2010. — 448 с.

5000 экз.

Антология представляет собой собрание отечественной «вампиристики». Она продолжает собрание англосаксонской подобной литературы, изданное подзаголовком «Вампиры» в 2007 году. Особый интерес к теме — не только издательский, но и читательский — объяснил автор послесловия, критик В.Владимирский: «В последние годы благодаря неожиданному успеху романов Стефании Майер и фильма „Сумерки“… о вампирах начали активно писать и в России. Причем берутся за это дело, как правило, авторы, никогда раньше в особом интересе к „литературе ужасов“ не замеченные, зато обладающие уникальным талантом аккуратно выдавать по книжке раз в три месяца».

В нашей литературе вампирская тема всегда была на периферии. И большой успех случался на этом поле весьма редко. Вот и при сравнении двух «азбуковских» антологий видно полное превосходство англосаксонского «протографа» по сравнению с отечественными вариациями. Британские и американские авторы работают внутри колоссальной традиции, породившей мощнейший арсенал, который позволяет погрузить читателя в состояние страха, напряжения или «темного упоения», сталкивая его с миром нежити.

В России же «вампиристика» еще в пеленках, и кроме того, у нас жизнь и культура другие. Не столь многие рвутся испытать эти эмоции по книгам, их и без того полным-полно. Поэтому в «Повелителях сумерек» так мало истинных шедевров данного направления, таких, чтобы можно было поставить в один ряд с классиками из «Вампиров». По большому счету, всего один: зачаровывающе страшная «Квартира» Кирилла Бенедиктова. Прочее же — удачное, как, например, «Шлюха» Далии Трускиновской и «Упырь» Юрия Гаврюченкова, или провальное, как «Охота» Марии Акимовой (наивное упражнение в беллетризации ходячих киносюжетов) — ни ужаса, ни душевного потрясения не вызывает. Это не вампирская литература. Это сюжетные конструкции с вампирскими декорациями. Впрочем, а нужно ли нам оно?…

Дмитрий Володихин

Алексей Кирсанов

Первый судья Лабиринта

Москва: Эксмо, 2010. — 416 с.

(Серия «Русская фантастика»).

5000 экз.

Из соседнего мира в наш перенесена технология эссенциальной медицины. Иначе говоря, распутывания тех «узелков» в сети судьбы и личности, которые нарушают психическое, а через него и физическое здоровье человека. Здесь, у нас, деловой корыстолюбец и тщеславный ученый «оттуда» пытаются поставить полумагическое эссенциальное знание на компьютерную основу. При этом они крушат судьбы «живых инструментов», пока сами эти «инструменты» не начинают оказывать им сопротивление… Идея — многообещающая. Но в композиционном смысле она отыграна слабо.

Слишком много «воды» и мало динамики, слишком часты уходы от основного действия в боковые сюжетные отростки, слишком затянутая концовка. Остается впечатление повести, «разбодяженной» до романа необязательными добавками. Персонажи горят преувеличенными, мультипликационными страстями, рациональные, логически мотивированные поступки позволены, большей частью, «злодеям». Вместо психологии — театральность.

Что мешает объявить провалом дебютный опыт Алексея Кирсанова? Только одно, пожалуй. В тексте с большой чуткостью показано противостояние «бензинового рая», т. е. современного большого города, и той идеальной, уютной, облагороженной городской реальности, которая чем дальше, тем прочнее укореняется в массовом сознании жителя мегаполиса. Здесь — вонь, суета, нервное истощение, грубость отношений, серая кубатура ландшафта. Там — прекрасные «прибалтийско-готические дома», зеленая улица творчеству и самоотверженное служение людей друг другу… Кирсанов, заставив своих персонажей «провалиться» в реальность параллельного мира, в сущности, столкнул их с овеществленной мечтой миллионов эскапистов, угрюмо нюхающих бензиновый выхлоп, бредя на работу с грошовой зарплатой. Получился еще один, менее фэнтезийный, вариант знаменитого города Ехо. И за это читатель, пожалуй, будет благодарен автору.

Дмитрий Михайлович

Юлия Остапенко

Легенда о Людовике

Москва — Владимир: ACT — Астрель — ВКТ. 2010. — 512 с.

3000 экз.

Аннотация сообщает, что «легенда о Людовике» — «историческая фэнтези в полной, совершенной красе жанра». Но никакой фэнтези в книге нет, это историко-мистический роман, образец сакральной фантастики. История Франции XIII столетия трактована Ю. Остапенко вольно, в традициях авантюрного романа, где-то между Дюма и Дрюоном. Но это все-таки реальность-1, а не какая-нибудь «параллельная» или же «альтернативная» история. Да и мистики тут немного — видения короля Людовика Святого, его общение со сверхъестественными существами, превращение дервиша Фаддаха в демона — вот, собственно, и всё.

Однако автор столь удачно переложил широкие «бисквитные» полосы реальной истории тонкими прослойками выпадений в мир потустороннего, что вся книга оказывается пронизанной разрядами темной, устрашающей мистики. В центр действия поставлена фигура короля-святого, одного из любимейших героев западноевропейского Средневековья, великого сына католической церкви. Соответственно, Остапенко должна была окунуться с головой в воды христианской этики.